Профиль незнакомца - Уильямс Аманда Кайл. Страница 3

– Давай, Толстяк, просыпайся.

Он поднял веки и целую минуту смотрел в пустоту, прежде чем его взгляд обрел фокус.

– Привет, – весело сказала я и посветила фонариком в его налитые кровью карие глаза. Фонарик я держала на полицейский лад, над плечом возле лица. – Вспомнил меня?

Он сердито заизвивался, но как только понял, что его руки скованы за спиной, издал хрюкающие животные звуки.

– Что ты предпочитаешь? Сам доставишь свою толстую задницу к моей машине – или хочешь, чтобы я позвонила в полицию?

– Кто ты, если не легавая?

Я задумалась. Кстати, неплохой вопрос.

– Как только я это пойму, дам тебе знать, – пообещала я, вновь подтолкнула его, чтобы он встал на ноги. Увы, без помощи рук сделать это было крайне трудно. Я встала позади него и снова подтолкнула. – Ты когда-нибудь задумывался о диете?

– Тебе это нравится, сука, – заплетающимся языком пробормотал Джонсон; похоже, его слегка развезло. – Тебе нужен Антонио. Ты сама это знаешь.

О да, давай-давай. Ничто не сравнится со старым жирдяем с несколькими тюремными ходками.

– Хорошо, Толстяк. Давай мы с тобой прокатимся.

Глава 3

Старое здание универмага «Сирс Робак» – достопримечательность Атланты. В 1926 году его строительство заняло семь месяцев, и даже в свое время здание со сторожевой башней в центре больше походило на тюрьму, чем на средоточие розничной торговли. Два миллиона квадратных футов выцветшего на солнце кирпича раскинулись вглубь и вширь, возвышаясь своими девятью этажами над авеню Понсе-де-Леон на окраине Мидтауна. Здесь было невозможно остановиться для заправки, чтобы на вас не налетели местные уличные бомжи или у вас не стали вымогать деньги, прежде чем сюда нагрянут копы. В последние нескольких лет вывеска перед входом гласила: «Сити Холл Ист», и в настоящее время в здании размещается наша изрядно разбухшая бюрократия и часть внушительных полицейских сил Атланты. Это скоро будут менять. Мэр заключил с застройщиком сделку на сорок миллионов долларов. Парень пообещал ему, что за пару лет это будет самый популярный новый адрес в городе. Кондоминиумы, коворкинги для художников, рестораны… Вот так обстоят дела в Мидтауне, районе Атланты, где ландшафт постоянно меняется, а строительные леса – самое прибыльное дело. Городские власти живописали, где в конечном итоге окажутся нынешние жители, но, похоже, никто не торопился упаковать вещички и переехать. По крайней мере, не те копы, которых я знала лично.

В паре кварталов к востоку уже выстроилась очередь за завтраком в бесплатную общественную столовую. Температура на рассвете уже месяц не опускалась ниже семидесяти восьми градусов по Фаренгейту  [4]. У нас была настоящая южная жара, но бездомные выстроились на завтрак, одетые в куртки. Должно быть, трудно согреться, когда твой дом пуст. Интересно, подумала я, как самый крутой новый адрес в этом городе будет уживаться с завсегдатаями бесплатных столовок.

Прибыв в участок вместе с Антонио Джонсоном, я увидела лейтенанта Аарона Раузера. Он наблюдал за мной из своего кабинета в отделе расследования убийств. К этому времени Джонсон окончательно оклемался: сыпал проклятиями, сопротивлялся, пытался устроить сцену, всячески выпендривался. В машине он вел себя смирно, тихо сидел на заднем сиденье, очухиваясь от наркоты и взрывчатки, но когда я позвонила по одному из стационарных телефонов Тайрону – я подрабатывала в его фирме «Квикбейл» – и сообщила ему, что сцапала Джонсона, этот подонок начал было качать права.

Пришедшие в конце смены полицейские покатывались со смеху.

– Привет, Кей, – с улыбкой сказал один. – Да, видок у тебя еще тот… Неужто ты позволила Толстяку надрать тебе задницу?

