Мой Ангел (СИ) - Хоуп Амели. Страница 24

Последняя активность врачей возле моей персоны немного смущала. Даже скорее настораживала. Бесконечные осмотры, анализы, различные исследования, регулярная смена врачей — это разве не повод для беспокойства? Ведь смотрели вовсе не позвоночник и не нижние конечности, где явно имеется проблема.

И мои догадки подтвердились. Что-то точно происходит. И мне видимо сегодня об этом спешат доложить.

В мою палату входит лечащий врач, мистер Джеймс Глиссон, а за ним неуверенно плетётся моя мать, на которой лица нет. Бледная. А глаза красные, словно до прихода сюда набрала целую ванну соленой воды.

Начинаю перебирать в голове причины столь неожиданно намечающегося совещания…по лицам явно не поздравлять с выпиской пришли.

Неужели никогда не смогу ходить? – В воздухе повисает главный вопрос.

– Доброе утро, Маргарита. Как ваше самочувствие? – Мягко к чему-то подводит. В голосе слышится второстепенность.

Он здесь не для этого.

– Что-то случилось? – Смотрю на мистера Глиссона, затем перевожу взгляд на мать. В её глазах набирается вторая ванна. Она быстро отворачивается от меня. Паника во мне нарастает со скоростью света. – Да не молчите, ну же? – Подгоняю, а у самой страх, поднимающийся с кончиков пальцев ног до замершего сердца, приводя его резкими толчками в бешенное движение.

– Маргарита, нам с вашей матерью нужно кое-что вам сообщить, – видно, как он, перебирая пальцы рук, деликатно подбирает слова. – Это касается вашего здоровья.

В горле образовывается плотный узел из голосовых связок. От чего последующие слова мне даются с трудом.

– Это навсегда? – Глядя на себя и свое горизонтальное положение, спрашиваю, а голос-то подрагивает. – Я не смогу ходить? – Возвращаю взгляд на врача. Мать по-прежнему стоит ко мне спиной.

– Столкновение было очень сильным, – мистер Глиссон, будто оправдывается, хотя он к этому ко всему не причастен. Я в одиночку чуть не управилась со своей жизнью. – Испытываемый вами стресс вызвал гормональные нарушения. Травма позвоночника и органов малого таза… Маргарита, – еле слышимо вбирает воздух, – С большой вероятностью Вы не сможете иметь детей, – на одном выдохе озвучивает мой пожизненный приговор.

***

Вчера мне поди вкололи снотворное, и я проспала весь чёртов день.

На утро я смутно помнила, что произошло после режущих слов врача. Однако помнится, как мамин голос умоляюще просил успокоится, шепча слова любви, в то время пока её руки сжимали и сдерживали меня.

Да они и сейчас никуда не делись. Крепко обнимают моё тело, пока их хозяйка дремлет у моего плеча.

Стараюсь не шевелиться, чтобы её не разбудить. Смотрю на белый потолок. А по щекам стекают слёзы. Внутри глухо.

Ощущение, будто эффект от снотворного теперь никогда не пройдёт.

Сработал выключатель. И во мне погас свет.

В тот злополучный день я не совершила свой последний поворот, завершая начатое — я въехала в туннель, разрушая своё будущее.

Глава 26. Маргарита

– Как ты? – Подруга бросает на меня мимолетный взгляд и дальше продолжает всем разливать горячий чай.

Девчонкам я выложила всё на следующий день после случившегося между нами с Максом откровения. Настолько в край надоело что-то подолгу носить в себе, что теперь впредь будет только так: всё и сразу. Надо потихоньку отвыкать вынашивать месяцами, а то и годами свои чёртовы секреты.

– Полегчало, – принимаю у Маши кружку чая.

На удивление я не устраивала в своей постели по ночам потоп. Напротив, я почувствовала облегчение. Может мать была права, когда по нескольку раз меня переспрашивала — а точно ли я решила.

Макса она ко мне на шаг не подпускала. Дорогу сразу же перекрыла ему и его отцу. Дядя Сергей был вычеркнут вместе со своим сыном одним штрихом. Наша игра за её спиной оказалась матери совсем не по душе. Только я легко отделалась, выехав по родственным связям, а вот над моими соучастниками она не сжалилась. Чувствую ли я за собой вину? Да. Из-за моих больших амбиций пострадали многие, в том числе и семья мамы.

