41 - 58 Хроника иной войны (СИ) - Гор Александр. Страница 15

Чудо случилось в первой половине дня 14 августа, когда немцы уже обстреливали позиции горных стрелков из миномётов и полковых орудий перед очередной атакой. На дороге со стороны Новгорода послышался шум двигателей. Не такой громкий, как издают танки, но значительно отличающийся и от подвывания автомобильных моторов. Немецких танков в этих болотах быть не могло, иначе бы они уже переправились через Мшагу и давили бы на бригаду по всему фронту. Но штаб бригады, загодя перебравшийся в Бараки, приступил к подготовке отражения танковой атаки с тыла. Тем более, на дороге показались именно гусеничные машины с торчащими из башен пушками. Только повсюду, где было можно, на них нарисованы красные звёзды: на нижнем наклонном листе бронекорпуса, бортах, боковых поверхностях башен и даже откинутом вперёд башенном люке. Очень предусмотрительно, учитывая незнакомый силуэт бронированной машины.

Фыркнув солярочным выхлопом, передняя машина замерла перед станционным зданием платформы Торфоподстилочная, где находился штаб бригады.

— Командир сборного батальона капитан Шарапов! — козырнул человек в танкистском комбинезоне со «шпалой» в петлице вышедшему навстречу командиру бригады полковнику Ивану Владимировичу Грибову. — Батальон прибыл для отражения возможного прорыва противника в направлении Новгорода.

Десять танков! Десять бронированных машин с пулемётом и трёхдюймовой пушкой! А за ними — ещё десять явно схожей конструкции, но без башен и с пулемётом на крыше. Завершает колонну восемь гусеничных тягачей неизвестной марки.

— Каков состав батальона? — пожав руку, спросил Грибов.

— Рота плавающих танков ПТ-76, две роты мотострелков на бронетранспортёрах БТР-50, общей численностью 220 человек, батарея из четырёх 120-мм миномётов, взвод снабжения, ремонтное отделение.

Капитан обвёл глазами небо к югу и западу.

— Товарищ полковник, разрешите отдать команду о маскировке транспорта с воздуха? Очень не хотелось бы остаться без боеприпасов в результате авианалёта.

— Ну, фашистских стервятников «сталинские соколы» к нам уже второй день не подпускают, но решение верное. Распоряжайтесь!

Выскочивший из здания старший лейтенант, козырнув, обратился к командиру бригады.

— Немцы оттеснили нас от Усницы у Северной Поляны.

— Вот вам первая боевая задача, капитан, — зазвав Шарапова в дом к расстеленной на столе карте. — Ликвидировать прорыв и, по возможности, отбросить противника за реку.

— Товарищ полковник, есть ли у противника противотанковая артиллерия? Мои танки, как и бронетранспортёры, имеют лишь противопульную броню.

— Пока не замечали. Меня другое беспокоит: не утонет ли ваша техника в здешних болотах?

— Не должна. У неё давление на грунт почти в два раза меньше, чем у немецких танков.

Не утонула. И даже не застряла. Хотя колеи, глубиной сантиметров 10, в мягкой почве луговины оставили.

Обстрел 120-мм минами, а потом и удар бронетехники стал для немцев полной неожиданностью. Как и атака двух сотен пехотинцев, прикрывающихся от вражеских пуль бронёй. Да ещё и вооружённых не «стреляющим копьём», винтовкой Мосина, а десятизарядными автоматическими карабинами, у которых не нужно было передёргивать затвор после каждого выстрела.

Задачу сборный батальон выполнил в полном объёме. Возможно, из-за того, что гитлеровцы совершенно не ожидали применения в этой болотистой местности бронетехники, но после получасового боя плацдарм был ликвидирован. И гусеничные тягачи, разгрузившие боеприпасы, оказались очень кстати для вывоза раненых по новгородским дорогам, настолько плохо приспособленных для грузовиков, что раньше получивших ранения приходилось отправлять в тыл либо своим ходом, либо на подводах в Борок, где их уже грузили в санитарный поезд.

Вывод из этой танковой атаки немцы сделали. На их переднем крае появились противотанковые «хлопушки», так что теперь танковые атаки стали ещё более опасными, чем под огнём полковой артиллерии и миномётов (батальон капитана Шарапова в первом же бою потерял один танк, и один БТР был повреждён).

