Ненавидь меня (ЛП) - О'. Страница 24

"Сядь, сынок", — приказывает Лучано, и я искренне жалею, что не захватил с собой хотя бы нож.

"Я не твой сын". Моя челюсть сжимается, а пальцы белеют на столе.

"Губернатор не оставит это исчезновение без внимания. Он не прекратит поиски и без колебаний обрушит на нас всю мощь ФБР, полиции и своих головорезов под прикрытием. Потому что в отличие от вас двоих, — он посмотрел на меня, потом на дочь, — он не дурак. Он видел, что ты послал Хадсону, и собирает все воедино".

"Это все косвенные улики и домыслы. Он не найдет ни малейшего допустимого доказательства". Я откинулся на спинку стула и хрустнул костяшками пальцев.

"Может быть, и нет, но он может вызвать в суд людей, которых подозревает в том, что они являются свидетелями. У него много юридических ресурсов и политической власти, чтобы развалить этот дом". Кэш подхватывает то, на чем остановился Лучано. "У нас есть сведения, которые могут погубить Эффи, а у нее есть сведения, которые столь же ужасны. Поэтому мы пришли к решению, которое защитит обе наши семьи и не позволит истории повториться".

Я смотрю через стол, и Эффи выглядит так же удивленной этим "решением", как и я. На самом деле, единственные, кто не выглядит полностью озадаченным происходящим, это Кэш и Лучано. Я нетерпеливо барабаню пальцами по столу, не обращая внимания на взгляды, которые бросает на меня брат.

В моей груди как будто медленно оседает тяжесть, пока мы сидим в затянувшемся молчании, ожидая, что кто-то нас поймает. Я не могу оторвать от нее глаз. Ее длинные волосы распущены по плечам и спине, повязка убрана с лица, открывая каждый сантиметр ее безупречных черт. Даже побитая и в синяках, она все равно чертовски потрясающа, и я борюсь с жаром в своем нутре, когда наши глаза встречаются.

Ее глаза тяжелые и печальные, и мне хочется ударить кого-нибудь, а именно себя, за то, что я послал этого ублюдка к ее порогу. От мысли, что я мог убить ее, мои легкие словно собираются разорваться.

"Супружеская привилегия, — говорит Лучано, — не позволяет принуждать супругов свидетельствовать друг против друга".

"Я знаю, что такое супружеские привилегии, но какое отношение они имеют ко мне?" Как только вопрос покидает мои уста, я понимаю направление разговора, и, похоже, Эффи тоже.

"Нет, абсолютно никакого!" Эффи отодвигает стул и демонстративно скрещивает руки. "Из-за него, блядь, мы вообще попали в эту переделку!" Ее голос дрогнул, а оливковый оттенок щек окрасился в красный цвет.

"Последствия твоих собственных действий", — отвечаю я. "Это, — указываю я на Лучано, — результат того, что ты нарушил перемирие". Я не могу заставить себя винить ее, не тогда, когда я отправил посылку. Но ее отец-маньяк? Да, я могу обвинить его.

"Ты это начал, ты и исправляй, Лучано". Кэш пытается остановить меня, но я отбиваю его руку. "Ты думаешь, что можешь устроить заговор против нас, а потом сгладить ситуацию свадебными колоколами? Ты, блядь, сумасшедший".

"Финнеас", — прошептал Кэш мое имя под нос, и я неохотно сел обратно. Он снова обращается к группе, достает из кармана конверт и разворачивает лист внутри. "Это уже сделано".

"Это не моя подпись, ни за что не сойдет за подлинную".

"Пройдет, если у тебя есть друзья в нужных местах". Лучано смотрит на меня с самодовольной, вкрадчивой улыбкой. "Осталось только закончить. Лучше займитесь этим, голубки".

Поездка на ферму Бартлетт проходит в тишине. Между нами не было произнесено ни слова. Это болезненный контраст с тем, как мы ехали сюда вместе в прошлый раз. Она всю дорогу смотрит в окно на проплывающие мимо пейзажи, но, в отличие от прошлого раза, ни разу не повернулась, чтобы посмотреть на меня с нежностью в глазах и легкой улыбкой на губах.

