Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир". Страница 42

И нужная мысль вдруг стала единственной и очень ясной. Дима действительно сделал это все нарочно. Не для того, чтобы подразнить или вызвать ревность. Чтобы показать путь. Чтобы подсказать: «Так тоже можно. Видишь, я могу, значит, можешь и ты». Он же сам говорил: «Как у Карнеги…» Вот он и вызвал эту самую худшую ситуацию, вызвал огонь на себя. А теперь ждёт хода Андрея. Он все ещё может развернуться и уйти. И Дима примет его выбор. Не бросит в спину оскорбления и ничем его не выдаст. Просто исчезнет из его жизни, на этот раз навсегда. Потому что такого не прощают.

А Сиротин все никак не успокаивался:

— То-то, я смотрю, у нашего Димулечки походка какая-то странная… Ты, говорят, уходишь? Может, тебе подушку подарить на прощание, пра-а-а-тивный?

Рука Димы дрогнула, темные капли пролились на белую рубашку. Качнулся под ногами пол, когда Андрей сделал шаг вперёд, плечом отбрасывая Сиротина с пути. А Дима смотрел все так же. Как будто ещё не знал, что произойдёт в следующее мгновение, как будто все ещё не верил. Осторожно, чтобы ничего не расплескать и ничего не испортить, вынул из онемевших пальцев кружку с кофе, аккуратно поставил её на столешницу. Взял в ладони милое лицо, такое бледное, единственное. Прижался лбом ко лбу и утонул, растворился в золотом сиянии, в целом океане света, и самой яркой благодарности, и самой преданной любви. И не понял, а почувствовал, что только теперь по-настоящему вернулся домой.