Дюна: Дом Атрейдесов - Герберт Брайан. Страница 157

По правую руку от Лето сидел Туфир Гават, а по левую – гордый и экспансивный Ромбур, рядом с которым сидела его сестра Кайлея, прибывшая на Кайтэйн сразу после освобождения Лето. Она буквально рвалась на Кайтэйн, чтобы увидеть коронацию и быть вместе с братом – ее изумрудные глаза поминутно вспыхивали от невиданных зрелищ. Не проходило мгновения, чтобы девушка не вскрикивала от восторга, ее дух захватывало от чудес императорского двора. У Лето становилось тепло на сердце от такой непосредственной, почти детской радости. Он не видел Кайлею такой радостной с самого бегства с Икса.

Ромбур был одет в пурпурные и медные цвета Дома Верниусов, а на Кайлее, ниспадая с ее молочно-белых плеч, красовалась мантия, украшенная такими же, как у Лето, ястребиными гребнями – гербом Дома Атрейдесов. Сжав руку Лето, она сказала, когда он провожал ее на место:

– Я выбрала этот наряд из уважения к человеку, который в тяжелый час предоставил нам убежище, и для того, чтобы отметить восстановление Дома Атрейдесов.

С этими словами она поцеловала Лето в щеку. Поскольку смертный приговор все еще висел над головами близнецов, словно черная туча, омрачающая горизонт, их появление здесь, в театре, было связано с немалым риском. Однако в атмосфере праздника какое-либо враждебное действие против брата и сестры представлялось маловероятным. Туфир Гават, однако, высказал предположение, что безопасность Ромбура и Кайлеи обеспечена, если они не станут злоупотреблять гостеприимством Шаддама. Когда Лето услышал эти слова, он рассмеялся:

– Туфир, с каких это пор ментаты стали давать гарантии? Гават, однако, не находил положение таким забавным. Хотя место проведения коронации и свадьбы было самым безопасным в Империи таза прикованного к нему всеобщего внимания, было маловероятно, что здесь появится Доминик Верниус. Даже сейчас, после смерти мстительного Эльруда, отец Ромбура не объявился и даже не прислал никакой весточки своим детям.

По задней стене вместительного зала театра тянулся балкон, на котором размещались представители Малых Домов и различных могущественных организаций – таких, как ОСПЧТ, Космическая Гильдия, ментаты, доктора Сук и другие влиятельные люди, представлявшие разбросанные по вселенной миллионы миров. Дом Харконненов занимал свое, отдельное место на верхнем балконе. Барон сидел один, без племянника, и демонстративно даже не смотрел в сторону ложи Атрейдесов.

– Знамена, музыка, аромат духов – все это кружит мне голову, – произнесла Кайлея, наклонившись к плечу Лето. – Я никогда не видела такого, ни на Иксе, ни на Каладане.

– Такого никто в Империи не видел на протяжении последних ста сорока лет, – ответил юный герцог.

В первом ряду партера сидели одинаково одетые Сестры Ордена Бене Гессерит, включая высохшую, как мумия, Верховную Мать Харишку. По другую сторону прохода неподвижными статуями застыли по стойке ?смирно? сардаукары в церемониальной форме.

Делегация Бене Гессерит оживленно приветствовала будущую императрицу. Преподобную Мать Анирул, когда она, сияя свежим лицом, проходила мимо Сестер в сопровождении почетного эскорта и ярко одетых статс-дам. Ром-бур поискал взглядом светловолосую женщину, которая передала ему таинственное послание для Лето, и нашел ее сидящей рядом с Хазимиром Фенрингом, а не с остальными Сестрами.

В воздухе зрительного зала с балконами и ложами повисло напряженное ожидание. Но вот по рядам пронесся шум, и все встали, обнажив головы, чтобы почтительно приветствовать прибывшего властителя.

В зал вошел кронпринц Шаддам, одетый в форму подполковника сардаукарской гвардии, украшенную гербом Дома Коррино – Золотым Львом и эполетами. Миновав проход, принц ступил на помост, усыпанный бархатом и шелком. Напомаженные рыжие волосы блестели. За принцем следовали придворные, одетые в алые и золотистые цвета.

