Запретный предел (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 68

— Хо! — рассмеялся Энмунд. — Дурак, а соображает. Ладно, считай, я тебя простил.

Повеселевший король поднялся и промокнул губы салфеткой.

— Господа, я предвижу хороший день, — объявил он придворным. — Думаю… О, леди Анаис.

Король увидел стоявшую на входе в шатёр женскую фигуру и, несмотря на капюшон, надвинутый на голову женщины чуть ли не до подбородка, тотчас узнал Анаис. Он улыбнулся, но улыбка застал на его губах, когда шут протянул руку и дёрнул плащ. Под плащом у леди была только ночная рубашка.

— Миледи, что это значит? — ледяным тоном спросил он.

Придворные с любопытством уставились на королевскую фаворитку, наслаждаясь пикантностью ситуации. Неужели холодная и расчётливая красавица Анаис сошла с ума, если позволила себе появиться перед королём почти раздетой в их присутствии?

— Ваше Величество, — Анаис поспешила запахнуть плащ, — нижайше прошу вас остаться со мной наедине. Это… дело государственной важности.

На лицах придворных заиграли понимающие улыбки, и Энмунд взбесился. Что-то в последнее время его любовница стала слишком уж откровенно демонстрировать свою близость к нему.

— Государственной важности? Говорите при всех, миледи, здесь присутствуют мои самые верные друзья.

— Ваше Величество, молю, разрешите мне сказать это только вам.

— Вы смеете мне перечить, сударыня?

— Как пожелаете, Ваше Величество, — покорно сказала леди Анаис и откинула капюшон. — Мне стало известно о заговоре против вас. Я пришла к вам так быстро, как только смогла.

Оторопевший Энмунд смотрел на всклокоченные волосы любовницы, на здоровенный кровоподтёк на её скуле и распухшие губы. Придворные с неменьшим изумлением глядели на леди Анаис, обычно столь изысканную и прекрасную, а сейчас похожую на побитую шлюху. И только шут рассмеялся дребезжащим смехом.

— Вот ты какая, оказывается, настоящая.

— Все вон! — рявкнул Энмунд, и придворные вперемешку со слугами бросились из королевского шатра. — Стража! Никого не впускать! А тебе особое приглашение нужно?

— Так ты ж меня чурбаном зовёшь, — скорчил рожу шут и встал на четвереньки. — Можешь присесть на меня.

— Пёс с тобой, оставайся, — поморщился король и повернулся к Анаис. — Говори, почему ты в таком виде и что ещё за заговор.

— Ваше Величество, вы пригрели на своей груди змею…

— Как она самокритична, — тихо сказал шут, но тут же замолк, поймав грозный взгляд короля.

— Тот, кого вы облагодетельствовали, решил отплатить вам предательством. Граф Бореол решил обзавестись собственными наёмниками, для чего и склонил на свою сторону каршарцев — этих свирепых северных воинов. Я не удивлюсь, если он раскинул свою паутину и на других. Бореол не хочет ситгарский трон — он желает править Тилисом.

— Что ты несёшь? — нахмурился король. — Каршарцы, конечно, простые наёмники, но они свято чтут договор. Откуда тебе это стало известно?

— Ваше Величество, граф, видимо, мечтает отобрать у вас не только тилисский престол. Этой ночью он вломился в мой шатёр, избил меня и изнасиловал. Этот мерзавец предлагал мне стать его наложницей, когда он займёт тилисский трон.

Энмунд окаменел от ярости. Шут критически посмотрел на леди Анаис и довольно разборчиво сказал:

— Сучка не захочет, кобель не вскочит.

Король взревел и дал такого пинка карлику, что тот буквально вылетел из шатра. С искажённым от злости лицом Энмунд схватил Анаис за отворот плаща и, подтянув к себе, прошипел:

— Ты… с ним…

— Энмунд, я не хочу жить после такого позора, — слёзы градом покатились из её глаз, что далось Анаис без труда. — Я пришла единственно предупредить тебя об опасности. И попрощаться. Я всегда любила только тебя, помни же меня не такой, как сейчас, а той, какой я была. Прощай, мой возлюбленный король.

С этими словами Анаис выхватила из-за пояса небольшой кинжал, взмахнула им и вонзила себе в грудь. Энмунд попытался перехватить оружие, но не преуспел. На тончайшей ткани пеньюара расплылось кровавое пятно, а леди Анаис, охнув, осела наземь.

