Свет чужого солнца - Кресс Нэнси (Ненси). Страница 58
— Жадная кридогиха. Но другой лекарь просил еще больше. Это за одну-то чашу! Вот твоя сдача, Эйрис. Извини, я не могла выторговать больше.
— Неважно, — отозвалась больная. — Как нам заставить СуСу принять это?
— Проглотит, — мрачно произнесла Ондар. — Надо только помассировать шею в нужном месте. Смотри.
Феромоны гедов запахли раздражением. Где это «нужное место»? Они не видели.
И все же Энциклопедист был прав, когда посоветовал Граксу сказать Эйрис правду об оранжевых кругах. Все согласились, что это поможет делизийке переменить вид, перейти на сторону гедов, хотя не было грамматической конструкции, позволяющей связать «изменить» и «вид» в одно предложение.
Крак'гар, поэт, испускал по этому поводу легкие феромоны неудовольствия.
Он очень заботился о чистоте языка гедов.
Один круг остался незакрытым. Гракс пристально смотрел на изображение единственного экрана, который оставался включенным. Дахар склонился над столом в Доме Обучения, не в пустой запертой комнате, где он проспал целый день, не в комнате, где проходили занятия Красной группы, а в другой, запертой комнате, где он и Гракс вместе работали во время долгих ночей в пустом зале. Комната была набита оборудованием, взятым из Дома Биологии.
Некоторые понятия получили названия, придуманные на основе человеческого языка для предметов, которые не были известны жителям Кома: увеличители, чаши роста, кровяные трубки, спирали-сердца. Некоторые носили названия чужаков: бактерия, противоядие, питательный бульон. Когда их пытался выговорить Дахар, феромоны Гракса приходили в беспокойство — ему не нравилось произношение жреца.
Дахар склонился над увеличителем, приспособленным для человеческого глаза. Пальцы на его правой руке — Граксу она казалась уродливой и заплывшей жиром — по непонятной причине сжимались и разжимались, как будто пытаясь ухватить то, что жрец видел под увеличителем. Левая рука, державшая срез ткани, оставалась совершенно неподвижной.
С другого, пустого, экрана раздался голос Эйрис:
— Она не станет пить, Ондар. Все выливается через уголок рта.
— Она выпьет. Выпьет. Держи голову выше. Вот так — теперь вода течет в рот. Держи ее крепче, Эйрис, — когда лекарство подействует, она начнет брыкаться и метаться… может даже укусить. Ты сможешь ее удержать? Как твоя нога?
— Я не чувствую никакой боли и, конечно, удержу СуСу, она такая маленькая.
— Да, — печально повторила Ондар. — Очень маленькая.
Дахар оторвался от увеличителя и подошел к другому столу. На нем лежало тело кридога с большой открытой язвой на боку. Животное было убито недавно: из язвы все еще сочился гной. Осторожно, как учил его Гракс, Дахар соскреб гной и размазал его по кружку из прозрачного врофа. Он положил второй кружок на первый и плотно прижал их друг к другу. Теперь между ними оставался только один слой клеток.
— Началось, — произнес голос Эйрис.
— Держи с этой стороны. О…
Кто-то застонал, сначала негромко, потом все пронзительней. Протяжный дрожащий вой горя и отчаяния, достигал высоты, до которой прежде не поднимался ни один человеческий голос, который слышали геды. Р'греф закрыл уши и испустил запах боли. Энциклопедист убавил громкость.
— Держи ее, Ондар!
— Она у меня…
— Сколько это будет продолжаться? — задыхаясь, спросил голос Эйрис.
— Еще несколько минут, не дай ей укусить тебя! Лекарство…
— СуСу… СуСу…
На светящемся экране Дахар поместил клетки гноя под увеличитель, настроил его так, чтобы изображение стало четким, и принялся тщательно изучать клетки. Пальцы джелийца сжимались и разжимались.
Вой СуСу перешел в визг, оборвался, раскатился долгим глухим стоном, потом шепотом отчаяния.
— Жалко, — прошептал голос Ондар. — Как жалко…
— Дай ее мне, Ондар.
— Она узнает нас. Посмотри ей в глаза, к ней вернулся разум. Она узнает нас.
— О да, — мрачно отозвалась Эйрис. — Узнает.
