Замуж за бывшего (СИ) - Попова Любовь. Страница 8

Та, что просто не смогла больше сдерживать крик, когда мои руки сдавили ее крупные, похожие на молодые дыньки, груди.

Та, что тряслась в оргазме, похожим на маленькую смерть, пока я, тяжело дыша, сделал последний выпад и замер, изливаясь внутрь.

— Самсон!

Погруженная в темноту, пропахшая лекарствами и рьяной долей алкогольных паров, комната резко озарилась светом. Тяжелые портьеры разошлись в стороны.

Что, мать твою, происходит?

Я застонал, пытаясь вырваться из плена страстных снов, и попытался открыть глаза.

Сейчас для меня казалось злом все на свете. И, собственно, сам свет, настойчивая барабанная дробь в голове, вызывающая боль и засуху во рту.

Но самое главное, лучший друг и партнер по бизнесу, силуэт которого темным пятном выделялся на фоне окна.

И пятно это, надо сказать, было весьма грозным.

— Подъем, Самсон, ты доигрался.

И, наверное, я бы поинтересовался, о чем, собственно, твердит Сыромяткин Сергей Валерьевич или просто для своих — Серый, но кровь в висках стучала так, что все, что я смог сделать, это протянуть руку подобно пленнику на галерах и прохрипеть:

— Дай воды, будь, сука, человеком.

Вместо того, чтобы облегчить мне жизнь, этот «серый» говнюк попросту выплеснул стакан воды в лицо.

— Эй! — заорал, не ожидавший такой подставы, я и сел. — Я хотел попить, а не быть облитым. Падла.

— Ну, что сделаешь, ты же не уточнил, — как ни в чем не бывало пожал плечами Серый и уселся в кресло рядом с кроватью, закинув ногу на ногу.

В руках он вертел уже наверняка потеплевший от постоянных звонков телефон. Он редко у него затыкался.

Я же еле держал глаза открытыми, смахивая стекающие капли воды по лицу, слизнув остатки с твердо очерченных губ, и пытался понять.

А что вообще происходит?

И какого хрена Серый ведет себя так, словно мы поменялись ролями, и теперь тот встал во главе компании.

— Ты чего мутишь, у тебя недотрах? — спросил я, все-таки сумев достаточно продрать глаза. Похоже, вечеринка в честь прощания с дредами, трепетно растущими семь, лет была плохой идеей.

— Так ты только скажи, — продолжил я. — В шестом в миг все уладят, я там недавно видел такую…

Подмигнул другу и показал на себе размер груди, явно не сочетающийся с реальностью.

Серый смотрел на меня, как на больного, сбежавшего из псих. диспансера, что, впрочем, было неудивительно. Очевидно, кокс как-то влияет на характер, ибо я шутить вообще не привык.

— Так, ты меня взглядом не гипнотизируй, я твой недотрах вылечить не смогу, я по девочкам.

— Недотрах у тебя! — резко прервал мой шутливый тон Серый, вскочив. — Если ты ради ебли с рыжей сучкой решил просрать все, к чему мы шли шесть лет!

Глава 11

— Не ори! Нормально объясни! — жестко рявкнул в ответ я. Совсем страх потерял, урод. Резко спустил отекшие после сна ноги на мягкий ковер. — Устроил мне тут бабскую истерику! Я тебе жена что ли? Объясни, как следует, а не так, словно у тебя хуй во рту застрял.

Серый напряг челюсти и кивнул, соглашаясь. Этому блондину прекрасно было известно, что злить меня — вредить в первую очередь себе.

— Я про твою позавчерашнюю вечеринку. И туалетные шашни с иностранкой, — стал он расхаживать по спальне, меряя ее вымуштрованными в армии шагами. Именно там я и встретил этого хилого паренька, взяв под свою защиту и сделав нереально богатым человеком.

— Ну и что? — легкомысленно отозвался я, разминая шею и мускулистые плечи. — Ничего я ей не сделал, поухаживал маленько, а сучка мне еще и по башке дала.

Я коснулся перебинтованной головы. Мда-а. Не так я мечтал расстаться с дредами. Когда серый промолчал, я поднял на него взгляд и нахмурился. Ну что он, блин, телится как монашка.

— Что ты опять пялишься?

— Поухаживал, — откашлялся тот. — Она утверждает, что не только поухаживал.

