Дюна: Дом Атрейдесов - Герберт Брайан. Страница 104

Герцог продолжал играть с быком, несколько раз пропустив его мимо себя, чем привел в неописуемое возбуждение толпу зрителей. Вокруг Пауля светилось частичное защитное поле.

Видя, что бык нисколько не устал после часовой игры и не оставляет серьезных попыток убить его, герцог решил поскорее закончить поединок. Надо использовать поле – этому трюку его научили лучшие матадоры Империи.

Когда во время следующей атаки бык, взрывая песок, понесся на герцога, его рога рикошетировали от защитного поля, и на этот раз животное наконец потеряло ориентировку.

Герцог схватил бандерилью и воткнул ее глубоко в шейные мышцы быка. Хлынула маслянистая густая кровь. Пауль отпустил древко бандерильи: при малейшем повороте острие начнет выделять яд немедленного действия, который сожжет соединения, которые передают команды от двойного мозга к мышцам.

Толпа испустила крик, а зверь взревел от боли. Он резко повернулся и пошатнулся, казалось, ноги его подкосились. Герцог подумал, что это подействовал яд, но, к его немалому удивлению, бык резво вскочил на ноги и с удвоенной энергией бросился на противника. Пауль отступил, но бык успел зацепить рогом цветную ткань мулеты и порвал ее в клочья, резко дернув головой.

Герцог прищурил глаза и ослабил хватку. Это было гораздо большим испытанием, чем он предполагал. Зрители недовольно роптали, и герцог послал им храбрую улыбку. Да, трудные бои самые лучшие, и люди Каладана запомнят этот надолго.

Пауль извлек вторую бандерилью и взмахнул ею в воздухе, как мечом, повернувшись лицом к несущемуся на него могучему, покрытому мощными мускулами быку. У герцога не было больше флажка мулеты, и нечем было отвлечь животное от корпуса, который зверь теперь расценивал как свою главную цель. Оставалась только короткая бандерилья и частичное защитное поле. Иного оружия у герцога больше не было.

Он увидел гвардейцев и самого Туфира Гавата, стоявших на краю арены в полной готовности прийти к нему на помощь, но удержал их жестом руки. Он должен все сделать сам. Не много чести, если телохранители вмешиваются, как только дела пошли немного не так.

Салусанский бык рыл землю копытами, ненавидящим взглядом своих фасеточных глаз сверля противника. Герцогу показалось, что он видит понимание в глазах зверя. Бык понимает, кто такой герцог, и сознательно стремится его убить. Впрочем, и он сам хочет того же. Они квиты.

Бык, набирая скорость, бросился вперед, прямо на герцога. Пауль недоумевал, почему не действует парализующий яд, замедляющий движения животного. В мозгу мелькнул смертельно страшный вопрос: Как это могло случиться ? Я же сам окунул кончики бандерилий в яд. Но был ли это яд?

Понимая, что это может быть покушением, герцог схватил бандерилью, острие которой сверкнуло в лучах прикрытого тучами солнца. Бык приближался, извергая из себя почти осязаемую ярость. Из ноздрей, оставляя следы на черной чешуйчатой морде, текла пена.

Оказавшись на расстоянии нескольких метров от герцога, бык метнулся вправо. Герцог Пауль ударил его копьем, но бык моментально изменил направление. Бандерилья попала в вырост роговой кожи, но не ранила ее и не проникла вглубь. Древко оружия вырвалось из руки герцога, и короткое копье упало на утоптанный песок арены. Зверь по инерции пронесся мимо.

На какой-то момент герцог остался безоружным. Он отскочил назад и бросился к бандерилье, лежавшей на земле. Обернувшись спиной к быку, он слышал, что тот стоит на месте и роет копытами песок. Но стоило Паулю наклониться за бандерильей, как зверь словно ураган сорвался с места и бросился на врага, опустив свои смертоносные рога к земле.

Герцог отпрыгнул в сторону, пытаясь уклониться от нападения, но бык уже пробил зону защиты, нырнул под поле Хольцмана и ударил герцога. Длинные, искривленные рога вонзились в спину герцога, доставая до легких и сердца.