Поняв, что этот брак состоится с нашего согласия или без него — нужные ладони были смазаны, чтобы передать фальшивое свидетельство о браке, — Кэш отправил нас в Бартлетт-Фармс, чтобы мы немного отлежались. Последние жители переехали несколько лет назад, и никаких финансовых следов, ведущих к нам, нет.

В общем, план неплохой. Мы сможем спрятаться, не находясь слишком далеко от Джун-Харбора, если все пойдет кувырком. А то, что мы состоим в законном браке… что ж, это разумный шаг. Если мы оба будем молчать, это защитит наши задницы, но если один из нас заговорит, это будет взаимное уничтожение. Мне не нравится мысль о том, что я теперь так прочно связан с Лучано, но мне не совсем противна мысль о том, что Эффи — моя жена.

Хотя, конечно, она таковой кажется.

Я могу только надеяться, что если я не смог защитить ее, то смогу защитить ее сейчас.

Мы въезжаем на ферму, и мой спортивный автомобиль с низкой посадкой звучит так, будто его разрывает на части при ударе о гравий. Я паркуюсь перед старым амбаром. Он выглядит лучше, чем в прошлый раз, когда Эффи была здесь. Крыша не проседает, а щели в деревянных конструкциях заделаны. Полагаю, это был мой проект.

" Ты помнишь это место?" спрашиваю я, доставая из небольшого багажника наш багаж.

"Конечно", — отвечает она почти с горечью, и это больно ранит.

"Я переделал чердак наверху в апартаменты. Мы можем там остановиться". Когда я завожу нас за угол, на чердаке загорается свет, активируемый движением.

Эффи оглядывается на фермерский дом. "Почему бы нам не остаться в большом доме?" Потому что мне невыносима мысль о том, что у тебя так много комнат, чтобы избегать меня.

"Его не трогали с тех пор, как умерла миссис Бартлетт. Поверь, этот меньше, но гораздо лучше".

Первый этаж дома разделен на две части. Передняя половина — это мой гараж, где я возился со своим пикапом и другими деталями, собранными на свалках. Задняя половина — это маленькая гостиная и кухня переоборудованной квартиры. Я впускаю нас внутрь, и Эффи вытягивает шею, чтобы посмотреть на высокие сводчатые потолки. Стены — это оригинальные деревянные доски, но они закреплены там, где это необходимо. Это придает всему помещению земляной запах, как если бы вы ходили по соломе на земле. Только вместо соломы и грязи на полу — полированный бетон с несовпадающими коврами, которые я нашел на блошиных рынках.

"Спальня наверху". Я киваю на рукотворные ступеньки, которые немного неуверенно ведут на чердак. Эффи кружит на месте, оглядываясь по сторонам, обхватив руками живот, как будто ей холодно. "Здесь нет центрального отопления, но где-то на участке должны быть дрова. Я могу растопить печь, если тебе холодно".

"Я в порядке".

"Хорошо."

1Наши слова так скованны, совсем не похожи на тот резкий спарринг, которым мы занимались последние несколько недель. Может быть, это из-за того, что мы вернулись сюда. Может быть, дело в том, что я просто рядом с ней. Но я вдруг почувствовал себя тем застенчивым двадцатидвухлетним парнем, который привел ее сюда в первый раз. Моя кожа зудит, как будто я не могу чувствовать себя комфортно рядом с ней, ожидая, что вот-вот упадет другой ботинок. Жду, когда зазвонит телефон…

По крайней мере, не тогда, когда она в таком состоянии. Замкнутая. Подавленная. Как будто быть замужем за мной — это самое худшее на свете.

Я знаю, как вести себя с ней, когда она дергает меня за волосы и выкрикивает мое имя, разрываясь на части на моем языке. Я знаю, как с ней справиться, когда она полна яда и злобы. Но это? Такую версию Эффи я не хочу видеть.

И причиной этого являюсь я.

Я замечаю, что она все время смотрит в угол комнаты, и вдруг понимаю, почему. "Здесь нет камер".

"Ну да, конечно", — усмехается она, и от этого небольшого укола в спину мне становится тепло под кожей.