Маг 12 (СИ) - Белов Иннокентий. Страница 63

Я хорошо понимаю, что вскоре немцы выдохнутся под Парижем, как постоянно происходит в этой войне с наступающей стороной и тогда можно будет задуматься о грядущей когда-то победе Антанты.

Зато, надменные германцы не придумали ничего лучше, как начать поголовную мобилизацию в своих новых землях.

Ну, не самая плохая идея, пусть совсем бесчеловечно это — посылать насильно воевать поляков против своих потенциальных освободителей от германского гнета. Ничего, в этой истории именно русская армия их освободит и спасет, как мной задумано. Нужно только самый подходящий момент использовать.

Понятно, что воевать поляки за них будут особо неохотно и постоянно в плен сдаваться, но, карательный режим оккупации поставил в строй при первой мобилизации триста тысяч польских мужчин. Вот такие неожиданные и горькие итоги референдума о независимости. Свободу нужно заслужить все же своей кровью. Свою или только чужую.

Про такой поворот я, честное слово, даже не задумывался. Правда, у русской армии каждый день у самой прибавляется пленных, здорово оголодавших финнов, которые выбираются, шатаясь от слабости, на проторенные зимние дороги по шею в снегу. Бросают рядом лыжи, а вот винтовки не сдают, прячут где-то. Зачем прячут, тоже понятно, вы тут нас покормите, а то мы с голоду помираем, обогрейте, а потом отпустите, раз мы хорошие. Ну, вот тогда мы вам в спину постреляем всласть из припрятанных немецких винтовок.

Все же разумная политика с перекрытием поставок продовольствия вынуждает самих финнов сдаваться без каких-то боев. Мирное население уже почти все эмигрировало в Швецию, дожидаясь окончания боевых действий.

— Никаких отпустите, ваше Императорское Величество. Это новая готовая армия наших врагов. Всех пленных перегнать на эту сторону границы и пусть искупают вину за участие в антигосударственном мятеже. Будут основой той самой трудовой армией, которая выкопает нам кучу каналов. За них тоже плату нужно брать, если захотят их выкупить. А так кормить хорошо, бараки теплые построить — и пусть работают на благо Российской империи и императорского дома Романовых, — прикидываю я примерный план Николая Второму, — А то их отпустишь, они по весне снова по лесам разбегутся, винтовки выкопают и давай партизанить!

— Пусть спасибо скажут, что в армию не забираем. Как те же германцы!

К маю месяцу финны все же согласились подписать договор на кабальных для себя условиях. Признавая потерю огромного куска земель, необходимость очистить от своего присутствия северные земли около Лиинахамари, выплаты репараций, возможность устроить в Ханко стоянку для Балтийского флота и многое-многое другое.

Некому за них заступиться сейчас, явно не до их страданий англичанам, постоянным защитникам угнетенных и обездоленных народов пока. Самое удачное время для приведения к порядку и окончательному разрыву с чужими по своей сути землями. Чужими именно для Российской империи. Вот такое немногочисленное населением государство на границе вполне можно допустить даже в качестве не самых больших друзей.

Пока их британцы и штатовцы в свою банду не позовут.

Ну, финнам деваться некуда, насобирали пока восемьдесят миллионов рублей своими марками, большую часть денег им шведы заняли, чтобы поддержать своих бывших холопов. В нашем плену уже сорок тысяч финнов находится, кормить тоже надоело просто так оголодавших лесовиков. Общий долг по репарациям оценили всего в двести пятьдесят миллионов рублей, пожалел государь-император бывших граждан, честно говоря.

Можно было и четыреста миллионов выставить, но, хорошо ему знакомый Маннергейм, все еще генерал-лейтенант русской армии, заступившийся за земляков, уговорил Николая Второго на сумму в полтора раза меньше.

Этого бы тоже обязательно пустить в расход, будущего финского лидера. Хотя, пока в России социализм строить не собираются, поэтому ту же торговлю с соседями никто не отменял.