Бык взревел, празднуя свое торжество. Это был его триумф. К безмерному ужасу толпы, бык поддел герцога и поднял его вверх, потом побежал по арене, мотая головой из стороны в сторону. По песку разбрызгивалась кровь, капли ее задерживались на вогнутой поверхности защитного поля. Обреченный герцог, безвольно вздрагивая, болтался в воздухе, пронзенный частоколом рогов.

На трибунах воцарилось гробовое молчание.

Не прошло и секунды, как Туфир Гават и гвардейцы выскочили на арену и превратили своими лазерными ружьями быка в ломти дымящегося мяса. Момент движения быка был так мощен, что эти куски разлетелись по всей арене. Голова тяжело грохнулась на землю.

Тело герцога взмыло в воздух, описало немыслимый пируэт и упало на спину, на утоптанный песок.

В герцогской ложе Ромбур кричал что-то нечленораздельное, не веря своим глазам. Кайлея рыдала, леди Елена тихо плакала, уткнувшись подбородком в грудь.

Лето поднялся на ноги, с его лица схлынула краска. Рот открылся, но он закрыл его, слова застряли в горле. У него не было таких слов, какими можно было бы выразить охватившее его потрясение. Ему хотелось бежать на арену, но он понимал, что помочь уже ничем нельзя и что он не услышит последнего прости отца или его напутственных слов.

Герцог Пауль Атрейдес, великий муж своего народа, был мертв.

На трибунах раздались горестные вопли и рыдания. Лето слышал, как они сотрясают герцогскую ложу. Он не мог оторвать взор от отца, переломанное тело которого лежало в крови на песке арены. Он знал, что это кошмарное зрелище отныне будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Туфир Гават стоял рядом, но этот великий воин и ментат уже ничем не мог помочь герцогу.

Странным диссонансом прозвучал исполненный ледяным спокойствием голос леди Елены.

– Лето, сын мой, – произнесла Елена. – Теперь ты – герцог Атрейдес.

***

Интервентам не потребовалось много времени для того, чтобы неузнаваемо и, похоже, навсегда изуродовать облик некогда процветавших подземных городов. Многие невинные иксианцы погибли, многие пропали без вести, а К'тэр ждал, когда его обнаружат и убьют.

Во время своих коротких вылазок из защищенного убежища в город юноша узнал, что город Вернии, бывшая столица Икса, переименован тлейлаксами в Хилацию. Фанатичные узурпаторы изменили имперский реестр планет, и теперь девятая планета системы Алкауропс называлась не Икс, а Ксут-тух. – К'тэр с радостью передушил бы всех тлейлаксов, которые попадались ему по пути, но вместо этого он втайне разрабатывал более хитроумный и тонкий план.

Он одевался, как простолюдин, в форму рабочих, притворяясь, что до вторжения он был обычным бригадиром транспортных линий, всего лишь на одну ступень выше субоидов; такие люди обычно наблюдали за работой бригады из двенадцати человек. Он достаточно хорошо знал сварочные работы, чтобы в случае необходимости подтвердить, что работал именно на такой должности. Интервенты не ожидали от простых людей никакого противодействия.

Бене Тлейлакс лишил город души, превратив все вокруг в темный ад.

К'тэру были ненавистны эти изменения, он не испытывал ничего, кроме отвращения, к тлейлаксианской мерзости. И насколько он мог видеть, императорские сардаукары помогали этой мерзости по мере своих сил и задач.

В данный момент К'тэр ничего не мог с этим сделать, приходилось выжидать. Он остался совершенно один: отец находится в изгнании на Кайтэйне и боится возвращаться, мать погибла, брат стал гильд-навигатором. Один он, словно крыса, прячется в развалинах Икса.

Но даже крысы могут причинить значительный урон неприятелю.

За прошедшие месяцы К'тэр научился смешиваться с толпой, притворяясь таким же, как все, запуганным простым жителем Икса. Он прятал взгляд от прохожих, держал руки в грязи, волосы его отвыкли от расчески и мыла. Он не мог во всеуслышание заявить, что был сыном посла Икса в Кайтэйне, что он верно служил Дому Верниусов – и еще послужит, если найдет способ это сделать. Он был вхож в Гран-Пале, сопровождал дочь графа. Если это вскроется, то смертный приговор неминуем.