Я закатила глаза, передала Джонсона для снятия отпечатков пальцев, а затем стала ждать расписку, которая мне понадобится, чтобы получить у Тайрона денежки. Когда я нырнула в стеклянный кабинет Раузера в отделе расследования убийств, сидевшие в своих открытых кабинках детективы зачмокали губами, издавая звуки поцелуев. Наши с Раузером отношения были источником бесконечных приколов и шуточек. Не сомневаюсь, что мы производили впечатление маловероятной пары. Раузер белый и старше меня на двенадцать лет. Мы с ним происходим из разных миров. По отделу ходили слухи, будто мы любовники. Неправда. Но Аарон мой лучший друг.

– Доброе утро. – Я попыталась выглядеть бодрой, хотя голова у меня раскалывалась. У меня не было времени умыться, и я все еще выковыривала из предплечий осколки стекла и вытирала еще не запекшуюся кровь.

Раузер тоже выглядел хреново. Он указал на стол, где у Антонио Джонсона снимали отпечатки пальцев.

– Зачем тебе браться за такую дерьмовую работу?

– Деньги, – сказала я, но он явно не купился на мой ответ. Моей улыбки как не бывало, она слетела с моего лица. А все его тон. Иногда его было достаточно, чтобы надолго испортить мне настроение, и мне это не нравилось. И этот его укоризненный взгляд… Он вечно придирался ко мне, когда в его мире что-то было не так.

– Кей, ради бога. У тебя есть ученые степени и корпоративные счета. Зачем тебе эта хрень? Иногда я просто отказываюсь понимать, что движет тобою.

Я играла со стаканчиком для карандашей на его столе, отказываясь смотреть ему в глаза, что, по его мнению, означало, что я его не слушаю. Я это знала, но была не в настроении выслушивать его нравоучения в духе заботливого папочки.

Я быстренько мысленно пробежалась по списку корпоративных счетов, о которых он упомянул. Суммы там были приличные. Благодаря им я выплатила часть ипотеки за свой лофт. Но работа была донельзя нудной – проверка заявлений в службе занятости, биографические данные нянь, судебные иски на подрядчиков, компенсации работникам, неверные супруги, обслуживание судебного процесса… Время от времени повестка в суд вносила некое разнообразие, но по большей части все это было до смерти скучным.

После ухода из Бюро я была лицензированным приставом по взысканию залогов. Пока я создавала свой частный детективный бизнес, на эти деньги покупала продукты, и эта работа по-прежнему неплохо дополняла мой доход. Мой психиатр, доктор Шетти, говорит, что все дело в моем стремлении к власти, что у меня жестокий кейс зависти к пенису. Что я могу сказать? Мне нравится время от времени цеплять на себя здоровенный «Глок».

И степени: диплом по криминологии университета Южной Джорджии, аспирантура по психологии развития в университете штата Джорджия. И ничего из этого, даже после восьми лет работы в Бюро, не принесло бы мне реальной должности в правоохранительных органах. Не сейчас. Мой алкоголизм изменил все. Он вошел в мой послужной список, разрушил мою жизнь и навсегда дискредитировал в профессиональном плане. Я даже при самом большом желании не могла бы выступать в качестве свидетеля-эксперта. Экспертные показания требуют репутацию, которую невозможно дискредитировать в зале суда. Но это не про меня. Мой личный шкаф полон скелетов.

Мне было пятнадцать, когда я впервые услышала про Отдел поведенческого анализа (ОПА) в Национальном центре анализа насильственных преступлений. После этого я не могла думать ни о чем другом. Я адаптировала свою учебу и свою жизнь так, чтобы попасть туда, – и спустя несколько лет я там оказалась. А потом все профукала. Иногда у вас есть только один шанс.

Иногда это даже хорошо. Когда дверь захлопывается перед чем-то, без чего вы не можете жить, вот тогда-то и начинается настоящее образование. Вы должны решить для себя, как примириться со всем этим, как обустроить свою жизнь. В конце концов, копать глубже никогда не бывает лишним, но пока это происходит, копание не раз выйдет вам боком.

– Продолжай якшаться с отбросами из сомнительных фирмочек, но только потом не жалуйся, – проворчал Раузер, а затем пробормотал что-то похожее на «больные ублюдки».

Я осторожно опустилась на стул напротив него. Их было два – черные виниловые подушки с металлическими подлокотниками и ножками. Я сильно ушиблась при падении, и боль постепенно давала о себе знать.