К середине семнадцатого года немцы все же что-то уразумели в складывающейся диспозиции и перестали бешено наступать. Начали по старой схеме надеяться на какую-нибудь вундервафлю от сумрачного тевтонского гения, как у них принято всегда. Когда ресурса на все уже не хватает, как в начале войны.

С кое-каким ресурсом пока все хорошо у германцев, с продовольствием и всякой сталью с нефтью, только, вот строевой народ заканчивается. После таких-то гигантских потерь в сплошном наступлении — оно и понятно.

Снова жесткая мобилизация на новых имперских землях добавила еще двести тысяч поляков. Учить уже некогда по полгода по немецкой методе, мешать с истинными арийцами тоже не хочется. Поэтому в первой линии обороны начали оказываться сплошняком польские части только при немецких офицерах. Кого особенно не жалко для великого Фатерланда.

Только, англичане с французами это быстро раскусили, раскидали листовки и, перестреляв свою немчуру, поляки стали перебегать в плен к союзникам целыми батальонами. Поэтому пришлось все же новобранцев раскидывать по другим частям и к опытным солдатам приставлять. А там всякие межнациональные споры начинаются, все на нервах и на взводе, стреляют номинально свои в своих в траншеях и гранаты кидают кому-то под ноги.

Но, укрепили, конечно, немцы свои войска хотя бы для численности полу миллионом несчастных поляков, которые своих новых хозяев конкретно так ненавидят. Ну, пусть лучше немцев ненавидят, чем русских, ведь мы должны были на польской земле филиал ада устроить в случае войны с Германией с миллионами беженцев.

А так мужиков на фронт выметает новая власть, но, города не разрушены, жизнь мирная идет, пусть и весьма голодная теперь.

Зерно идет по прежнему в Османскую империю и в Германию с Австро-Венгрией, вызывая бешеную ярость стран Антанты. Французам, правда, тоже перепадает время от времени через Италию, все так же предусмотрительно не вступающую в войну. Хорошо понимают потомки Петрарки, что без российской армии на востоке раскатают их австрияки в мелкий блин в первом же сражении. Союзники на самом деле очень рассчитывали на голод в германских и австрийских землях, а тут такая подстава от нас.

Но, правда, теперь уже гораздо меньше идет, потому что туркам и австрийцам платить особо нечем за поставки, а немцы еще держат какой-то приемлемый баланс за счет высокотехнологичной продукции типа станков и швейных машинок «Зингер», которые покупает постоянно богатеющее русское крестьянство.

Не все, конечно, только его часть, однако, и остальным перепадает что-то. Нету тут никакого социального равенства в России и колхозами пока не пахнет совсем.

Но, германцы тоже хотят жратву в кредит брать. Зная, чем закончится война, это совсем неразумное для нас занятие, о чем я предупреждаю императора, а он через министерство — продавцов зерна и прочего продовольствия.

Поэтому поставки продовольствия плавно снижаются. Ведь после капитуляции взять получится только то, до чего сами дотянемся своей армией. А выплаты по договору они уже второй год динамят, как я и предсказывал Совету Министров.

На линию Гинденбурга храбрые немцы отступили только к восемнадцатому году и наступление Нивеля началось тоже восемь месяцев позже. Потери союзников оказались такими же огромными, французские солдаты так же собрались бунтовать.

Пока события сейчас отстают от той истории на восемь-десять месяцев. Но, Германия еще полна сил, австрияки тоже не потеряют свою лоскутную империю в семнадцатом году, так как воевать им пока не с кем. Сербы разбиты, страна оккупирована, итальянцы не рискуют на них лезть в этой истории. И даже Румыния скромно помалкивает, не имея русскую армию за спиной как союзника. Через Грецию англо-французы с остатками сербской армии потихоньку лезут, обливаясь кровью совсем в другом месте.

Да, вот так сработала наша хитрая нейтральность и на редкость мудрый ход с Привислинским краем.

Избежали тотальной войны на уничтожение сразу и потом отдали кусок чужой по всем понятиям земли, чтобы снова избежать ее. Теперь какие-то негативные последствия из-за этой политики все равно будут, но, самое главное у нас хорошо вышло.