Каждый его поцелуй - Гурк Лаура Ли. Страница 9

– Скрипаче? – Она рассмеялась. – Дилан, только ты мог заявиться в такой час, чтобы узнать о музыкантах на балу, посчитав это важным.

– Меня интересует один конкретный музыкант. Она была одной из четырёх скрипачей, в костюме разбойника и в маске, скрывающей глаза.

– Женщина?

– Её зовут Грейс. Как мне её найти?

– Господи, понятия не имею! – весело воскликнула Виола. – Что всё это значит? Скрипачка в костюме разбойника. Как интригующе! Она так красиво играла, что тебе захотелось пригласить её участвовать в своём следующем концерте, или она просто заинтересовала тебя как женщина?

Заманчивая идея, но он отмахнулся от неё.

– Ни то, ни другое, – солгал Дилан и посмотрел серьёзным взглядом в смеющиеся карие глаза Виолы. – Дорогая подруга, ты даже представить себе не можешь, насколько это для меня важно.

Виола понятия не имела о его недуге, но, должно быть, на его лице отразилось отчаянье, потому что она мгновенно перестала веселиться.

– Я могу спросить мисс Тейт. Полагаю, она должна знать.

Поднявшись на ноги, виконтесса подошла к колокольчику у стены и дёрнула за шнурок. Через несколько мгновений прибежал лакей.

– Стивенс, пожалуйста, найди немедленно Тейт и пришли её ко мне.

Примерно через пять минут в комнату вошла личная секретарша Виолы.

Виконтесса попросила её разузнать о музыкантах с бала накануне вечером. Секретарша ушла и вернулась через несколько мгновений с листком бумаги в руке.

– Оркестр из восьми человек был нанят через городскую Гильдию музыкантов, миледи, – сказала она, передавая листок Виоле. – Вот имена оркестрантов.

Виола отпустила мисс Тейт и просмотрела список.

– Ты уверен, что посещал мой благотворительный бал? Все оркестранты – мужчины. Вот имена четырёх скрипачей: Сесил Ховард, Эдвард Файнс, Уильям Фрейзер и Джеймс Бродерик.

– Виола, я видел её. Разговаривал с ней. – Целовал, добавил про себя Дилан. Воспоминание о его музе всё ещё было свежо в памяти. Её нежная кожа, жаркие объятия, страсть, которая разгорелась как только он к ней прикоснулся. – Она была одета как мужчина, но поверь мне, это женщина. Я должен её найти.

Дилан посмотрел на Виолу. Горячность, с которой он сделал последнее заявление заставила её встревожиться. Учитывая его переменчивые настроение и поведение в течение последних пяти лет, он знал, что Виола склонна беспокоиться о нём гораздо больше, чем требовалось.

– Со мной всё в порядке, – заверил он её. – Можешь не сомневаться, мне незачем выдумывать женщин.

– Конечно же, нет! – Виола подошла, встала рядом с его креслом и нежно положила руку ему на плечо. – Но я не могу не беспокоиться о тебе, о твоём... – Она замешкалась, подбирая слова.

– Эксцентричном поведении, – предложил он. – Если выражаться тактично.

Она сжала его плечо.

– Энтони и Дафна тоже беспокоятся о тебе. Как и Йен...

– Йен? – Дилан рассмеялся при упоминании старшего брата и поднялся на ноги. – Йен слишком занят, мотаясь по Континенту, чтобы обо мне беспокоиться. Сейчас он на каком-то конгрессе в Венеции разрешает дипломатический кризис гигантских масштабов. Хорошо, что он был послушным мальчиком и стал послом. Семье не нужны две паршивые овцы.

Он забрал у Виолы список имён и положил в карман, затем поднес её руку к губам и поцеловал.

– Спасибо, виконтесса. Я в неоплатном долгу перед тобой.

– Но я же ничем не помогла.

– Напротив. – Дилан отпустил её руку, поклонился и направился к двери. Хотя едва ли он смог бы объяснить это Виоле, но она только что сделала для него больше, чем могла вообразить.

Глава 3

Грейс тащила корзину с апельсинами по Лондонскому мосту под проливным дождём. Она целыми днями продавала апельсины на углу Ладгейт-Хилл и Олд-Бейли по пенни за штуку, и в такую холодную и сырую погоду, как сегодня, работа становилась очень тяжёлой. К счастью, Грейс уже двигалась в сторону дома.

