Золотая мафия - Моисеев Василий Васильевич. Страница 63

— Садись, — распорядился Сергей Павлович и потянулся к бутылке.

Налил, правда, понемногу. Что себе, что водителю. Просто плеснул. И все же крепыш решил, что дело, скорее всего, запланировано не на сегодня, иначе шеф вообще не позволил бы употребить ни единого грамма. Серьезные люди на серьезные дела с хмельной головой не ходят. Только обсуждают.

Крепыш был прав, Босс позвал его не для того, чтобы скрасить застолье. Сергей Павлович вообще пить больше не хотел, думая ограничиться компанией с Монтаной, а потом все же решил немного увеличить личную норму. Пару капель можно добавить, поскольку время близится к вечеру, главный вопрос прояснился, и все дело остается в его решении. А с этим проблем не будет. Не должно быть. Основная проблема, пожалуй, лишь в том, чтобы изложить крепышу задачу. Нелегкую задачу, ведь речь все-таки идет о соратниках, мать их дери. Хоть и бывших. О предателях, черт бы их побрал.

Сергей Павлович опорожнил рюмку. Поморщился. То ли от напитка, то ли от гневных мыслей, так и не отпускавших душу. Бросил хмуро:

— Что не пьешь? Кого ждешь?

Рюмка в руке крепыша моментально оказалась у рта. Он откровенно пожалел, что порция оказалась маленькой, в один глоток. Дай бог, не последняя. Закусывать крепыш не стал, ограничившись конфетой. И не прогадал, конфеты оказались с коньячной начинкой. Поэтому, наверное, шеф так сильно уменьшил порцию напитка.

— Закусывай, не стесняйся, — пожурил соратника Босс, дожевывая бутерброд, хотя и без присущего ему аппетита, — до вечера переварится. Вечером в бар поедем, как обычно. А сейчас о деле…

Крепыш не смутился и прожевал еще одну конфету. Если бы не начинка, лакомство вообще можно было бы не жевать, а проглотить целиком. Хоть всю коробку, благо Босс на подобные шалости никогда внимания не обращал. Хороший аппетит беседе не мешает. Крепыш весь превратился во внимание.

— Дело, Ерема, такое, — шеф чуть ли не впервые за последние дни назвал водителя по имени, — менты вышли на Настю и Гришу…

Ерема едва не поперхнулся. Хорошо, во рту ничего не было, иначе точно задохнулся бы. Вовремя он прожевал конфету.

— Когда? Кто сказал?

Босс невесело усмехнулся:

— Верблюд. Много будешь знать, скоро состаришься. Монтана сказал, а он в таких делах не ошибается. Чуешь, к чему клоню?

Крепыш молча кивнул головой. Не кивнул, а лишь немного наклонил подбородок к груди. Кивать головой не получалось из-за толстой шеи. Что ж тут не ясного, все ясно как божий день.

— Когда? — спросил на всякий случай и проследил за движением руки шефа к бутылке. На этот раз рюмки наполнились почти до краев.

— Чем быстрей, тем лучше. Капитана Бобровского тоже учитывай, он наверняка в их компании. Как видишь, дело непростое, сложное, нужно помозговать, иначе недолго погореть. Говорю же, у них менты на хвосте. Одна-единственная оплошность — и окажешься в кутузке.

На этот счет крепыш не питал никаких иллюзий, о его судьбе в случае провала шеф мог бы не распространяться. Тут есть над чем поломать голову, почесать «тыкву». И хорошо ведь сказал Босс, душевно, открытым текстом. Окажешься в кутузке. Один, в одиночку, без соратников и друзей-товарищей. Круто сказал, как отрезал.

— Есть какие-нибудь соображения?

Сергей Павлович поднял рюмку, приглашая соратника сделать то же самое. Пить, правда, не спешил, и походило, что приятный момент должен произойти после ответа Еремы. Вначале нужно обмозговать дело, а все остальное потом.

Крепыш приложился пятерней к затылку, зашелестел короткими волосами, будто выдавливая из головы что-нибудь умное и стоящее. И выдавил ведь.

— Капитана можно грохнуть на почве ревности, — предложил крепыш, и когда Босс заинтересованно вскинулся в его сторону взглядом, уверенно добавил: — За убийство на этой почве меньше дают, Сергей Павлович, это я сам слышал. Вообще могут ничего не дать. За «ствол», ясный перец, придется пару лет схлопотать. Два года ради общего дела не так уж много.

