Последний князь удела(СИ) - "Димыч". Страница 16

  - Просит черкес брата его молочного из полона у простого человека выкупить. Сулит окуп богатый, молвит-де из мурзинского рода - сообщил мне результат общения бывалый рязанец.

  - Да есть ли смысл в том деле - поинтересовался я.

  -Корысть завсегда найти можно, да коль правда татарчонок родовитым окажется, то акромя серебра и знание какое извлечь можно-

  -Как же, ты говорил за брата просит, он черкес, тот татарин, может, врет всё?-

  - Векую ли ему лжу творить? Свои очами все увидим, он баит, тут недалече. Да и черкес то наш малой сам непростого чина, молвит - орк он-

  -Кто?-

  -Уорк-

  -Это кто такие?-

  -Да уздени то, как у нас московские дворяне, панцырная дружина князей их. Они ж в горах каменных проживают-

  -Кто в горах живет?-

  - Да орки, прямо ж сказываю-

  Полный сюр, орки тут у них по горам бродят. Какой-то это совсем странный мир или затянувшаяся галлюцинация. Альтернатива была грустной, и мне было проще верить в дикие загибы этой реальности. С такими-то невеселыми мыслями мы и отправились на указанный пленником двор, который находился в Занеглименьи на Орбате. Находящаяся за кремлем и мостом через реку улица была богатой, с двух и трехэтажными усадьбами. Нужное нам подворье помещалось в проулке, и было явно не боярским.

  На стук в ворота открыл хозяин, снаряженный как для боя. Узнав цель визита, пригласил нас заезжать внутрь.

  Бакшеев начал торговаться, не слезая с коня, из его слов следовало, что нужен нам младший конюх, и так и быть возьмём, если есть лишний, но только незадорого.

  -Простых татарчат я уже роздал - сообщил озадаченный хозяин - остался токмо мурзин сын, но за него окуп богатый получу-

  -Родовитого держишь? - слезая с коня, удивился рязанец - еда ли не ведаешь, что знатных государь велит на его Крымский двор вести, за его голову награду дадут?-

  -Да что та награда, корабленик португашский-

  -А честь царская уж и не в почёт стал быть, ни о чём, акромя богачества уж и не думаешь. А знамо ли тебе, купчина, что за едного мурзу можно два надесять душ христианских из бесерменского рабства вывести? Кровью православной торгуешь?

  Вяземский воин, услышав обращение к себе как купцу, налился весь дурной кровью и стал хвататься за оружие. Афанасий же тона не менял:

  - Пошто сабельку аки девку красную лапаешь? Правда очи ест? Ну тогда аль тут руби, али отворяй ворота, съеду с двора сего воровского! Ну, уж уста-то затворёнными держать не буду, скажу весть сию, кому знать следует.

  Дворянина такой поворот событий заставил задуматься. В ходе мыслительного процесса его лицо поменяло цвет с красного на белый. Он начал уговаривать нас никому не докладывать, оправдываясь денежной нуждой.

  -На чтож серебро тебе потребно, вроде бронь у тебя справная, вон и наручья есть, да и шелом работы персидской?-

  -Дочка у меня в лета супружеские вошла, почитай четырнадцать годков уже. А обликом она вельми болезна - глазища в поллица, тоща, длинна, бледна. Ножки длинные, тоненькие, того и гляди переломятся, перси малы, в каво такая уродилась - неведомо, мать-то баба справная. Хоть и ледащая, а своя кровиночка, родная, жалко её, без доброго приданного-то замуж не возьмут. Дача невелика, землица худая, не родит вовсе, одна надёжа на добычу воинскую, а то хоть доспех продавай -

  - Трудно в твоей беде подсобить. За такой-то дщерью в отдачу холстом, да скатёрками с горшками не откупишься. Тут и взаправду серебра жениху отсыпать надобно, а иначе путь один в монастырь, да и там вклад денежной нужен - задумался Бакшеев- А бронь продавать дело глупое, на смотр явишься с худым доспехом против писаного, так и жалованье земельное урежут, совсем пропадешь-

  -Уж не выдавай меня, друже, - попросил страдающий за дочь помещик - Сам завтрева, поутру, свезу мурзинского сынка на царёв двор, пущай приставы его опишут-

  -Давай хуч глянем из чего сыр-бор - предложил подобревший ветеран-пограничник - Может напраслину на себя возводишь, из простых чабанов добыча твоя -

  -Нет, не пастух тот малец - заверил вяземский боярский сын - Одет в атлас, да знаки у него на теле, ну и норов горяч, помят, а и то, как собака бросается-

   Помещик проводил нас на задний двор, где у хлева сидел на железной цепи, вверченной в бревенчатую стену, молодой паренек в лохмотьях.

