«Вечер, проведённый в доме Блэка» и другие «чёрные» новеллы - Будрис (Бадрис) Альгис. Страница 4

Огни зажглись перед его лицом. Эд открыл глаза с набухшими веками и обнаружил над собой массивный силуэт дуба. Что-то зашевелилось в его высоких ветвях, затем упало на него, извиваясь, как коричневый и волосатый змей.

Змея танцевала перед его глазами и улыбалась. Огни удалялись. Разносчик почувствовал шершавость конопляного ошейника на своей шее, но это не было веревкой. Нет, действительно так. Толпа орала, издавала крики, как ни странно, женские. Эда приподняли, вернули его на вершину звонкого хребта, невероятно острого. Он вдруг почувствовал, что падает. Это тоже была часть кошмара. В действительности жители города не желали ему зла. Скоро они уложат его на свежие простыни, и милые санита…

Роберт Самерлот

ВЕЧЕР, ПРОВЕДЕННЫЙ В ДОМЕ БЛЭКА

Глаза его широко открылись, а большие руки, которые держали бутылку шерри, слегка задрожали: коричневая струйка жидкости побежала вдоль стакана.

— Вы в этом уверены, Эрик?

— Да, — ответил я. — Когда что-то становится необычным, я в состоянии это заметить: я достаточно повидал мир, чтобы отличать обычное от необычного.

— Скажите мне точно, что произошло. Это может быть важно.

— Начинало смеркаться, когда я вышел из гостиницы. Я был в хорошем состоянии духа и думал о том, что после «крученников» с красным перцем, которые я поглощал в течение всей недели, меня ждут сочные жареные сосиски доброй Фриды. Встретив двух мужчин на площади, я не обратил на них никакого внимания. Только пройдя три квартала, я заметил, что они следуют за мной.

Анри Блэк протянул мне стакан: его рука больше не дрожала. Он сидел напротив меня, откинувшись на спинку кожаного кресла, не говоря ни слова, со спокойным выражением лица. Однако в светло-голубых глазах его светилось какое-то беспокойство. Время от времени Анри бросал косой взгляд на окна салона с тяжелыми шторами, за которыми были еще решетчатые ставни. Он склонил голову немного набок, как будто хотел вслушаться в какой-то необычный шум, проникающий извне. Я же не слышал ничего, кроме шума дождя и беспокойного стона Инги, самой нервной собаки из двух имеющихся в доме доберманов. Я представил себе собак, которые беспрерывно рыщут справа и слева между домом и изгородью с колючей проволокой, окружавшей дом. Локи, кобель, был более мощным и спокойным. Инга же была вечно в напряжении, подозрительная, готовая ко всему, всегда настороже. Первое время, когда я приходил к Анри Блэку и садился за стол, у меня возникало неприятное ощущение, что я — путешественник, который попал к каннибалам. Вцепятся ли они мне в глотку, если я протяну руку, чтобы взять вилку? Собаки не любили новых людей в доме. Потребовалось два месяца и около дюжины визитов, чтобы они соблаговолили позволить мне спокойно пройтись по комнате. Они всегда сопровождали Анри, где он — там и они. В данный момент собаки несли службу во дворе, вдыхая воздух ночи и поднимая уши, стараясь уловить необычный запах или приглушенный звук шагов.

Как эти люди выглядели? — спросил Анри.

— Пара мексиканских пьяниц, — сказал я. — Когда я понял, что они идут за мной, я подумал, что они собираются тряхнуть американского туриста с помощью дубинки. А потом я почувствовал… я не знаю… Да, я почувствовал… что они шли не как мексиканцы. Это странно, я предполагаю, но…

— Нет, Эрик, совсем не странно!

Блэк поднялся, охваченный внезапным волнением.

— У каждой расы, у каждой национальности своя манера ходить. Как и у собак: каждая порода передвигается по-своему. Другие бы никогда не заметили разницы, но я — да, да и вы тоже.

— Во всяком случае, — сказал я, — что-то в них было странное. Почувствовав неладное, я остановился и стал ждать, решив, что если что-нибудь скверное и должно произойти, то пусть лучше произойдет в деревне, чем на пустынной дороге. Они не подошли ко мне, нет, они свернули в тупик… или во двор. Я, конечно, забыл бы об этом инциденте, если бы я не увидел их позже, около вашего портала.

