Ваше Сиятельство 5 (СИ) - Моури Эрли. Страница 36

Поскольку атака этих тварей происходила на тонком плане, мало кто заметил, что со мной происходить что-то необычное. Только Ольга видела, как я дергался, закрыв глаза. Она все поняла, зная о прежних нападениях посланниц Геры и услышав, как я успел шепнуть ей «эринии». Когда к нашей парте подошла преподавательница Ирина Гасановна и в свойственной ей язвительной манере сказала:

— Граф Елецкий, вижу вам во время контрольной снятся дурные сны. Может не стоило посмотреть их дома и не приходить на урок?

Ольга ответила:

— Саша плохо себя чувствует. У него болит голова. Тем не менее он пришел в школу и напишет контрольную хорошо. За это можете не переживать. Будьте любезны, не трогайте его сейчас.

Контрольную я действительно написал хорошо, правда с помощью Ковалевской. Она быстро закончила со своей работой, а потом подсунула мне листок с частью ответов на вопросы в моем билете — каким-то образом успела набросать их на черновик. Ольга вообще большая умница. Я ее ценю все больше. И ее все больше люблю. Если раньше для меня самым близким, всепонимающим человеком была Айлин, то сейчас без сомнений Ковалевская. Ее прежняя капризность, высокомерие стали исчезать, наверное, не только потому что она занимается психологическими проработками, но еще и потому, что Оля по-настоящему любит меня.

После занятий, немного поболтав с Ленской в школьном дворе, я отправился в Директорию Перспективных Исследований. Папка с набросками будущей схемы устройства «Одиссей» была в школьной сумке. Отвезти меня на Прокатную Ольга Борисовна вызвалась сама. У княгини имелось три с половиной свободных часа, и она с удовольствием уделила их мне. Вместе с ней мы прогулялись по ведомству Жоржа Павловича, посмотрели, как собирают механизмы для проекта «Порфириона» — строительного робота нового поколения, заглянули в лабораторию энергомашин и эрминговой автоматики.

Пока я, разложив на столе свои эскизы и пояснительные записки, объяснял Броневому, что мне требуется для реализации рабочей схемы, Ковалевская увлеклась пауками-роботами из серии «Каракурт» — их собирали в соседней лабораторной секции. Экскурсию по стендам с робототехникой для княгини устроил сам Жорж Павлович.

Примерно к половине второго я решил все технические вопросы с главным инженером и его замом. Время было обеденное и мы все вместе отобедали в трапезной Директории на втором этаже. Готовили здесь не очень вкусно, зато посетителей обслуживали роботы и делали они это очень быстро, сопровождая свои действия словесными пояснениями вроде таких: «Я поехал на марокканским салатом! Милейшая госпожа ждет меня за столиком 12!» Смотрелось это забавно и очень поднимало настроение. Особенно госпоже Ковалевской, она посмеивалась на протяжении всего обеда.

Когда мы уходили, граф Голицын задержал меня, отставая от княгини на десяток шагов и шепнул:

— Сань, как я тебе завидую! Ольга Борисовна — божественная дама! Не упусти ее!

— Над этим вопросом, Жорж Павлович, усиленно работаю. Можно сказать, не покладая рук, — рассмеялся я. — Все идет к тому, что придется жениться. И она как бы не против. Может ближе к осени пригласим вас на свадьбу.

— И станет она графиней. Уже на это согласна? — не унимался Голицын.

— А куда ей деваться, — я подмигнул Ольге, почувствовавшей, что разговор о ней и обернувшейся.

— Тебе надо князя, Сань. С твоей головой и талантами, на такой титул можно рассчитывать, — сказал Жорж Павлович и уже громче добавил, чтобы наше перешептывание не выглядело заговором: — Если все сложится хорошо с твоим «Одиссеем», то мы обязательно подадим представление тебе на орден «Святого Озарения» первой степени. Соберешь больше наград и тогда будет проще. Вообще, если верно твои заслуги преподнести царевичу, то он очень может поспособствовать твоему продвижению.

— Если вы таким образом печетесь обо мне, то я уже согласна быть графиней. Считайте, что Елецкий меня уговорил, — с улыбкой сказала Ольга Борисовна, остановившись зарешеченной колонны подъемника.

