Последние дни Сталина - Рубинштейн Джошуа. Страница 4
Второй этаж, куда можно было подняться на лифте, был построен специально для дочери и ее семьи, но едва ли она задерживалась там, а сам Сталин редко туда поднимался. Большую часть времени обе комнаты стояли пустыми и неосвещенными.
Дача была задумана как место, где Сталин мог расслабиться, отвлечься от дел, прогуливаясь среди деревьев и кустов роз или кормя птиц. Время от времени он принимал здесь правительственных чиновников, а иногда и иностранных гостей, таких как Мао Цзэдун в конце 1940-х годов или Уинстон Черчилль, который останавливался на даче во время своего первого визита в Москву во время войны. В августе 1942 года он подарил Сталину радио, которое стало одним из предметов обихода. Когда Светлана Аллилуева в последний раз виделась со своим отцом, заурядные украшения на стенах неприятно поразили ее: «Странно все в комнате — эти дурацкие портреты писателей на стенах, эти „Запорожцы“, эти детские фотографии из журналов». У Сталина была привычка вырезать фотографии и иллюстрации из журналов, а затем развешивать их на стенах дачи. «А впрочем, — продолжает его дочь, — что странного: захотелось человеку, чтобы стены не были голыми; а повесить хоть одну из тысяч дарившихся ему картин он не считал возможным». После встречи с отцом она уехала расстроенная: он выглядел неважно и дача произвела на нее гнетущее впечатление [25].
Сталин не любил быть один. Как вспоминал о нем Хрущев, «требовалось как-то занять Сталина, чтобы он не страдал, не тяготился одиночеством, не боялся его» [26]. Но в любой момент он мог созвать членов своего внутреннего круга, чтобы они составили ему компанию. Как уже нередко бывало, в ту роковую субботнюю ночь в Кремле Маленков, Берия, Булганин и Хрущев вместе со Сталиным смотрели фильм. Еще двое из числа давних приближенных не получили приглашения: отсутствовали Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. В это время они находились в опале.
После того как фильм закончился, четверо «соратников» выехали в Кунцево, чтобы составить Сталину компанию за ужином. Они пробыли там до самого утра. Это не было чем-то необычным, ведь Сталин любил задерживать их у себя на долгие часы, после чего отправлялся спать до обеда следующего дня. И на этот раз, по словам Хрущева, Сталин «был навеселе, в очень хорошем расположении духа». Он проводил их до дверей, в шутку по-дружески ткнул Хрущева пальцем в живот, назвав Микитой. «Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Распрощались мы и разъехались. Мы уехали в хорошем настроении» — Берия с Маленковым в одной машине, Хрущев с Булганиным в другой, — «потому что ничего плохого за обедом не случилось» [27]. Было пять или шесть часов утра.
Однако следующий день, воскресенье, начался необычно. По заведенному Сталиным распорядку охранники и обслуга ожидали, что часов в одиннадцать или двенадцать дня он вызовет их и попросит принести чаю или подать завтрак. Согласно протоколу, сотрудникам дачи было строго приказано не заходить в его помещения без приглашения, и нарушить правило они могли только на свой страх и риск. Но никаких звонков от Сталина не поступало, и из его комнат не было слышно никаких звуков — ни шума шагов, ни покашливания. Охрана продолжала ждать. После обеда они заметили, что в его комнатах горит свет. Ближе к вечеру охранники снаружи тоже видели свет из окна. Но вызовов от Сталина по-прежнему не поступало, он не просил ни чая, ни еды. По соображениям безопасности Сталин предпочитал спать в разных комнатах, полагая, что таким образом сможет запутать возможных убийц. Но эта предосторожность сбивала с толку его охрану, которая никогда не знала, где он проводит ночь.
По словам Хрущева, охранники не связались с начальством для получения инструкций и не подумали поднять тревогу, заподозрив, что со Сталиным что-то неладно. Хрущеву показалось странным, что от Сталина весь день не было звонка. Отсутствие новостей с Ближней дачи выглядело очень необычно, но, судя по всему, Хрущев не стал никому звонить и выяснять, в чем дело. После некоторых колебаний он сам отправился спать.
К десяти часам вечера охранники настолько встревожились, что решили найти предлог и послать кого-нибудь в личные помещения Сталина. Из Кремля, согласно ежедневному распорядку, прибыл пакет с почтой. Сталину требовалось просмотреть материал, а доставить ему пакет было обязанностью охраны. Поэтому они решили обратиться к горничной Матрене Петровне, чтобы она принесла пакет Сталину. Это была немолодая женщина, проработавшая у Сталина много лет. Они рассчитывали на то, что, если Сталин и удивится ее внезапному появлению в своих комнатах, она с наименьшей вероятностью вызовет у него подозрения.
