Целитель 12 (СИ) - Большаков Валерий Петрович. Страница 19
Я и намекнул Николаю Ефимовичу, что рядом в бухте стоит ТАВКР, а на нем служит мой свояк. Подходящая, мол, замена «Бирюку». Ромуальдыч мигом возрадовался, и бурно выдал на своего «крестника» такую характеристику, что хоть сразу главкома замещай.
Думаю, сманить Ивана на наш «сухогруз спецназначения» старикам-разбойникам удастся — даже если командир ТАВКР выступит против, то главком ВМФ будет «за». Ну, а я не зря в тень ушел — стыдновато перед Настей. Мало ли что случиться может — и в «Бете», и в «Альфе». Что мы, зря, что ли, так таимся? Штатовцам ничего не стоит подослать субмарину в район перехода, а «Бризу» и одной торпеды хватит. Разломится надвое, и булькнет на дно Атлантического…
«Куда-то „Атлантис“ подевался…» — мелькнуло у меня, и я раздраженно дернул губами. Кыш, кыш, негатив!
Я лечу в Гавану, к двум своим любимым женщинам. Точка.
Тот же день, позже
Гавана, Ведадо
Рита испереживалась с самого утра. Погони, головокружительные трюки не пугали ее, возбуждая умелым риском, но откровенные сцены… Сама мысль о том, чтобы появиться на тысячах киноэкранов обнаженной, ввергало девушку в панику.
Помощь пришла неожиданно — в Ритин номер ввалилась целая команда поддержки. Все актрисы, тщательно отобранные Гайдаем для съемок в «Расхитительнице гробниц», окружили «Литу Сегаль» заботой, как юные тимуровки. Само собой, стервозность во временном женском коллективе зашкаливала, да и дружбы особой между «старлетками» не водилось, но положение спасала незамутненная Ритина чистота.
Она ни с кем не соперничала, да и надменности в ней было ноль целых. Девушка охотно прислушивалась к советам подруг, знавших мир кино, и поневоле создавала в их загадочных евиных душах некое центростремительное движение, привлекая и удерживая сердечной силой.
— Ничего не бойся! — с ходу заявила Проклова, обнимая Риту за плечи. — Я тебя уверяю: мужиков влечет не нагота, а полураздетость. Ну, реально! Ты, когда идешь в этом своем платье-обтягушечке, выглядишь куда более голой, чем в ванной, под душем! Правда-правда!
— И ты ведь уже не первая! — воскликнула Самохина, между делом подкрашивая свои, и без того яркие губы. — Проложили дорожку… Вспомни хотя бы «Маленькую Веру»!
— Ох… — застеснялась Гусева. — Я из кино вся красная вышла!
Кинозвездочки рассмеялись, вовлекая и Риту в общее веселье.
— Нет, конечно, всё как-то прикрыто было, — громко сказала Наташа. — Вот порнушка — мерзость, я бы точно не смогла!
— Порно — для извращенцев, — чеканно изрекла Терентьева, — а ню — для ценителей! Хотя… Ну, вы же видели Леночку Яковлеву? Как она в дверях ванной… Груди качаются, японец пыхтит…
Гусева стыдливо хихикнула.
— Бедняга! — фыркнула Инна. — Так старался… изображая!
Актрисы расхохотались.
— Все мы немножко интердевочки… — вздохнула Проклова, отвеселившись, и ее взгляд затуманился.
— Ой! — подхватилась Нонна. — Девчонки, время, время!
— Побежали, побежали!
Номер быстро опустел, лишь Инна, напевая, заплетала косу, не тугую и толстую, как когда-то в школе.
— А ты не ревнуешь… — проговорила Рита. — Ну, что мы с Олегом?
— Не-а! — беспечно откликнулась Видова. — Ну, потискаетесь… Подумаешь! Это же игра! Игра в любовь, в страсть… Конечно, Олега тянет к тебе, но я же всё вижу — ты с ним холодна и неприступна. Хотя на экране отсутствие чувства выглядит, как чувство! Олежку это подбешивает, конечно, но что ты хочешь, ему сорок пять уже. Вот и взбрыкивает, выделывается, мачо из себя строит… — она вздохнула, опуская руки. — А вообще… Мы уже и не спим с ним. Так, иногда только. Живем по привычке… Знаешь… Я тебе всегда завидовала.
— Да перестань, — мягко сказала Гарина. — Чему там завидовать?
Она кривила душой в этот момент, но пусть Инке тоже будет хорошо, как ей. Делиться счастьем не жалко.
