Солнце для любимой - Тернер Дебора. Страница 26

— Мне не о чем думать, — ответила Стефани упрямо.

— Подожди, давай поговорим спокойно. Брак даст тебе возможность обрести дом и прочную основу в жизни. К тому же мне не хотелось бы, чтобы наш ребенок впоследствии обвинял нас в том, что мы не потрудились оформить отношения.

Наверное, Роджер Уильямс говорил то же самое маме, подумала Стефи.

— Нет, Клайв, я не собираюсь врать и играть роль счастливой жены. Даже ради ребенка. Моя мать много лет делала это ради меня. Ты знаешь, что из этого получилось.

Но мистер Стэнворд не привык отступать так просто.

— Стефани, я, как и ты, хочу блага для нашего сына или дочери. Мы с тобой взрослые люди, и я уверен, что мы сможем прийти к такой договоренности, которая устроит нас обоих, не ущемляя интересов ребенка.

Она не подняла глаз. Голос Клайва стал жестким:

— Если ты думаешь, что я собираюсь силой заставить тебя спать с собой, ты ошибаешься. Я не насильник и я не слепой. Ты так от меня шарахаешься, что я и близко не могу к тебе подойти.

Конечно, из беременной женщины плохая любовница, горько подумала Стефи. И она все же продолжала хотеть его, ее сознание туманилось при одном взгляде на него, а тело превращалось в желе от каждого его прикосновения. Разве она сможет сохранить свою независимость, если будет жить с ним в одном доме? Даже если он поклянется не трогать ее, разве она будет от этого счастлива? Это обернется для нее ежеминутной пыткой.

— Да пойми же ты, Стефани, я не стану Роджером Уильямсом в тот самый момент, как надену тебе кольцо на палец. Секс тут ни при чем и власть тоже.

— Я знаю, — сказала девушка равнодушно.

— Стефи, не надо все время меня обманывать. Это бессмысленно, — сказал Стэнворд неожиданно мягко и сделал к ней шаг, но девушка посмотрела на него так умоляюще, что он тут же отступил назад.

— Клайв, — тяжело вздохнула она и, поднявшись с кресла, встала за его спинку, как будто оно могло ее защитить. — Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Но если хочешь, я могу обещать тебе, что не выйду ни за кого другого. — Она закусила губы и посмотрела на него.

Он тоже тяжело вздохнул и не ответил.

Стефи вдруг стало холодно. Она обняла себя руками, пытаясь согреться. Он что-то произнес, но она не смогла разобрать слов, голос показался ей далеким и слабым.

Когда Стефи пришла в себя, она лежала иа кровати, а на голове было что-то холодное и приятное. Это полотенце, подумала Стефи, открывая глаза. Клайв сидел рядом и смотрел на нее. В его взгляде были тревога и нежность. Девушка снова закрыла глаза. На секунду ей захотелось забыть о том, что происходит между ними, и просто лежать, чтобы он продолжил вот так смотреть на нее. Но он уже заметил, что она пришла в себя.

— Тебе лучше? — спросил он.

— Да, — ответила она, садясь и принимая от него стакан с водой.

Клайв протянул к ней руку, и она опять умоляюще посмотрела на него. Он только поправил полотенце у нее на лбу и сказал:

— Не волнуйся, я не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было. Но пойми, я просто не могу оставить тебя в таком состоянии. Я сниму здесь дом, и мы будем в нем жить. По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не прекратятся обмороки.

Девушка отдала ему обратно стакан, откинулась на подушку и некоторое время лежала зажмурившись, обдумывая это предложение. Потом она спросила:

— А как же твоя работа?

Его пальцы коснулись ее подбородка, слова прозвучали как команда:

— Посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза.

— Ты сейчас не можешь быть одна. Если ты не хочешь вернуться со мной в Сан-Франциско, значит, я переезжаю сюда. По-моему, другого выхода нет.

Стефи молчала. Жить в одном доме с Клайвом означало постоянное искушение, с которым она вряд ли сумеет совладать. С другой стороны, его самоотверженность ее удивила.

Он резко встал с кровати.

— Если я так противен тебе, — проговорил он с неожиданной страстью в голосе, — позволь мне быть с тобой хотя бы до тех пор, пока ты не сможешь твердо держаться на ногах.