Горничная обнаружила Сталина лежащим на полу в библиотеке в пижаме. Он был без сознания, а пижама пропиталась мочой. Руки и ноги ему почти не подчинялись. Пытаясь что-то сказать, он производил лишь странные жужжащие звуки. Матрена Петровна срочно вызвала охранников, которые подняли Сталина и положили на ближайший диван. В полной растерянности они связались по телефону со своим начальником, министром государственной безопасности Семеном Игнатьевым. Но тот был слишком напуган, чтобы давать какие-либо указания, и убедил их позвонить Маленкову и Берии. Они смогли связаться с Маленковым, который дал понять, что разыскать Берию будет непросто. Маленков знал о привычках Берии и предполагал, что тот может проводить время с любовницей на одной из секретных дач. У охраны не было ни адреса, ни номера телефона, по которому с ним можно было связаться. Берия сам позвонил им и, услышав новость, приказал никому не сообщать о состоянии Сталина. Маленков также связался с Булганиным и Хрущевым, настаивая на том, чтобы они поехали на дачу.
По словам Хрущева, первыми прибыли Маленков и Берия, а вслед за ними появился и сам Хрущев. Они тихонько подошли к Сталину, то ли опасаясь потревожить его, то ли не желая разбудить, если он действительно спит. Сталин похрапывал. Тут Берия стал уверять охранников, что это обычный сон и что не нужно его беспокоить. Непосвященному может быть трудно заметить разницу между спящим человеком и человеком, который находится без сознания и практически парализован, но при этом дышит. Вероятнее всего, они понимали, что со здоровьем Сталина произошло что-то серьезное: охрана нашла его лежащим на полу и все они видели и чувствовали по запаху, что он обмочился, — и для всех причастных, для них самих в том числе, лучше дать ему умереть. Также нужно учитывать тот факт, что Сталин почти год не показывался докторам, за исключением отоларинголога, когда в апреле 1952 года сильно простудился. У него возник патологический страх перед профессиональными медиками, и по его приказу были арестованы даже его личные терапевты. На фоне недавно прогремевшего «дела врачей» Берия с Маленковым вполне могли полагать, что в отсутствие явных признаков медицинского характера им лучше не торопиться звать докторов. Если Сталин действительно просто спал, они вполне могли решить подождать до утра, когда он проснется и они смогут разобраться, что произошло, если произошло вообще. Так или иначе никто не стал сразу вызывать медицинскую помощь. Берия, Маленков и Хрущев отправились по домам. К этому времени Сталин был без сознания как минимум восемь часов, а возможно, и все восемнадцать. Этого мы никогда не узнаем.
Но охранники по-прежнему волновались. Они еще раз отправили Матрену Петровну к Сталину, чтобы оценить обстановку. Он продолжал спать, но это был очень необычный сон. Охранники позвонили Маленкову и сообщили о своем беспокойстве. Маленков вновь позвонил Берии, Булганину и Хрущеву. Только после этого они решили поставить в известность еще двух давних руководителей партии, Климента Ворошилова и Лазаря Кагановича, и вызвать врачей.
Воспоминания Хрущева о той ночи не совпадают с рассказом Алексея Рыбина, охранника из Большого театра, которому, по его собственным словам, удалось побеседовать с несколькими телохранителями Сталина (сам Рыбин на даче не присутствовал). По словам Рыбина, телохранители утверждали, что Сталин не был пьян, что накануне — до того, как около четырех часов утра гости разъехались, — он пил только фруктовый сок {2}. Рыбин также писал о том, как дежуривших охранников встревожило то, что Сталин на протяжении следующего дня не попросил чай и завтрак. Однако, по его словам, послали к нему вовсе не Матрену Петровну — начальник хозяйственной части дачи Петр Лозгачев сам взялся доставить Сталину почту и проверить, все ли с ним в порядке. Именно Лозгачев обнаружил Сталина лежащим на ковре в неестественной позе на согнутой в локте руке. Сталин был почти без сознания, едва мог говорить, но поднял руку и кивнул в ответ, когда Лозгачев предложил переложить его на кушетку. Лозгачев тут же сообщил обо всем остальным дежурным.