— Что ты наделала?!!

— Прощай, моя любовь, — леди Анаис смежила веки.

— Врачевателей сюда! — взревел король. — И лекарей, и монахов! Быстрее, или я велю всем головы поотрубать!

В шатре началось столпотворение — забегали слуги, придворные бестолково засуетились вокруг лежащей леди Анаис. Возню прекратил королевский врачеватель мастер Дитрис — он велел положить пострадавшую на кушетку, затем выгнал всех из шатра, осмотрел женщину и сказал:

— Ничего страшного, Ваше Величество. Кинжал ударился вот об этот медальон и нанёс всего лишь глубокий порез. А кратковременная потеря сознания — это следствие болевого шока. С леди Анаис скоро всё будет в порядке — я уже затянул рану.

Король посмотрел на медальон — на нём были выложены алмазами два переплетённых сердца. Это был его подарок.

— Дитрис, ты отвечаешь за здоровье миледи. А пока покинь нас ненадолго, — Энмунд дождался, когда они остались одни и опустился на колени перед женщиной. — Анаис, не делай так больше. Высшие силы подставили этот медальон под удар. Ты нужна мне, как никогда.

— Как прикажешь, любимый, — тихо проговорила Анаис, а король осыпал её руку поцелуями.

Энмунд поднялся, в глазах его заблестели зловещие огоньки.

— Тот, кто едва не стал причиной твоей гибели, скоро пожалеет, что родился на свет.

Король выбежал из шатра, а леди Анаис закрыла глаза. Её била настоящая дрожь при мысли о том, что она могла промахнуться мимо медальона и действительно вонзить кинжал себе в сердце. Что ж, рискнув, она не только спасла свою жизнь, но и сохранила положение королевской фаворитки. Точнее, даже упрочила его. А глупец Бореол теперь ничего не докажет — что бы он ни сказал, всё обернётся против него.

Леди Анаис, как в воду глядела. Королевские гвардейцы арестовали ничего не понимающего графа, а Энмунд лично присутствовал на его допросе с пристрастием. Бореол вопил, что леди Анаис сама пригласила его в свой шатёр и всю ночь услаждала его, тем самым окончательно лишившись шансов на спасение. Разгневанный король велел вырвать лживый язык беглого графа, но только после того, как тот сдаст своих сообщников по заговору. Пыточных дел мастера не смогли добиться от арестованного никаких имён, кроме имени командира каршарцев Хальвара — но даже под пытками Бореол утверждал, что просто планировал призвать на службу каршарцев, когда взойдёт на ситгарский престол.

После казни Бореола Энмунд, переполненный подозрениями, вызвал Хальвара и пригрозил уничтожить его вместе с соплеменниками, если каршарец замыслил предательство. Оскорблённый до глубины души Хальвар высказал в присущей северянам манере нанимателю всё, что о нём думает. Энмунд в бешенстве заявил, что пока каршарский хирд не докажет верность договору и первым не взойдёт на стены Тирогиса, он не выплатит северянам ни единого медяка. И что на штурм он отправит каршарцев уже завтра — без поддержки магов, катапульт и осадных башен. Хальвар грязно выругался и пожелал королю Тилиса подавиться своими деньгами. Энмунд велел арестовать Хальвара и ещё шестерых вождей северян. Ночью они перебили охрану, и сводный каршарский хирд в полном составе ушёл на север. Посланные им вдогонку мессантийцы вернулись ни с чем — каршарцы залезли в лесные дебри, где кавалерия была бессильна.

Вот так одна женщина лишила тилисскую армию лучших рукопашных бойцов. Мало того, она сделала из них врагов Тилиса, заставив Энмунда нарушить договор и покуситься на святая святых наёмников — деньги.

Сразу после победы Дилля на поединках, мастер Фиррис пригласил всех отпраздновать появление в клане нового бойца. По пути Илонна удивлённо спросила, что у него с лицом.

— А что не так?

— А то не так, что исчезли все синяки, которыми тебя наградил мой отец, — осматривая его, сказала девушка. — Даже губа зажила. Как это ты умудрился?

— Может, это Герон постарался и призвал на меня силу Единого? — развёл руками Дилль.