До тебя - Дуглас Пенелопа. Страница 17
Мистер Суини, один из наших деканов, вошел в столовую и принялся расспрашивать, что здесь произошло. Я вышел вперед и объяснил, что Мэдок упал на стул. Глупая ложь, знаю, но учителя ничего не могут с этим поделать. Если один из ребят выступает с каким-то объяснением, а остальные подтверждают его слова, учителя вынуждены это принять. Я не хотел, чтобы у Тэйт возникли неприятности.
Точнее, я хотел, чтобы причиной этих неприятностей был я сам, а не кто-то еще.
Перед началом первого послеобеденного занятия я выследил Мэдока у его шкафчика и, схватив за руку, потащил за угол, в пустой класс.
– Эй! – взвыл он, вероятно, удивленный моим внезапным появлением. – Полегче!
Как только мы убрались подальше от любопытных взглядов, я резко повернулся к нему и всадил кулак ему в живот. Кожа на костяшках пальцев болезненно натянулась, но Мэдок согнулся от удара пополам, и я знал, что ему должно быть в разы больнее.
Кашляя и не разгибаясь, он привалился к стене, а я встал над ним. Странно, но я не нервничал и даже не злился. Я был немного раздражен, но при этом полностью отдавал себе отчет в своих действиях.
Мэдок знал, за что я его ударил, и теперь ему было понятно, что я не блефовал, предупреждая, что трогать Тэйт не позволю.
– На этот раз ты меня услышал, верно? – спросил я.
И он кивнул, насупившись и держась за живот, – приятель выглядел так, будто его сейчас вывернет наизнанку.
Направляясь на следующее занятие, я достал из кармана телефон и отправил сообщение владельцу автомастерской о том, что сегодня на работе не появлюсь. Он относился ко мне по-дружески и шел на уступки в тех редких случаях, когда мне неожиданно требовался отгул.
Работа давала мне возможность отвлечься. Но теперь появилась Тэйт, и благодаря ей мои мысли и без того были заняты.
Остаток учебного дня я провел в эйфорическом предвкушении того, что будет дальше.
Глава 11
Эго Мэдока серьезно пострадало – за один день ему врезали дважды. И чтобы он мог восстановиться, после школы мы поехали на поздний обед, или на ранний ужин, в Sonic. Лично я считаю, что девицы на роликах порадовали его даже больше, чем еда.
Примерно в половине пятого он укатил домой, а я поехал обратно в школу. У Тэйт как раз была тренировка по кроссу. Сегодня утром я потрепался с капитаном команды Джесс Каллен и узнал у нее, что Тэйт собирается вернуть себе место в составе.
Я подошел к двери женской раздевалки, остановился и стал ждать. Засунув руки в карманы и прислонившись затылком к стене, я наслаждался затишьем перед бурей.
Господи, как же мне этого не хватало.
В голове мелькнула мысль об отце, но теперь я думал о нем почти что с равнодушием. По правде говоря, я не понимал, какого черта вообще уделял ему столько внимания?
Когда из раздевалки вышла какая-то девчонка с мокрыми волосами и спортивной сумкой в руках, я решил, что пора действовать. Девицы, скорее всего, еще приводили себя в порядок, но, по крайней мере, должны были выйти из душа.
Конечно, я все уже видел, а в случае с некоторыми даже крупным планом, но между шалостью и перспективой нарваться на арест грань была тонкой.
Войдя в дверь, я повернул налево. Шкафчики стояли в несколько рядов, прямо как в мужской раздевалке, так что я осторожно пошел по проходу, заглядывая в каждый ряд в поисках солнечной блондинки.
Из дальнего конца раздевалки слышался шум фенов и голоса, значит, почти все уже наверняка оделись.
Однако по пути я все же стал причиной нескольких шокированных возгласов и неловких попыток прикрыться.
Одна девушка поспешно прижала к бюстгальтеру футболку, но снова опустила ее, осознав, кто перед ней. Уголки ее губ изогнулись в улыбке, и она окинула меня взглядом с ног до головы. Я посмотрел на нее повнимательнее, потому что у нее было такое лицо, словно она меня знала. То есть близко знала. Но я ее не помнил. Весь прошлый год я вел беспорядочную жизнь и редко с кем продолжал видеться после первого раза. С этой я вполне мог переспать. Она была сексуальной. Вероятно, я провел с ней время, вот только понятия не имел, когда это произошло – месяц назад или год.