Однако в один момент у неё что-то щелкнуло. Моё намерение исчезнуть для всех и принять слова врача как данное, с которым мне одной только жить, было встречено с сопротивлением. Мать всячески этому противилась. Даже упрашивала встретиться с Максом, поговорить наедине. Сама! Сама предложила, позабыв о выставленном запрете на посещения. Я шла в отказ. Отбиться от стаи был для меня наилучший вариант. Чего мать по итогу и боялась. До самой смерти она изредка, глядя на меня, печально качала головой.

– И что дальше? – Кира буднично отпивает чай.

Если новости о нашем с Максом состоявшемся интиме и о моём ему признании вызвали на лице у Маши тревожность и волнение, то Кирка в этом ничего катастрофического не увидела, мол, Макс всегда был адекватным парнем, зря я от него это утаивала годами. И то, что Макс за эту неделю не объявлялся, её ни в коем разе не смущает. «В скором времени заявится, только надо немного подождать. За один присест эту информацию не прожевать» – со слов Киры. Возможно, подруга права. Да только не ясно чего я хочу.

– Не знаю. Жить как раньше, – несмело пожимаю плечами и засматриваюсь на своё отражение в кружке.

Разве пропасть ни в один год можно чем-то мигом засыпать так, чтобы земля не оседала? Никто ж не даст гарантию, что через несколько лет это может получиться, и всё выровняется. А я как огня боюсь ошибиться. Столько уже наломала дров за свою короткую жизнь.

– Как раньше? – в голос усмехается подруга. – Рит, ну ты даёшь. Ты наверняка в нём вновь побудила звериный инстинкт. Макс всегда у тебя был горячим, – с прежним спокойствием Кира попивает чай. А мы только и успеваем с Машей переглядываться. Она для отслеживания моей реакции, а я для моральной поддержки.

– Кир, прикуси язык, – Маша с тонкой линией на губах шепчет Кире. – И допей уже наконец свой чай, – говорит с легкой раздражительностью в голосе.

– Что я такого сказала? – Немного надувшись, с лицом, словно делает всем нам одолжение, Кира делает очередной глоток.

– У нас завтра самолет, – Маша переводит разговор. – Хочешь мы можем ещё на недельку задержаться? – озвучивает заманчивое предложение. Но я, пожалуй, от него откажусь.

Всю неделю я была поглощена работой и только по вечерам могла уделить хоть какое-то время девчонкам. Заставить их провести со мной ещё одну скучную неделю — ни за что.

– Думаю в другой раз, когда буду посвободнее. А сейчас чем желаете заняться? – потирая ладошки, натягиваю на лицо подобие улыбки.

– Может в клуб рванём? – Поигрывает бровями Кирюха.

– А Гриша твой не против будет? – Маша делает намёк, что этот поход будет общеизвестным событием. И не потому, что Маша трепло. Просто Кирин жених лучший друг Машкиного ухажёра, который недавно стал к ней напористо подкатывать. И так как Маша не умеет врать, она сразу выдаст ему о наших ночных похождениях. А тот в свою очередь уже Грише доложит. Я с ним не знакома, но невозможно не подметить какое влияние он оказывает на Киру. Если бы не счастливая физиономия подруги, могла бы подумать, что здесь присутствует домашние насилие.

– В театр? – Кира жалостливо вздыхает и делает кислую мину.

– О, нет, – не отмалчиваюсь. – Мне и на работе постановок хватает.

И только вспомнишь о работе, как начинает трезвонить телефон. Выхожу из кухни и принимаю вызов от Таши.

– Привет, – ни в чём не подозревающая, я мило здороваюсь с помощницей.

– Марго, ты где? – Громко звенит мне в ухо.

– Дома, – немного обескураженная незваным допросом коротко отвечаю, будто не я здесь начальник.

– Дома? Тебя Воронов ждёт у кабинета, а ты ещё дома? – В мою сторону претензии сыплются, как из рога изобилия.

– Какой ещё Воронов? – По-прежнему недоумеваю.

– Ты меня просила позавчера внести его в твоё расписание. Откуда ж я знаю кто он, – чувствуется как Таша до макушки заполнена возмещением.

Верчу в голове фамилию Воронов туда-сюда…И не могу припомнить. Какой такой Воронов, а после минутного торможения, начинаю вспоминать…Твою ж… «руководитель комитета культуры по городу Москве».