Дахар вынул образец гноя из-под увеличителя и снял круглый вроф с образца. Крохотной трубочкой он добавил на больную ткань одну каплю простого противоядия из чаши роста. Это противоядие помог Дахару приготовить Гракс. Джелиец вернул кружок из врофа на место, поместил образец в увеличитель и снова склонился над прибором.
— Она укусила меня, — вскрикнула Ондар.
— Она не виновата, давай ее мне…
Тишину снова разорвал истошный женский крик, теперь в нем слышалась боль разбитого сердца, а не сумасшествие. Крик. Снова и снова.
— Как жаль…
— Она тебя укусила?
— Ерунда, царапина. Почему она позволяет тебе держать ее, Эйрис?
— Не знаю. Однажды я ей помогла. Но, наверное, в этот раз не надо было ее трогать…
В голосе Ондар звучало изумление:
— Что ты говоришь? Девчонка умерла бы с голоду. Рассудок должен вернуться к ней!
Дахар долго смотрел в увеличитель. Гракс знал, что должен был увидеть жрец: противоядие уничтожало клетки бактерий в образцах тканей. Это были простые вещи, которые можно было демонстрировать детям, как только они начинали задавать вопросы по биологии, но на их открытия у гедов ушли тысячи лет эволюции. Зато теперь они могли спасать жизнь животных и людей, населяющих Кому, от опустошительных болезней.
Дахар поднял голову. Его странные, неприятно темные глаза светились.
Гракс уже научился понимать: человек взволнован. Его толстые пальцы слегка дрожали. Дахар повернулся к оранжевому кругу на стене — единственному оранжевому кругу в Эр-Фроу, который остался открытым, хотя Гракс сказал Дахару то же, что и Эйрис. Дахар посмотрел прямо на него. Он смотрел дольше, чем люди обычно могли сосредоточенно смотреть на что-нибудь, так долго, как смотрят только геды. Его глаза встретились с глазами Гракса, хотя он и не мог знать, что тот за ним наблюдает. Человеческие глаза, черные, как космос, были заполнены светом звезд.
— А что будет дальше? — неуверенно спросил голос Эйрис. — Она успокаивается.
— Она останется спокойной до тех пор пока не пройдет действие наркотика, — ответил голос Ондар. — Сейчас ты можешь приказать ей, и она сделает все, что угодно. Девочка сейчас как завороженная. Знахарка сказала мне, что в Делизии этот наркотик используют не только для того, чтобы прерывать шок. Самые дурные торговцы…
— Я не хочу об этом знать, — раздраженно сказала Эйрис. — Не рассказывай.
С экрана на Гракса смотрел Дахар.
Двое других гедов замерли и тоже уставились на Гракса. Почувствовав их феромоны — удивленные, ошеломленные, — Гракс неожиданно ощутил свои собственные. Феромоны других немедленно изменились: они вежливо выделяли понимание, прикрытое ошеломлением. Гракс знал, что они подумали. На Геде он учил детей, учитель привыкает наблюдать за движением незрелого мозга, учитель может гордиться даже постижением простейшего. Понятно, что Гракс следит за своим учеником, — что на мгновение численно-рациональное движение мозга Дахара захватило учителя больше, чем нецивилизованная и аморальная натура жреца. Это было понятно — и простительно, — что на мгновение Гракс забылся и испустил запах гордости. На мгновение.
— Важные данные, — громко объявил Энциклопедист. — Важные данные.
Первый уровень.
43
Изображение, передаваемое зондом с острова, начало двигаться. Бородатый мужчина медленно поднялся и захромал. Его лицо увеличивалось на экране до тех пор, пока грязь на морщинистых щеках не превратилась в сетку черных полосок. Пятипалая рука потянулась вперед, закрыла экран и бессильно упала.
— Откуда? — прошептал человек. Энциклопедисту пришлось делать поправку на странный акцент и на дребезжание старческого голоса. — Почему сейчас?
Зонд повернулся налево, давая наибольший обзор комнаты, но не теряя из вида лица астронавта.
Человек внезапно расправил сутулые плечи, согнувшиеся под бременем лет.
— Фахуд аль-Амир, Флот Соединенных Штатов, 614289ФА. Со «Звезды Мекки».
Флот Соединенных Штатов нанял медицинский корабль сопровождать колонистов с Новой Аравии на… на… — Он согнулся и закашлялся.