Южные Кресты - Кригер Борис. Страница 11
Сене очень не хотелось ощущать себя как-либо связанным с этими людишками, ему было неприятно, что его купили за какой-то билет, а намаялся он с этими ублюдками недоделанными уже по самые уши.
Сеня вообще почти фанатически любил халяву и никогда не пропускал случая ею воспользоваться. Как-то, приехав в аэропорт просто от нечего делать и случайно имея при себе паспорт, он умудрился достать горящий билет в Италию практически бесплатно, а в другой раз вступил в долю с Косолапским и Бабайским, когда те спекулировали недвижимостью на юге страны, и, дав десять тысяч шекелей, через несколько недель получил обратно двадцать.
Между тем текущая халява Сене как-то совсем нравилась. Уж больно хохлы были по-детски беспомощными и требовали к себе беспрестанного внимания.
Сеня вздохнул и снова закрыл глаза. Он твердо решил больше не снить себе ничего неприятного. Для того чтобы отогнать от себя дурные мысли, он стал перебирать в памяти свои таиландские победы на эротическом фронте, те самые, которые он еще не успел стереть без следа в своем сознании. Вдруг самолет подбросило, и с Сени немедленно слетел сон. Хохол тоже проснулся и рукавом вытер стекавшую у него по подбородку тоненькую струйку слюны.
«Дите, да и только, – с откуда ни возьмись настоящим раздражением подумал Вечнов. – И куда они намылились? Сидели бы в своей незалежной, ели бы свои галушки!»
Вечнов посмотрел на часы. Лететь оставалось еще часа два, то есть целую вечность. «Значит, сейчас мы где-то над Австралией, или уже над морем», – рассудил Сеня, но эта мысль, которая раньше его обрадовала бы, подняв со дна детской души мечты о дальних мореплаваньях, теперь вызвала у него раздражение на себя самого. «Тоже мне, Синдбад-мореход», – проворчал он и попытался разглядеть что-либо в окошко. Там было темно, и Сене не верилось, что этот светлый, спокойный салон самолета несется со страшной скоростью на гибельной высоте.
«Только бы спокойно долететь», – подумал Сеня, но тут самолет снова тряхнуло, а потом еще, и еще, и еще… Включились огоньки над сидениями, указывающие пассажирам, что им необходимо пристегнуться. Объявили по-английски, что самолет проходит через зону плохой погоды и что возможна турбуленция, поэтому пассажирам надлежит оставаться на своих местах.
Еще через минуту по проходу между кресел быстро прокурсировала попка стюардессы, которая формально наклонялась к каждому пассажиру, проверяя, застегнул ли он ремень.
Самолет продолжало периодически встряхивать. «Сейчас как грохнется, а я все о попках думаю!» – вдруг испугался Вечнов. Он впервые посмотрел на другую, проходящую по проходу стюардессу не как на женщину, а как на источник информации, пытаясь прочесть по ее лицу, нормально ли происходящее, или что-то не в порядке. Лицо стюардессы было напряженным, и у Вечнова куда-то провалилось сердце. Ему показалось, что в груди внезапно стало пусто. По времени самолет теперь должен был лететь над океаном, направляясь к довольно удаленным от туши Австралийского материка островам Новой Зеландии.
Самолет снова затрясло, и теперь значительно сильнее прежнего. Сеня вцепился в ручки кресла. Сидящий рядом хохол выругался и с надеждой посмотрел на Сеню. Сеня раздражился, придал своему лицу презрительный окрас и снова отвернулся к окну.
Вечнов буквально всем нутром чувствовал, как там, внизу, в одиннадцати километрах сплошных туч и ливня, бушевал внезапный океан. И действительно, там, внизу, неистовствовала буря. Ну, не штиль же с чистым звездным небом? «Кстати, а ведь и небо-то тут другое», – отметил Сеня, который в заморочках переездов и забыл, что пересек экватор и теперь находится в Южном полушарии. Он с детства мечтал увидеть созвездие Южного Креста, и одна из первых романтических подружек даже написала ему шуточное стихотворение, которое сейчас почему-то вспомнилось:
«Как же ее звали?» – силился вспомнить Сеня, но имя девушки почему-то не желало приходить ему на ум. Он решил, что, наверное, ее звали Таня… А что, пусть будет Таня, потому что Сене было неприятно, что он не помнит того, чего намеренно не забывал. В те стародавние времена первой юности он еще не стирал воспоминания о своих романтических встречах, и вот, кроме фактических подробностей телесных очертаний, в его мозгу застряли еще и стихи…
Самолет тряхануло так сильно, что Сеня громко стукнул зубами. «Ничего себе! – опять испугался Вечнов. – Точно не долетим! Черт меня попутал тащиться в эту долбаную…»
– Слушай, – спросил хохол, – чего так трясет? Это, вообще, нормально?