— Да в смысле?

— Она заявила об изнасиловании.

— Вот зараза! — вскочил я и пошатнулся. Голова просто ватная, а ноги дрожат. Серый хотел помочь, но передумал. Кто-кто, а я в поддержке не нуждался.

— Она ничего не докажет. А мы скажем, что пиздит!

— А это уже не важно. Есть заявление, есть дело. А в суде поверят скорее иностранной гражданке, чем бывшему детдомовцу, зеку и наркоману.

— Не кипишуй. Решим. Все одним миром мазаны. Денег дам и все, — пожал плечами я и стал медленно переставлять ноги в сторону шкафа, мелькая крепким задом и широкой спиной. Серый отвел взгляд.

— Адрес ее нашел?

— Да уж не отлеживался, как некоторые, — достал друг из сумки папку и бросил в меня. Она столкнулась с моим каменным прессом, но упасть не успела.

У поднаторевшего в драках мужика и должна быть отличная реакция. И память. Память меня никогда не подводила, и сейчас услужливо подсовывала образы прошлого, снов, как только я взглянул на девичью фамилию иностранки.

Фролова, мать ее.

Вот это выстрел из прошлого.

— Ты чего застыл?

Серый уловил мое смятение, что, в принципе, было мне не присуще.

— Как много ты знаешь рыжих Мелисс, а, Серый? — махнул я папкой из стороны в сторону и отбросил на рабочий стол. Один из многих в этом современном загородном доме.

Серый в недоумении поднял брови.

— Ни одной?

— Во-от… А я помню только одну, — я уже резвее шел к шкафу с одеждой, чувствуя, что меня подгоняют голодные волки, имя которым предвкушение.

Мне не терпелось снова, как десять лет назад, заглянуть в эти невинные, но такие лживые глаза цвета глубокого моря.

— И что ты… То есть, как ты будешь договариваться с ней?

— Для начала закончим начатое, — улыбнулся я уголком рта, вспоминая вкус кожи чертовки. Не удивительно, что член сразу определил себе цель в моем пропахшем похотью и грехом клубе.

В ней ведь почти ничего не изменилось, и даже влагалище пахло столь же сладко, как тогда, когда я срывал вишенку.

— В смысле? — допытывался Серый.

— Раз уж она утверждает, что я трахнул ее, то я так и сделаю.

Глава 12

Никита. Проведя бессонную ночь, терзаемая мыслями о своем мальчике и последних неприятных событиях, заснула под самое утро.

Проснулась от телефонного звонка.

Потянулась за смартфоном, еле продирая глаза, скорее всего покрасневшие от слез, которыми я сильно увлажнила подушку.

— Слушаю.

Приемная мать Никиты, Ольга Михалевская, снова просила денег, и я немедля помчалась в банк переводить в Белгород сумму, как всегда, большую, чем требовалось.

И не чувство вины двигало мною, а желание сделать жизнь Никиты прекрасной. Я хотела, чтобы он никогда ни в чем не нуждался.

Выстояв положенную очередь и улыбнувшись женщине за стеклом, я невольно сравнила ее с Ольгой. Такая же приятная на вид, за сорок, с прической горшком на голове.

Я помнила ее еще по роддому, когда тетя Джулия привела их с мужем в отдельную палату забрать моего ребенка.

Маленького, розовенького, ростом пятьдесят три сантиметра и весом три с половиной килограмма. Идеальный малыш с рыжим пушком на головке и еще мутными голубыми глазенками.

Он тогда славно причмокивал налившуюся молоком грудь.

Меня толкнули плечом на перекрестке, где я переходила дорогу, вырывая из водоворота мыслей о прошлом, которые по возвращению в Москву окружали меня все чаще.

Могла ли я что-то сделать? Дала бы Никите то, что дала Ольга с обеспеченным мужем?

Муж недавно стал инвалидом и деньги в их семье резко пошли на убыль. Я узнала об этом от самой Ольги, с которой переписывалась все десять лет. Социальные сети и благо, и зло.

Удивительно ли было то, что я тут же бросила престижное место в журнале National Geographic и вернулась в Россию работать в женском бульварном издании? Нет.

Я не могла оставить сына, пусть теперь и чужого, на произвол судьбы. Тем более что у меня появилась возможность наблюдать за тем, как он растет, играет в футбол, так когда-то любимый Юрой.