— Что они делали?

— Они беседовали с водителем той черной машины, которая стоит у обочины. Несколько секунд они разглядывали меня, но как только заметили, что я направляюсь к порталу, тотчас же сели в машину и уехали в противоположную сторону от города. А, да, у машины был американский номер.

Анри резко стукнул кулаком о ладонь.

— Уехали, но куда уехали? Эта дорога ведет к паре хижин и свинарнику в пяти километрах отсюда. Вам надо было мне об этом сказать сразу же, Эрик.

Я издал тихий смешок, желая немного разрядить атмосферу.

— Вы хотели, чтобы я испортил великолепный ужин Фриды, рассказывая вам историю загадочных незнакомцев, которые шпионят за мной? К тому же ничего не произошло. Они мне просто показались несколько странными. И, признаться, я не могу понять, как они могли приехать сюда до меня, притом так, что я их не заметил на дороге. Ах, черт! Кажется, они хотели украсть несколько отличных американских долларов, но в конце концов передумали, вот и все.

— Может быть. Может быть.

Фрида появилась так внезапно, что у меня сложилось впечатление, что она, вероятно, стояла на другом конце открытой арки, ведущей в столовую, и подслушивала.

— Орешки, — объявила она, ставя резное деревянное блюдо. — Сыр.

— И сыр, — поправил Анри.

— …

Совершенно круглое лицо Фриды изобразило улыбку перекормленного младенца. Правда, темные круги вокруг глаз вовсе не соответствовали этому образу. По ее толстым пальцам, украшенным тяжелыми золотыми кольцами, казалось, пробегали слабые судороги, когда она ставила на кофейный стол маленькие тарелочки, щедро наполненные закусками к аперитиву.

— Когда я остепенюсь, то сменю машину на жену, и — пусть меня проклянет Бог — выберу немку, такую же, как Фрида!

— Хм, — сказала она, улыбаясь, — но помоложе.

— Это — хорошая жена, — сказал Анри.

Они обменялись долгим взглядом, в котором сквозила улыбка, говорящая о глубоком взаимопонимании, преданности и даже благоговении, — и все это на фоне печали.

— Ты был бы хорошим мужем, — сказала она. Каждый произнесенный слог нес печать неумолимой судьбы: можно было подумать, что они говорили шепотом друг другу «до свидания», может быть, «прощай», стоя у свежевырытой могилы. Анри похлопал ее по руке со сдержанной нежностью, и его пальцы коснулись великолепного золотого браслета, который она с гордостью выставляла напоказ. Она была на вид настолько мещанка, эта Фрида, настолько невыразительна, ограниченна и бесцветна, что было что-то одновременно несуразное и детское в том ослеплении, которое производило на нее любое_/ золотое украшение. И этот браслет, действительно очень красивый, казалось, доставлял ей столько же радости, сколько и раскачивающиеся из стороны в сторону цыганские серьги, которые, в свою очередь, были самой обыкновенной дешевой подделкой.

Снаружи громко и пронзительно залаяла Инга. В три прыжка Анри пересек комнату. Отодвинув шторы, он резко открыл окно и уперся лбом в ставни, что-то внимательно разглядывая сквозь их щели. Ему уже давно перевалило за пятьдесят, но он сохранил повадки тигра, соединяя в походке уравновешенность и мощь.

— Что там? — спросил я.

Его мускулы постепенно расслабились.

— Ничего. Но Инга залаяла.

— Я выйду осмотреть окрестности.

Прежде чем я успел сделать шаг к двери, я был вынужден остановиться. «Нет, Эрик!»— военная команда, сухая, резкая.

Я повернулся:

— Послушайте, Анри, можно подумать, что весь вечер вы проводите в ожидании бомбы, которая вот-вот влетит в окно. И это было еще даже до того, как я вам сказал, что за мной следили. Во время еды у вас был вид взволнованной, насторожившейся кошки. Это на вас не похоже. Теперь вы думаете, что что-то происходит там, снаружи. Так вот, я пойду посмотреть.

— Хорошо, идите. Лучше уж знать.

В дверях собаки подбежали ко мне.

— Хорошая собака, Локи, — сказал я, гладя ее рукой.