Пари под омелой (ЛП) - Мур Марен. Страница 16

Мне требуются все силы, чтобы не закатить глаза. Вместо этого я делаю еще один глоток вина и откидываюсь на спинку стула.

Она права.

У-у-у, Квинн.

Под столом я чувствую тепло руки Паркера, когда он проводит ею по моему колену, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности. Его пальцы мягко сжимаются, давая мне уверенность, и я каким-то образом расслабляюсь. Я чувствую, как напряжение покидает мое тело.

Я смотрю на него, и на его лице застыло сосредоточенное выражение, поскольку он внимательно слушает историю, которую Оуэн рассказывает о своей работе. Его взгляд не отрывается от Оуэна, он кивает, одновременно проводя рукой по моему бедру.

Его красивый профиль непоколебим, но я? Все мое тело реагирует на его прикосновения.

Это и пугает, и возбуждает одновременно.

— Квинн? — зовет мама, отрывая меня от мыслей о прикосновении руки Паркера.

Я прочищаю горло, смущаясь.

— Да? Извини.

— Клянусь, я назвала твое имя три раза. И сказала, что твой отец здесь.

Я киваю и ставлю бокал с вином на стол, делая глубокий, успокаивающий вдох. Оуэн и Кэри встают и выходят из комнаты, чтобы поприветствовать его, оставляя нас с Паркером наедине.

Как только они уходят, и я встаю со стула, его рука касается моей спины, и он спрашивает.

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке. Просто нервничаю. По поводу встречи с отцом, прошло много времени, и все как-то натянуто.

— Понимаю, но я здесь, если я тебе понадоблюсь, хорошо?

Я киваю и улыбаюсь ему.

— Спасибо.

Мы вместе выходим в фойе, и я вижу, что мой отец стоит со своей новой женой Марией.

Он выглядит постаревшим с тех пор, как я видела его в последний раз. В уголках его глаз появились глубокие морщины, а «гусиные лапки» стали более выраженными.

При виде его у меня щемит сердце. Часть меня, маленькая девочка, которой нужен был отец, жаждет протянуть руку и преодолеть разрыв между нами.

Если бы это было так просто. Если бы это было так, то годы не пролетели бы так быстро.

Он одет в темно-серую спортивную куртку с белыми кнопками и слаксы. Его жена одета в темно-синее платье, ее длинные светлые волосы собраны набок заколкой с рубинами и бриллиантами.

Она прекрасна, хотя мне и неприятно это признавать.

— Квинн, — тихо произносит отец, делая нерешительный шаг ко мне. Я вижу на его лице тоску и обожание, когда он смотрит на меня, и чувство вины внезапно сжимает мое горло.

— Привет, — шепчу я, не зная, что сейчас делать или говорить.

Он делает шаг вперед и обнимает меня, задерживаясь на мгновение, прежде чем отойти к Марии.

Я протягиваю ей руку для пожатия, но она оставляет ее без внимания, заключая меня в крепкие, быстрые объятия без малейшей неловкости, как будто мы знакомы уже много лет.

Это совершенно неожиданно, и почему-то вызывает у меня слезы.

— Привет, Квинн. Я так много слышала о тебе. Так приятно наконец-то встретиться, — шепчет она мне на ухо, прежде чем отстраниться.

— Да, мне тоже.

Она тепло улыбается и возвращается к моему отцу. Затем в комнату входит мама и начинает давать указания. Я замечаю, что ее общение с моим отцом совсем не такое, каким я его помню. Кажется, что они оба отодвинули в сторону свои проблемы, и это ослабляет постоянно присутствующее ранее чувство страха, что вот-вот начнется война.

Мама сидит в одном конце, папа — в другом. Мария сидит рядом со мной, Оуэн — рядом с папой. Паркер — рядом с мамой. Я ожидала, что будет спор из-за закусок, но все оказалось совсем наоборот.

Все в прекрасном настроении, смеются и делятся старыми историями. Все совсем не так, как я ожидала. Даже Оуэн выглядит расслабленным, когда запихивает в рот картофельное пюре вместе с основным блюдом.

— Итак, — тихо прочищает горло моя мама и кладет свою льняную салфетку на тарелку, когда мы заканчиваем есть, — есть причина, по которой мы с твоим отцом хотели вместе поужинать на это Рождество.