Сеня неохотно повернулся к соседу, но, увидев его перепуганное лицо, решил успокоить.
– Не дрейфь, долетим, – сказал Сеня, и почему-то почувствовал себя спокойнее и снова отвернулся.
Вечнов подумал: хорошо, что баба со вторым хохлом сидела через несколько рядов впереди и не могла приставать к нему с дурацкими вопросами. Сеня стал смотреть на полоски на обшивке кресла. Полоски неприятно рябили у него в глазах. «Какого черта я поперся на край света? – опять кольнула Сеню булавочная мысль. – Что я там за пять дней в этой Новой Зеландии разведаю? Ах, какая глупость… Не надо было мне сюда тащиться. Я бы еще на Марс намылился. Лучше бы остался в Таиланде, а потом в Киев, а там и до дому…»
Воспоминание о доме очень больно защемило душу. В какой-то момент даже слезы подступили к горлу. Он почувствовал себя, как в тот первый день в детском саду, когда мама привела его и оставила в большом, холодном помещении с другими детьми. Вспомнились квадраты на линолеуме, по которым воспитательница заставляла их прыгать, приговаривая: «Вот скоро весна, будут ручейки, и вы должны научиться их перепрыгивать!» И Сеня старательно прыгал, и ему хотелось плакать, точно как сейчас. «Мама, мама, что же ты мне такое нагадала?» – вдруг вспомнился Сене мимолетный самолетный сон…
Самолет снова затрясло, и теперь уже послышались испуганные крики других пассажиров. Сене показалось, что он расслышал где-то впереди слегка истеричный голос своей попутчицы: «Господи, что же это такое делается? Что же с нами будет?»
– А что будет, ничего не будет, – пробормотал Сеня. – Сейчас потрясет еще немного, а потом прилетим и забудем всё это, как страшный сон…
Однако самолет трясло, и Сеня тоже стал трясти коленками, как в первом классе, когда ему очень нужно было выйти по-маленькому, но отпроситься у учительницы он стеснялся.
«Ну сколько можно, сколько можно!» – лихорадочно в такт своей тряске думал Сеня, и вдруг быстро и несвязно стал молиться.
«Господи, спаси и помоги! Господи, спаси и помоги! Я отмолю, я отстрадаю, только не дай пропасть вот так по-глупому…» Почему-то перед глазами Сени, которые он заблаговременно сомкнул, все время вставал образ его жены Светки, которая смотрела на него с досадой и жалостью. «Да что за глупости, – это как боль зубная. Лучше выдрать себе половину зубов, чем пережить такое…»
Сеня пытался представить, что он в колхозе и едет в грузовике по ухабистой дороге. Обычно это помогало ему абстрагироваться от осознания того, что самолет несется над воздушной и океанской бездной. Но салон так трясло, что это не походило на грузовик…
– Сейчас будет говорить старший пилот самолета, – сообщил взволнованный голос.
«Всё, пропали», – подумал Сеня.
Однако голос пилота был совершенно спокойный и даже веселый. Он дежурными фразами сообщил, что самолет начинает снижение и будет в аэропорту примерно через 35 минут.
У Сени ангелы запели в голове. «Господи, спасибо! Спасибо, Господи!» – зашептал он неслышно, даже не шевеля губами, и стал вглядываться в темноту окошка.
– Чего сказали-то? – стал дергать Сеню за рукав сосед. Он тоже был совершенно перепуган.
– Что, что? Ничего. Сейчас прилетим! – ответил Сеня и отметил, что на минуту рожа хохла показалась ему родной.