Крепыш обрадовался, видя одобрение в глазах всесильного Босса. Предложение Сергею Павловичу пришлось по душе, по крайней мере, заинтересовало. Очень сильно, причем. А готовность охранника к самопожертвованию вообще переполняло гордостью. Так и должно быть, и во главе угла должно стоять общее дело, а не крысиные интересы. Молодец, Ерема. Два года немного, тем более к такому приговору всегда можно подобрать амнистию. Через полгодика, скажем. Сергей Павлович воодушевился.

— Так-так, — он отставил рюмку и потер ушибленную руку, — дельная мысль, в ней что-то есть. Но это с капитаном, а с Настей как быть? С Ногой хромолыгой? И потом, кто поверит про ревность, если у тебя с этой кошелкой не было никаких отношений?

— Я любил ее тайно, — тихо и горестно признался крепыш, — и сейчас люблю. Больше жизни люблю.

Он хрипло рассмеялся. Шеф тоже изрек звук, очень похожий на довольное хмыканье. Признание отвергнутого ухажера звучало правдиво. Действительно, настоящий мужчина свои чувства держит в глубине души, а не выносит на всеобщее обсуждение, так что касимовцы могли и не знать о неразделенной любви Еремы к одинокой красавице.

— Ладно, насчет капитана, будем считать, прикидка есть, теперь давай думать про ее ухажеров.

Рюмки по-прежнему оставались нетронутыми, подтверждая важность обсуждаемого вопроса, и намекая не затягивать с его решением. Ерема и не затягивал, благо решение насчет ухажеров плавно вытекало из предложения по Насте. Оставалось лишь развить высказанную мысль, прибавить два недостающих звена и превратить в цепочку. Странно, что Босс по-прежнему не врубается в такую простую обстановку.

— Может, собрать их всех вместе? — предложил крепыш, решив на всякий случай дерзкое предложение завуалировать под вопрос. — И положить всех троих. Рядышком. Начать с капитана, как с соперника, а Настю и Ногу завалить чисто «случайно», вроде шальными пулями. За непреднамеренное убийство тоже много не дадут. Годится?

Сергей Павлович смотрел на водителя-охранника-киллера с умилением, осмысливая не столько предложение, сколько его преданность интересам группировки. Ради общего дела Ерема готов был на все, даже на тройное убийство, и это не могло не впечатлять. Вот с кого надо брать пример разным крысам, вот на кого надо равняться! Расчувствовавшись, Сергей Павлович протянул соратнику руку:

— Молоток, Ерема. Зуб даю, молоток. Надежный ты парень и идею ценную подкинул. Давай дальше мозговать.

И выпил. Это стало первым действием в обсуждении дерзкой идеи. Наконец-то. Ерема незамедлительно последовал примеру шефа, помня, что начальство нужно поддерживать всегда и во всем. И на этот раз для закуски избрал тоже бутерброд.

— Все это хорошо, — после короткой паузы признал шеф, вытирая салфеткой губы, — это, пожалуй, можно принять за основной вариант, но не слишком ли нагло валить сразу троих? Все-таки массовое убийство. Не натолкнет ли ментов на дополнительные размышления? Может, на первый раз ограничиться двумя?

Крепыш хотел возразить, что где двое, там и трое, но осторожно решил, что шефу видней. Это даже лучше, не придется брать на душу лишний грех и на первый раз ограничиться Настей и Гришей. Что ж, пусть будет так. Значит, в своей неразделенной любви придется обвинить не капитана, а хромого Гришу. Гриша так Гриша, какая разница.

Однако Ерема ошибся.

— Пожалуй, сделаем так, — размышлял шеф, доводя вариант чистки рядов до логического завершения, — завтра я встречусь с этой стервой, потолкую про жизнь. Капитана, между прочим, она приговорила.

Ерема застыл с открытым ртом.

— Она?! Сама?

Ну и ну, ну и стерва. Приговорила к смерти собственного жениха. Скажи об этом кто другой, не поверил бы.

— Да, Ерема, сама. Я тоже не сразу поверил, когда услышал. Лично от нее, между прочим, услышал, не от кого-то. Не стерва ли?

Не то слово. У крепыша вообще не находилось подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Вместо этого сказал задумчиво:

— Совсем рассудок потеряла. Вот что делают «бабки», а? И ты согласился?