Корзина была почти полна, значит, на этой неделе у Грейс не получится рассчитаться с миссис Эббот. Благодаря вчерашнему балу она выплатила половину долга по аренде за прошлые три недели, а оставшуюся сумму обязалась отдать домовладелице в пятницу вместе с предоплатой за следующую неделю. Невыполнимое обещание на данный момент, поскольку в кармане у Грейс лежало не больше шести пенсов.

Шесть пенсов не произведут впечатления на миссис Эббот.

Домовладелица позволила ей остаться только потому, что в течение предыдущих шести месяцев Грейс платила аренду каждую неделю точно в срок. К тому же она не шумела, не водила к себе джентльменов и ни на что не жаловалась. Но милосердие миссис Эббот не безгранично. К пятнице, до которой оставалось всего два дня, оно иссякнет.

Грейс весь день пронизывал страх, он нарастал с каждым проходившим мимо неё человеком, потому что в такие дни, как сегодня, люди больше заботились о том, как бы не промокнуть, чем о покупке апельсинов. Мрачному настроению Грейс поспособствовал и недостаток сна прошлой ночью, поскольку после бала ей выдались на отдых всего пара драгоценных часов.

Грейс свернула на Сент-Томас-стрит, направляясь в сторону своего жилища на Крусификс-лейн и плотнее закуталась в плащ, защищаясь от дождя. Её комната не отличалась комфортом, по сути это была всего лишь крошечная мансарда в доме на краю трущоб, зато чистая, пристойная, с хорошими крепкими замками на дверях. Самое главное, комната была только в распоряжении Грейс ещё на целых два драгоценных дня.

Грейс содрогнулась при мысли о том, что случится, если она не сможет заплатить долг. Миссис Эббот выставит её вон, тогда у неё не останется выбора, кроме как снова переехать в один из этих ужасных пансионов, где женщины теснились в одном помещении, как сардины в консервной банке. Можно продать единственную ценную вещь, которая осталась у Грейс, – скрипку, но это не дальновидное решение, потому что музыка приносила неплохие деньги, когда удавалось найти работу в оркестре. Это случалось нечасто, поскольку Грейс не являлась членом Гильдии музыкантов.

Деньги, которые дал ей брат, когда она приезжала домой прошлой осенью, уже давно закончились. Мать с отцом умерли, и Джеймс оказался единственным из ныне живых родственников, который хотя бы согласился с ней увидеться. Встреча не увенчалась успехом. Он велел ей покинуть Стиллмут и никогда не возвращаться. Грейс подозревала, что брат дал ей деньги, только чтобы избавиться от неё поскорее.

Она крепче сжала ручку корзины и ускорила шаг, спасаясь от непогоды и сгущающихся сумерек. Грейс не хотела продавать скрипку или возвращаться в "консервную банку". Мысль о проституции вызывала у неё тошнотворный страх. Единственный вариант – написать Джеймсу и умолять о помощи.

Или стать натурщицей.

Грейс никогда не скромничала и не испытывала тщеславия по поводу своей внешности. Она была красива, и принимала сей факт, как принимала другие неоспоримые факты жизни. Великий Шеваль сначала влюбился в её красивую внешность, а его друзья и ученики постоянно просили разрешения нарисовать Грейс. Должны и в Англии найтись заинтересованные художники. Конечно, ей придётся позировать обнажённой, поскольку обычный гонорар в виде бесплатной еды и непристойных предложений, её не устраивал. Чтобы расплатиться с миссис Эббот, Грейс понадобятся старые добрые фунты.

Она никогда не позировала без одежды никому, кроме Этьена Шеваля, поэтому перспектива её тревожила, в особенности потому, что придётся иметь дело с напористыми мужчинами и их ожиданиями, не имеющими ничего общего с искусством, но лучше так, чем проституция.

В животе заурчало. Грейс съела лишь несколько кусочков языка и ветчины с бала прошлым вечером и апельсин утром, этого было, конечно, мало, чтобы продержаться целый рабочий день. Она прижала свободную руку к животу. Под шерстяным плащом и платьем отчётливо прощупывались рёбра, вряд ли художникам сейчас захочется писать её обнажённую натуру. Им нравились модели с пышными формами и красивыми изгибами, а Грейс была очень худенькой.