Девушка снова вздохнула.

— Хорошо, Клайв. Я вернусь с тобой в Штаты. Я не вижу смысла переворачивать всю твою жизнь из-за своих прихотей. Но как только смогу работать, я перееду. Я не хочу быть игрушкой.

— Ничего себе игрушка! — отозвался он с изрядным облегчением в голосе. — Самая упрямая и решительная игрушка, какую мне приходилось видеть. Ладно, договорились. Тогда поехали.

Он нагнулся, снял мокрое полотенце и поцеловал ее в лоб. Это произошло так быстро, что она не успела отшатнуться. Стефи почувствовала только слабый мужской запах, который снова на миг перенес ее в ту ночь в Бандаберге. Девушка закусила губы, тяжело дыша и пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

Вечером того же дня Стефани уже стояла у окна в номере лучшей брисбенской гостиницы и смотрела на море. Переезд в Сидней был запланирован на завтра.

— Впечатляет, — произнесла она устало. — Из нищеты в эти роскошные апартаменты, и всего за какие-то полдня.

— Деньги иногда бывают полезны, — заметил Клайв.

Ею владели мрачные мысли. Она не пробыла здесь и двух часов, а уже воспринимала окружающую обстановку и отношение к себе как нечто само собой разумеющееся.

Опомнись! — приказала себе Стефи. Это относится не к тебе, а к ребенку. Поэтому с тобой тут все носятся. Только поэтому ты завтра едешь в Сидней, а потом летишь в Сан-Франциско.

— Перестань все время об этом думать, — попросил Стэнворд, подходя к ней и кладя ей руку на плечо. Может быть, он действительно умел читать мысли. — Все образуется. Как только приедем в Штаты, мы немедленно решим, что делать дальше. Но давай действовать последовательно.

Интересно, почему я не из тех счастливых женщин, кому беременность идет на пользу? — думала Стефани. У них рассудок остается здравым и бдительным. Такие женщины инстинктивно чувствуют, что будет лучше для ребенка. А я никак не могу прийти к решению.

— Это такой серьезный шаг, — проговорила она задумчиво.

— Тебе будет спокойнее, если сразу по приезде в Сан-Франциско я свяжусь с адвокатом? — спросил Клайв. — Тогда ты получишь официальную бумагу, где будет сказано, каковы мои права и обязанности в отношении тебя и ребенка.

Стефани уже собиралась ответить на это с возмущением, но потом решила, что эмоции — плохой советник, и заставила себя обдумать предложение. Клайв явно лучше нее разбирался в практических делах, поэтому на него можно было положиться. Быстрота и продуманность, с которыми был организован переезд в Брисбен, действительно впечатлили ее.

Все-таки иногда приятно, когда с тобой обращаются, как с больной, окружая со всех сторон заботой, подумала девушка. Но она знала, что нельзя привыкать к этому. Вероятно, сейчас это объяснялось действием гормонов, потому что на самом деле ей уже давно перестало хотеться, чтобы кто-нибудь заботился о ней.

— Я думаю, это неплохая идея, — сказала Стефи наконец.

— А что ты думаешь по поводу опеки?

— Совместная, — ответила она, не сомневаясь. Стэнворд криво улыбнулся.

— Значит, ты считаешь, что муж из меня никудышный, но как отец я сойти могу.

— Это разные вещи, — осторожно проговорила Стефани.

— И на том спасибо. Ладно, думаю, тебе пора ложиться спать. Сегодня был трудный день, да и завтра будет не из легких. Спокойной ночи.

Стефани подумала, что он поцелует ее на ночь, но он только потрепал ее по плечу и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Ну и слава Богу, сказала себе девушка. И с чувством, сильно напоминающим разочарование, пошла чистить зубы.

До Сиднея они долетели на маленьком частном самолете, заказанном Стэнвордом специально для этой цели. Стефани сидела у иллюминатора и смотрела на пролетавшие внизу пляжи, отели, потом леса и железную дорогу. Слева простиралось необозримое синее море. Стефи чувствовала себя несколько лучше, чем вчера, и спокойно, хотя и с грустью, прощалась с этой гостеприимной страной, пять лет бывшей ее домом. Неожиданно она услышала, как Клайв задал ей вопрос, на который она меньше всего хотела отвечать.