Самые близкие - Доронина Слава. Страница 5

– Да, Яна. И я соскучился, – признается он. – Единственная внучка. Да еще к тому же такая красавица и умница. Гордость нашей семьи.

Если бы так, дедуль. Ваш семейный позор. Страшно подумать о том дне, когда правда вскроется. Лучше бы Триггер слила то интимное видео с Ковалёвым в сеть, чем вот так…

Мы с дедом болтаем об учебе. Сейчас это и впрямь единственное мое спасение и утешение. Ильмира запрещает читать всякие мамские форумы, где я поначалу засиживалась. До конца не понимаю, как она это отслеживает и проворачивает, но стоит позависать на том или ином ресурсе, и на следующей день я не могу туда зайти, появляется надпись: «Заблокировано администратором».

– Давай селфи сделаем. – Дед с иронией выделяет новомодное слово. – Иначе бабуля не поверит, что я с тобой встречался. Да и вообще, хоть посмотрим на тебя, а то соцсети забросила. Хотя бы фото травки и голубей опубликовала. Глянь, какая кругом красота! – Он обводит глазами парк. – Ну что это такое? – отчитывает меня шутя. – Совсем на тебя не похоже.

После того как узнала о беременности, резко стало не до снимков. Фокус сместился на живот. Пока еще не особо заметный, но неожиданно ставший для меня таким важным.

– Ты правда, что ли, их смотришь? – недоверчиво спрашиваю я.

– А как же! – хмыкает дед. – Всегда! И не только твои.

Я улыбаюсь и обнимаю его. Немного кривляюсь на камеру, выбирая правильный ракурс, чтобы не выглядеть заплаканной и замученной на снимках. Делаю несколько кадров, выбираю пару удачных, остальные удаляю. Дед углубляется в телефон, отправляет фото бабушке и моей маме, а потом громко цокает.

– Вот дурень старый, не заметил, что всем последним активным контактам отправил. И друзьям, и знакомым… – покачивает головой. – Ну ничего, пусть видят, какая у меня внучка красавица. Просто загляденье! – с гордостью произносит он.

Не придаю значения его словам, пока дед не продолжает:

– О, и Андрею тоже. Только что посмотрел. Спрашивает, где я.

5 глава

Я закусываю губу и не дышу, глядя в телефон деда. Читаю краем глаза их переписку с Андреем. Они почти каждый день что-то обсуждают. Ковалёв во вложениях скидывает какие-то документы, доверенности. От этого так обидно становится! Мне он ни разу не написал, хотя я достала его номер из черного списка. Правда, самой позвонить и сказать о своем положении тоже не хватает решимости. Да и что это изменит?

После сообщения, которое дед отправил, – что проездом в городе и гуляет со мной по парку, – Андрей пишет: «Как у Яны дела?»

Дед отвечает, что тоскую по родным, но держусь молодцом, что у меня отличные успехи на курсах и домой пока не собираюсь.

Хочется разрыдаться в голос. Это и беременные гормоны, и просто… Наболело!

– Вижу, вы с Андреем часто общаетесь, – замечаю я, когда дед прячет телефон в карман пиджака.

– Бывает. Ты же в курсе, что они с другом сеть спортивных школ в России открывают?

Киваю.

– Помогаю им, пока Андрей не может сюда приехать.

– Как у него дела? Ну, с его подругой…

– Да так, не особо, – машет дед рукой. Собирается еще что-то сказать, но его прерывает телефонный звонок. Он снова тянется в карман пиджака. – По работе, Яна, – виновато улыбается, – нужно ответить. – Отходит в сторону и с кем-то эмоционально обсуждает информацию по бюджету.

Этих пятнадцати минут хватает, чтобы взять себя в руки и еще немного поизображать беспечность, которой почти не осталось. Решаю больше ничего не спрашивать про Андрея, иначе разревусь.

Если бы он хотел, то сам бы давно уже связался со мной, чтобы узнать, как дела, а не выяснял это через третьих лиц. И вообще, мог бы выделить пару дней, приехать и объясниться, а не сообщать по телефону, чтобы больше ни на что не рассчитывала.

Один день я ужасно злюсь на Андрея и ненавижу, презираю каждой клеточкой тела и души, а в другой – тоскую так сильно, что готова простить все на свете, только бы приехал и сказал, как я ему нужна. Необходима.