— Понимаешь… — затянула Инна, отмахивая челку кончиками пальцев. — В меня только влюбляются. Вот и Миша твой влюбился, когда еще… А любит-то он тебя! Вот, когда ревность — за край! Я и соблазнила Мишу потому только, что хотела ребенка от него, а не от Олега… Цветочки жизни… Да я понимаю… Позапутала всё, как только можно!
Рита приобняла ее, и повела к выходу.
— Пошли, — сказала она улыбчиво, — глянем на наш «букетик»!
Хихикая от переполненности жизнью, они на цыпочках прокрались в соседний номер.
Вася с Юлей сидели за столом и резались в шахматы. Мальчик, лобастый и губастый, хмурился, оглядывая доску в мучительном поиске. Наконец, он взялся за пешку. Помедлил секунду-другую, и опустил фигуру с мягким стуком. Девочка торжествующе улыбнулась, и тут же походила слоном.
— Шах! И мат! — торжествующе прозвенела она, и высунула розовый язычок, дразнясь: — Бе-бе-бе!
Инна с Ритой тихонько вышли, аккуратно прикрыв дверь за собой.
Тот же день, позже
Гавана, Мирамар
Этот район Гаваны возлежит рядом с Ведадо, сразу за речкой Альмендарес. Мирамар — это кубинская авеню Фош или Белгравиа, здесь скучились самые фешенебельные особняки, зачастую помнящие корсаров и прочую колониальную экзотику.
«Асьенда-дель-Пинос» выглядела настоящим замком. Ее высокие каменные стены были увенчаны кичливыми альменас — зубцами, право на которые имели лишь знатные идальго. А внутри стен прятался чудный внутренний дворик, куда выходили галереи обоих этажей.
Красная жилочка градусника подбиралась к плюс тридцати, но пара фонтанов рассеивала духоту и цвела радугами, брызгая на пышную, глянцевитую зелень. А за частыми колоннами, в глубине покоев держалась прохлада, первейшее благо для знойной сиесты.
Правда, в день съемок по двору гулял многоголосый гомон. Осветители таскали и перетаскивали громоздкие «юпитеры». Гримеры, прячась в тень галерей, наводили еще пущую красоту на хорошенькие личики актрис, или подмалевывали мужественные лица актеров.
Рита сделала глубокий вдох, и медленно выдохнула. Вдохну-у-ула, плавно вскидывая руки, впуская в себя неуловимую, но, по слухам, бодрящую «ци», и сбросила халатик. Придирчиво оглядела свое тело в большом зеркале, заключенном в богатую раму, хоть позолота и облупилась местами.
Чуть за тридцать — и такая талия… И как она западает, круто и резко округляя бедра… А грудь, а ноги…
Складочка, залегшая было между бровей, разгладилась.
«Какая я…»
Оттянув резинку белых трусиков, Рита покачала головой.
«Нет уж. Обойдутся!» — и вышла из-за резной ширмы.
Общий вздох приятно щекотнул слух. Девушка улыбнулась, и спокойно продефилировала к роскошному ложу — даже настоящий балдахин на витых колонках висел над ним, приспуская сквозистую занавеску, тонкую, как вуаль.
Олег тоже был в плавках. Он лежал на подушках, свесив ноги на пол, на узорчатый ковер — и медленно сел, завидев свою партнершу. Актер молчал, но всё не высказанное легко читалось на его лице — вожделение, восторг, робость и даже печаль.
— Риточка! — крикнул Гайдай, мгновенно развеивая атмосферу почти храмового благоговения. — Помните: вам страшновато и стыдно, вы прикрываетесь руками, да и ваш партнер сильно стесняется, но постепенно в вас пробуждается женщина, и даже не Ева, а Лилит. Должно быть немножко смешно и немножко серьезно!
— Я поняла, Леонид Иович, — кивнула Рита, кладя руки на грудь.
Она уловила горящий взгляд Боярского, стойко выдержала жар карего огня, и отвела глаза на Харатьяна — Димон зарделся, как китайский фонарик.
— Внима-ание! Свет! Приготовились! Мото-ор…
— Есть мотор.
— Сцена девять, «Сиеста». Кадр один, дубль один!
— Камера!
— Есть…
— Начали!
Клацнула «хлопушка», и Рита пугливо, как полагалось по сценарию, взглянула на Видова. Тот бочком придвинулся, бормоча:
— Ли… Лита…
Мужская ладонь легла Рите на плечо, и она уставилась на нее, как будто недоумевая, но гладкие девичьи руки доверчиво опустились, томно приоткрылись губы…