Она смотрит на него с небольшой улыбкой и слегка кивает, давая ему знак говорить.

— Последние несколько месяцев мы втроем, вместе с Марией, ходили к психологу. Было много вещей, которые нам нужно было исправить, как по отдельности, так и вместе, ради вас двоих и ради моего брака.

Сказать, что я потрясена, значит сильно преуменьшить. Из всего, что я ожидала от них услышать… точно не это. Даже близко нет.

И снова я чувствую руку Паркера на своем колене, он сжимает ее, словно читает мои мысли. Физические прикосновения нужны мне сейчас больше, чем я могла предположить. Потянувшись под стол, я беру его руку и переплетаю со своей, укладывая их на свои колени.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что мы отпустили многое из того, что долгое время тяготило нас обоих. Правда, Стейси?

Мама кивает, перехватывая мой взгляд, затем взгляд Оуэна.

— Это то, что мы должны были сделать вместе, чтобы двигаться вперед. Мы также хотели извиниться перед вами обоими. Поскольку знаем, что вам было тяжело… Когда мы решили развестись. Вы, дети, слышали то, что не должны были слышать, и с этим нам обоим придется жить. Мы просто надеемся, что сможем двигаться вперед как семья, в любви и понимании.

После того, как она закончила говорить, я посмотрела на Оуэна, который, похоже, потрясен не меньше меня. Я даже не знаю, как осмыслить то, что она только что сказала.

Мое сердце бешено колотится в груди. Этого ли я хочу? Двигаться дальше?

Снова стать семьей?

— Думаю, я бы хотела попробовать, — шепчу я, мой голос настолько полон эмоций, что едва ли похож на мой собственный.

— Я тоже, — добавляет Оуэн.

Оба наших родителя выглядят счастливее, чем я видела их за последние годы, и я чувствую, как что-то внутри меня трескается. Что-то сломанное и холодное, что я давным-давно спрятала.

Я нуждалась в этом. Больше, чем я могла предположить.

— Мы начнем с того, что сделаем это ежегодным, — говорит мама, — будем собираться на праздники, проводить вместе Рождество и День благодарения. Нам повезло, что мы есть друг у друга, и что у нас есть возможность быть вместе на праздники.

— Я скучал по вам обоим и надеюсь, что мы сможем поработать над нашими отношениями, чтобы они стали лучше. Простите меня за то, что я столько упустил. Простите, что я вообще допустил, чтобы наши отношения стали напряженными. После нашего с вашей мамой развода я вел себя не лучшим образом, и мне некого винить в своих поступках, кроме себя, — отец смотрит на меня, в его глазах мелькает сожаление. То самое сожаление, которое я чувствую в глубине души, что позволила, чтобы между нами все было так плохо. Мы уже почти не разговаривали, с течением времени разлад между нами становился все больше и больше.

Это наш шанс восстановить разрушенное. Я не понимала, что в глубине души хотела этого, но отодвигала на второй план, потому что мне было больно.

— Это значит, что тебе придется возвращаться домой чаще, чем раз в четыре года, Квинн. Больше никаких отговорок типа «я слишком занята работой», — говорит мама, прищуривая глаза.

— Я обещаю, что постараюсь, — говорю я, скрещивая руки на груди, — постараюсь приезжать домой чаще, а если не смогу, то мы будем общаться по FaceTime.

Пальцы Паркера слегка сжимаются вокруг моего колена, и я расслабляюсь от этого прикосновения, это его способ дать мне понять, что он здесь, и, хотя он не может сказать этого вслух, но поддерживает меня.

Это самая сумасшедшая неделя в моей жизни, а она еще даже не закончилась. Кто бы мог подумать, что я окажусь в постели с лучшим другом моего брата, а мои родители отбросят свои разногласия, чтобы мы могли провести праздники вместе?

Это похоже на настоящее рождественское чудо, о котором я не просила, но с радостью приняла его.

Глава 6

— По какой причине ты ходишь вокруг меня таким бодрым шагом, Квинн Скотт? — спрашивает мама, когда я поворачиваю за угол на кухню и выхватываю у нее из рук кусочек мятной коры. Моя сумка высоко вздернута на плечо, и я собираюсь провести еще одну ночь у Паркера.