  За что ты его так? - поинтересовался Афанасий.

  -А вот - дворянин показал на кисти руки свежий укус - как погрыз, ну значит и сиди на чепи, яко пёс-

  -Как же ты добыл-то такого норовистого? - не унимался с вопросами рязанец.

  -Да малого татарчонка я в их обозе взял, телегой тот правил, а того что с вами, ентого да ишшо одного уже попозже, на берегу Оки мы с братаничем прихватили-

  -Как же одолели то вдвоем троих?-

  -Да из воды вылезли сумлевшие, плавать-то токмо вон малец, что с вами, умел, он двоих и тащил еле живых. Ну и видать подустал малость. Да и выбрались оне без брони да оружья, толи побросали, толи с конями на дно ушло. Ну, мы-то по-быстрому арканы и набросили на двоих, а ваш-то отрок дёру не стал в кусты давать, попробовал ременные петли руками порвать али скинуть. Да куды ему, кожа добрая, конём сшибли, да тако же повязали. Мурзёнок-то выкобениватся стал, вот я его и поволочил чуток за лошадкой на аркане. Думал - зашиб, а вот не -оклемался нехристь, да еще и пясть угрыз, когда с него одежонку обдирал, больно атлас хорош, бабам на платки любо будет -

  Бакшеев подошел поближе к юнцу, внимательно его осмотрел и сообщил:

  -Обознался, ты друже. Эт мурзин слуга - стихоплёт-

  -Какой-такой стихоплёт?- удивлённо переспросил вяземский воин.

  -Ты татарское наречие разумеешь? - ответил вопросом на вопрос Афанасий сын Петров.

  - Да словес полста знаю, а более нет, да и не желаю знать, в полон, не дай бог попадешь, там хошь - не хошь, а разучишь.

  -Вот ты его, мил человек, и не понял. А он прислужник мурзинский, хуч и ближний. Он для услаждения свово господина речи складывает, уж больно родовитые татаре складно молвить любят. Яко скоморох в обчем -

  Мозг служивого явно закипел, он снял шлем и начал озадаченно чесать затылок. Бывший порубежник же начал с пленным разговор по-татарски и спустя несколько минут мальчишка на цепи начал что-то декламировать. Язык был восточный, но это были или стихи или песня, рифма явно присутствовала.

  -Вишь он и по арапски, и по татарски стих складывать учён. Кий же с него мурза? - ухмыльнулся Бакшеев.

  -Можа он поп бесерменский?- надеялся на лучшее помещик.

  -Ну где ж видывали муллу, чтоб бородёнка еще не проросла? - уничтожил надежду рязанский знаток -Скоко в плату хотел получить?-

  Вяземец натужено пытался представить себе попа без бороды, у него явно не выходило, и он сконфуженно произнёс:

  -Чаял рублёв сто аль хоть полста-

  -Ты, вроде, муж зрелый. А баишь будто белены объелся. Ты спрашивай за этого полудохлого никчёмника сразу бочонок злата. Не расторгуешься, но хуч люд подивишь-

  -Твоя каковская цена будет?-

  -За ради маеты твоей с дщерью несчастной, да княжича нашего доброты великой одарим пятнадцатью рублями, деньгой московской, не порченой -

  -Можа мурза за своего ближника поболе окуп-то даст?

  -Ежели жив с брани вернется, да восхочет выкупить, то и даст. Можа люб ему энтот отрок, у татаровей знаш, грех содомитский почасту бывает. Не проверял?-

  Помещик аж подавился словами и только замычал нечленораздельно, вовсю в отрицании тряся головой.

  -Озюн кетлюк, урус!!! Озюни сокарым!!!- припадочный татарчонок начал биться в цепях.

  -Вот, за живое взяло, чую дело тут не ладно, надо бы повременить с куплей - заключил Афанасий.

  -Христом Богом прошу, забери ентого сына нечистого - взмолился уже на все согласный дворянин из Вяземского уезда.