А поскольку резервов у фрицев хватало, то уже к вечеру им удалось выбить подразделения 1-й горнострелковой из Шарок (полк отступил через заболоченные леса на северо-восток, в обход болота Нивка). От речки Усница и деревни Малиновка тоже пришлось отойти. К Баракам. А 15 августа — вообще к Боркам, за реку Веронда. Где за линией ДОТов укрепрайона бригаду ждало пополнение, вовсю роющее окопы на линии Борки — Сергово. В том числе — до трёхсот красноармейцев, четырёхорудийная батарея новеньких дивизионных пушек Зис-3, батарея «полковушек» и восемь 82-мм миномётов. Не бог весть что, но горные стрелки, уже называющие себя в шутку болотными, почувствовали себя увереннее.

По словам пополнения, ещё севернее, по рубежу Орлово — Фарафоново — Сельцо, создаётся ещё одна линия обороны, где хозяйничает пока только полк красноармейцев. И за речкой Негоша в районе Воробейки тоже строятся какие-то укрепления.

Впрочем, командование бригады быстро установило, что Укрепрайон занимают подразделения «сбежавшей» 128-й стрелковой дивизии. Мало того, что в ней накануне начала боёв прошли аресты, так ещё в боях возле Шимска она потеряла практически весь штаб. Теперь дивизию пополнили мобилизованными из числа местных жителей, техникой, средствами усиления, и она готовится держать новый рубеж обороны.

Отход 1-й гсб серьёзно осложнил положение её соседей справа, 70-й и 237-й стрелковых дивизий. 70-я сд оказалась прижатой к огромному Стеховскому болоту, с трудом сдерживая натиск 11-й пехотной дивизии немцев, перерезавшей дорогу Сутоки — Менюши и создавшей угрозу прорыва к Видгощи. 237-я также была вынуждена отойти на север к реке Луга. И лишь Стеховское болото и заболоченные леса помешали немцам окружить её.

И если эти самые леса проклинали немецкие солдаты, которым приходилось на своих плечах нести всё, вплоть до ящиков с боеприпасами, то это не значит, что красноармейцам приходилось легче. К примеру, отступая от Шарок, правый фланг 1-й гсб лишился всей своей техники и практически всей артиллерии. Вынести на себе удалось лишь миномёты и пулемёты. Но, как уже было сказано, подкрепления, наличие довольно серьёзных укреплений и минных полей на подступах к ней, подняли боевой дух. Появился шанс если не отстоять, то сильно замедлить продвижение немцев к городу, построенному ещё Рюриком.

— Надо же: в стране война, а вы, товарищ Ванников, прохлаждаетесь, от важных дел отлыниваете.

Шутка получилась достаточно жестокая, но и глаза Сталина, приказавшего доставить Бориса Львовича в свой кремлёвский кабинет непосредственно из тюрьмы на Лубянке, отнюдь не были глазами доброго дядюшки. Жёсткие, напряжённые, испытывающие.

— Нечего вам делать в тюрьме. Возвращайтесь в наркомат и приступайте к работе.

— И как мне теперь там работать? — грустно вздохнул «сиделец». — Все в наркомате знают о моём аресте. Какой же у меня после этого будет авторитет?

— Надо же! Немного просидел и уже потерял авторитет? Мы годами сидели в тюрьмах и ссылках, но авторитета не теряли.

— Так вас, товарищ Сталин, царская власть сажала, а меня — Советская.

— Довольно пререкаться, — казалось, не отреагировал на попытку пошутить председатель ГКО. — Хорошо, конечно, что вы не озлобились из-за допущенной кем-то ошибки. Поэтому вам нужно немедленно впрягаться в работу.

Вождь поднял вверх чубук трубки, давая понять, что он ещё не всё сказал.

— Но пока не руководителем наркомата боеприпасов. На должность наркома уже назначен товарищ Устинов, и снимать его нет никакого смысла. Вы поможете ему в сложном деле руководства предприятиями оборонной промышленности. Но до этого вы должны будете выполнить очень важное задание партии и правительства.

Из того, что Сталин указал посетителю на стул, Борис Львович понял, что разговор будет долгим и непростым. И не ошибся.

— Запомните: пока эти сведения являются очень большой тайной, — предупредил Вождь, рассказав историю о предложении советского правительства 1958 года помочь в войне с гитлеровцами. — Хотя, конечно, немцы уже, наверное, знают о вмешательстве людей из будущего. Насколько мне известно, в ходе боёв им удалось и захватить образцы поставленных нам вооружений, и пленных. Но эта новость настолько невероятна, что они ещё некоторое время будут пытаться её перепроверить.