Провожаю деда до машины, мы прощаемся, и я еду домой, где случается мощнейший откат. Резкий эмоциональный срыв. В своей комнате я даю волю слезам. Рыдаю взахлеб, точно зная, что завтра станет легче.

Ильмира периодически заглядывает проверить, как я, и остается дома, сказав, что будет в своей комнате. Если понадобится дружеское плечо, то она готова его подставить.

Выплакав еще одно море слез, я засыпаю. Утром выхожу из своей комнаты на запах свежей выпечки. В последнее время я подсела на ароматные теплые булочки из пекарни рядом с домом. Такие они вкусные! Тесто буквально тает во рту.

– Ну как ты? – спрашивает Ильмира, задерживая на мне внимательный взгляд.

– Настроения нет, но хотя бы плакать больше не хочется. Чувствую себя обезвоженной пустыней.

– Уже хорошо, – говорит она и опускает глаза на мой живот. – Блин, пятый месяц, а ты никак не округлишься. И в весе не прибавила ни грамма. Ведьма, – улыбается, наливая мне чай.

– Наверное, это из-за стресса, – удрученно вздыхаю я и тру заплывшие глаза.

Днем опять ехать к врачу. Опять нервничать. Ожидание мучительно, особенно когда не знаешь, будет ли исход важного дела благоприятным. Если бы дед сегодня приехал – точно бы понял: что-то не так и я подавленная и разбитая не только из-за тоски по родным.

– Вот бы вместо чая залить в себя жизненных сил и уверенности, – хмыкаю, глядя на чашку, которую ставит передо мной Ильмира.

– Да-а, тебе бы точно не помешало, – соглашается она и продолжает: – Я с тобой съезжу к врачу, у меня как раз между занятиями и съемками будет окно. Беспредел какой-то. Катаешься туда, и все без толку.

Пью чай медленными глотками, чувствуя, как тепло спускается по пищеводу. Впервые за долгое время внутри подобие легкости. Потому что вчера я приняла решение. Маленькое, но очень важное.

– В последний раз схожу сегодня к этому врачу, которого все хвалят, и если он тоже увидит патологию, то от последующих УЗИ, анализов и тестов буду отказываться.

Ильмира, задумчиво нахмурившись, садится на стул рядом со мной.

– Почему?

– Потому что при любом раскладе я решила родить этого ребенка.

– И правильно. Срок-то уже приличный. Не знаю почему, но я уверена, что все будет хорошо, – подбадривает подруга. – Врачи могут и ошибаться. Генетические анализы ведь относительно в норме? Да и вообще! Откуда взяться таким ужасным заболеваниям в вашей семье? Эти отклонения ведь не появляются с потолка?

У нас в семье ничего подобного не было, но кто знает, что было по линии Ковалёва? Я никогда этим не интересовалась и не в курсе даже, откуда Алёна родом. Знаю, что из небольшого городка и не все было благополучно в ее семье. А отец Андрея вообще умер в молодом возрасте…

Кстати, ты вчера опубликовала фотку на своей странице Это твой дедушка?

– Ага. По работе был проездом в этих местах.

– И что? Ты не сказала ему? – Ильмира вновь смотрит на мой живот.

Отрицательно качаю головой, чувствуя, как в районе солнечного сплетения все сжимается от этой мысли. Не хватит мне решимости признаться.

– Кому бы я рассказала, так это маме, но… пока не буду. Вдруг потеряю ребенка? И тогда…

– Давай без тогда, – с жесткими интонациями произносит Ильмира. – Не знаю, как ты, а я верю в благоприятный исход. Здесь современная медицина, мы живем не в каком-то захолустье. Кругом полно классных центров и врачей. Вам помогут. И еще… – Она делает паузу и встает из-за стола. – Можно вопрос?

Я киваю, отправляя в рот аппетитную булочку и запивая ее чаем.

Ильмира что-то делает в телефоне, а потом протягивает его мне. На дисплее снимок Андрея, где он со своей беременной подружкой. Они улыбаются на камеру, но я кучу таких искусственных фоток видела и сама делала. Глаза часто выдают, что не все гладко. Я на каждой их фотографии это вижу, когда смотрю ее или его страницу. И на своей вчерашней, с дедом, тоже заметила. На лице улыбка, а в глазах отчаяние и страх. Или пустота. Неужели другие не видят?