Там мы расстались с Жоржем Павловичем. Спустились на стоянку, где нас дожидался «Олимп» Ковалевский, сияющий на солнце хромированной сталью, прекрасный. Прежде, чем направиться к моему дому, мы с Ольгой заехали в лавку на Куликовском проспекте. Я этого местечка не знал, а княгиня, помня, что я озадачен подарком для князя Мышкина, посоветовала заглянуть именно туда. Там, по ее мнению, имелся хороший выбор необычных вещиц, в том числе и древних, иногда не совсем законно попадающих к нам из Египта, Индийского Семицарствия и империи Ацтеков. Со слов княгини здесь, в этом с улицы не слишком приметном месте она покупала подарок Денису Филофеевичу на тридцатилетие.

Лавка оказалась в самом деле богатой, при относительно небольшой площади — два зала примерно по сто квадратных метров, полки ее были уставленными красивыми, иногда странными вещами, назначение некоторых из них я даже не мог предположить. Зная, что Мышкин интересуется астральной магией, я выбрал ему статуэтку какого-то африканского божка — Хранителя Снов, статуэтку весьма красивую, сделанную из слоновой кости, инкрустированную черными агатами и бронзой. И настоял, чтобы Ольга выбрала подарок себе. Княгиня долго ходила между полок, пока не остановилась на ожерелье из кусочков нежно-голубого ларимара, обрамленных в серебро. За все это удовольствие я заплатил восемьсот рублей, но получил взамен поцелуй княгини и счастливый блеск в ее глазах.

Ольга довезла меня до дома. У нее еще имелся небольшой запас времени, и мы посидели в ее «Олимпе», обнимались, целовались под окнами нашего особняка. Я раздразнил княгиню своими нескромными прикосновениями, и она, извиваясь в моих объятиях, сказала:

— Очень скучаю по твоему телу. Жаль, что идешь сегодня к этому Мышкину. Мы могли бы… — она не сказала, что «могли бы», вместо слов долго поцеловала меня в губы.

— Давай поднимемся быстренько в мою комнату и там все-все сможем, — шепнул я, все более бессовестно играя в ее трусиках.

— Нет… не хочу быстро. Хочу как тогда, в нашем номере «На Небесах». Чтобы не было рядом твоей мамы и вообще никого, — она запрокинула голову, подставляя шею моим поцелуям и чуть раздвинула ноги.

— Давай завтра, — предложил я, играя пальчиками в ее мокрой щелочке.

— Завтра… вечер занят… — Ковалевская выгнулась, хватаясь за меня левой рукой и застонала: — Ну Саш!.. Саш!..

Я добрался до ее самого чувствительного места, ритмично лаская его под частые резкие вздохи княгини. Скоро она вскрикнула и задрожала.

Потом уткнулась мне в грудь и затряслась от смеха:

— Дурак ты, Елецкий! Тебя опасно сажать в мой эрмик.

— У тебя есть еще полчаса. Давай поднимемся ко мне, — я приподнял личико Ольги Борисовны, очень хотелось видеть ее полные удовольствия глаза.

— Нет, — она сжала ладошкой мой рвущийся на свободу член. — Пусть это будет тебе наказанием. Все, граф Елецкий, на этом распрощаемся на сегодня, — ее глаза смеялись.

— Оль… Хочу тебя дрыгнуть, — я поцеловал ее в губы. — Сил нет терпеть.

— Мне нравится твое желание. Пусть оно будет посильнее. Но сегодня нет, — она освободилась из моих рук и смягчилась. — Саш, у тебя дома это делать не будем. И у меня пока тоже. Не обижайся. Давай послезавтра вечером. Хочу там же «На Небесах» или придумай что-то другое.

На этом мы решили на сегодня расстаться. Следом за мной Ковалевская вышла из эрмика, и мы еще раз поцеловались на прощание прямо на улице, как всегда бессовестно нарушая нормы дворянского приличия. Хотя кто их соблюдает в последнее время, тем более в нашей школе? Вскоре княжеский «Олимп» укатил в сторону Кузнечной, а я пару минут поговорил с Денисом и Антоном Максимовичем, который особо внимательно смотрел на сцену прощания с княгиней, и поднялся к себе.