Замыкал процессию Верховный Священник Дура, который венчал на царство всех императоров со времени уничтожения мыслящих машин. Невзирая на переменчивую судьбу своей древней религии, Верховный Священник был исполнен величавого достоинства и рассыпал по залу ржаво-красную священную пыль Дура.

Видя державную поступь Шаддама и глядя, как хорошо сидит на нем военная форма. Лето вспомнил, как кронпринц точно так же шествовал по проходу другого зала всего несколько дней назад, чтобы свидетельствовать в его пользу на суде Ландсраада. Тогда Шаддам выглядел более величественно и царственно, облаченный в шелка, чем теперь, когда на нем была только форма, в которой он казался просто солдатом – командующим всеми вооруженными силами Империи.

– Очевидный политический жест, – тихо произнес Гават, наклонившись к уху Лето. – Вы заметили? Шаддам дает сардаукарам знать, что их новый император считает себя одним из них и что они очень важны для его царствования.

Лето кивнул, очень хорошо понимая эту практику. Так же, как и его отец, Лето с удовольствием братался с простыми людьми, делил с ними труды и трапезу, показывая, что никогда не пошлет свои войска делать то, чего не делает сам.

– Мне кажется, что в этом больше показухи, чем подлинного содержания, – сказал Ромбур.

– В умении управлять великой Империей всегда содержится элемент актерской игры, – заметила в ответ Кайлея. С болью в душе Лето вспомнил о склонности старого герцога к боям быков и прочим театрализованным представлениям.

Шаддам упивался своим величием, купался в славе. Он поклонился, прошествовав мимо своей будущей жены и Сестер Бене Гессерит. Сначала состоится коронация. Взойдя на предназначенное для него место, Шаддам остановился и повернулся лицом к Верховному Священнику Дура, который держал в руках уложенную на золоченую подушечку императорскую корону.

За спиной кронпринца раздвинулся занавес, и стал виден императорский трон, перенесенный в театр по случаю коронации. Массивный трон императоров был высечен из цельной глыбы сине-зеленого кварца – самого большого его монолита, найденного в копях еще во времена императора Хассика III. Спрятанные за сценой проекторы осветили трон лазерными лучами, и он засиял всеми цветами радуги. Присутствующие ахнули от восторга при виде сияющего изнутри хрустального трона.

Действительно, в повседневной жизни императора всегда должно быть место церемониям, подумал Лето. Они оказывают объединяющее воздействие, что заставляет народ думать, что и он причастен к чему-то важному и великому.

Эти церемонии призваны уверить всех, что вселенной правит не космический хаос, а человеческий разум. Даже такой самовлюбленный император, как Шаддам, может быть полезен в этом отношении, думал Лето, надеясь, что так и будет.

Шаддам торжественно взошел на помост и уселся на трон, напряженно глядя прямо перед собой. Следуя освященной веками традиции. Верховный Священник подошел к Шаддаму сзади и высоко поднял корону.

– Клянешься ли ты, кронпринц Шаддам Коррино, хранить верность Священной Империи?

Голос священника заполнил весь зал театра. Громкоговорители были такими качественными, что не было слышно ни малейших звуковых искажений. Эти слова передавались по всей планете и далеко за ее пределы, по всей Империи.

– Да, клянусь, – ответил Шаддам громовым голосом. Верховный Священник возложил корону на голову сидящего принца и, обратившись к присутствующим аристократам, произнес:

– Я даю вам нового Падишаха Императора Шаддама IV, да будет его царство сиять долго, как звезды!

– Да будет его царство сиять долго, как звезды, – громовым эхом в один голос повторил зал.

Когда Шаддам поднялся с трона с сияющей короной на голове, он был уже императором всей Известной Вселенной. Тысячи людей в зале приветствовали его громкими радостными возгласами. Шаддам окинул взглядом зал, который был микрокосмом того, чем он теперь правил, и взгляд его остановился на похожей на серну Анирул, которая подошла к трону и встала у его подножия в сопровождении почетного эскорта и статс-дам. Император протянул вперед руку, приглашая невесту подняться к нему.