Подойдя к следующему ряду, я застыл на месте, и в животе у меня все перевернулось.
Тэйт стояла у своего шкафчика, а из одежды на ней было только обернутое вокруг тела полотенце.
В это мгновение я подумал, что более подходящего момента выбрать просто не мог. А потом понял, что момент как раз-таки был неподходящий. Мой член, словно стрелка долбаного компаса, указывал прямо на нее.
Нахмурившись, я заговорил сердитым тоном, готовый, черт возьми, поставить ее на место.
– Все вон. Татум осталась.
Вокруг послышался писк и оханье, а Тэйт подняла голову и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Она схватилась за свое полотенце так, словно я мог сорвать его силой мысли.
Если бы…
Девчонки толпой ринулись к выходу из раздевалки, и я был благодарен им за то, что они освободили помещение без лишней драмы. Возможно, они выскочили в коридор или просто отошли на несколько рядов, чтобы оставить нас наедине, главное – что мы теперь были одни и у Тэйт не осталось средств к спасению.
И никого вокруг.
– Ты совсем совесть потерял? – возмутилась она, и на ее прекрасном лице отразился гнев.
Я медленно приближался к ней.
– Татум? – Мои конечности буквально горели. – Я хотел убедиться, что ты меня внимательно слушаешь. Ты слушаешь?
Она облизнула губы. Даже ее ротик, плотно сжатый от досады, выглядел воинственно.
– Говори, зачем пришел. Я раздета и вот-вот закричу. Это уже слишком, даже для тебя!
Нет, не слишком.
Моему удовольствию от столкновений с ней не было предела.
Тэйт перестала пятиться, и на мгновение я задумался почему. Но вместо того, чтобы остановиться, подошел еще ближе.
Мы постояли так немного, никто из нас не желал отступать, и меня буквально обдавало жаром всякий раз, когда ее грудь вздымалась и опускалась.
А потом я увидел это.
Ее веки слегка затрепетали, она затаила дыхание и отвела взгляд. Не от страха, а от смущения. Она чего-то стыдилась.
О боже.
Этот проблеск желания на ее лице. Так вот в чем дело.
И, черт, об этом моменте я тоже мечтал.
Я блуждал взглядом по ее телу, любуясь карамельным оттенком ее загорелой кожи и гадая, как бы она выглядела покрытая по́том. То место, где шея переходит в плечо, капельки воды в углублении над ключицей, полная грудь, которая едва не выпрыгивала из полотенца… все это возбуждало меня.
Твою мать. Соберись, черт возьми.
Я снова поднял глаза и встретился с ней взглядом, заставив себя видеть в ней врага, которым она и являлась.
Мне до них больше дела нет.
– На прошлой неделе ты испортила мне вечеринку. – Я склонился над ее лицом, но она не шевельнулась. – Потом напала на моего друга. Дважды. Ты пытаешься мне что-то продемонстрировать, Татум?
В мыслях я называл ее «Тэйт». Всегда. Но вслух не мог обращаться к ней так. Это было уменьшительное имя для членов семьи и друзей, а я не относился ни к первым, ни ко вторым.
Ее глаза, в которых идеально сочетались пламя и лед, сузились.
– Самое время, а тебе так не кажется?
– Напротив. – Я оперся плечом о шкафчик рядом с ней. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но у меня появились более увлекательные занятия, чем прикалываться над тобой. Год в этих стенах прошел довольно мирно без твоей самодовольной «я-лучше-всех-вас-вместе-взятых» гребаной физиономии.
И это была правда. Год и впрямь прошел мирно. Примерно так же мирно, как на кладбище.
– Да ну? Неужели великому и ужасному Джареду что-то угрожало?
Какого хрена?
Вот это меня разозлило.
Я оттолкнулся от шкафчика и, встав перед ней, уперся руками в дверцы по обеим сторонам от нее.
– Не прикасайся ко мне, – пробормотала она, и я подавил ухмылку. Тэйт снова отвела взгляд.