Проблемы жизни - Кришнамурти Джидду. Страница 32

«Я заметила, что всякий раз, когда приходится слушать что-либо неприятное, я ищу убежища с помощью вот этого инструмента; он облегчает мне уход в мой собственный мир. Но как возможно освободиться от подавления, которое культивировалось в течение многих лет? Не потребует ли это очень долгого времени?»

— Это не связано ни со временем, ни с погружением в прошлое, ни с тщательным анализом. Весь вопрос в том, чтобы усмотреть истину подавления. Если находиться в состоянии пассивного осознания всего процесса подавления, при этом без какого-либо выбора, то истину подавления можно тотчас же постичь. Но истина подавленная не может быть раскрыта, если мы мыслим понятиями вчерашнего или завтрашнего дня; истину нельзя постичь с помощью процесса времени. Истина — не то, чего можно достичь; она понята и не понята, ее невозможно постигать постепенно. Воля быть свободным от подавления является помехой для понимания этой истины; ибо воля — это желание, позитивное или негативное, а при наличии желания не может быть никакого пассивного осознания. Желание или страстное стремление вызвало подавление; и то же самое желание, хотя теперь называемое волей, никогда не может освободить себя от собственного порождения. И снова истина должна быть воспринята пассивным и живым осознанием. Тот, кто анализирует, хотя он может отделять себя от предмета анализа, является частью анализируемого; и, будучи обусловлен предметом, который он анализирует, оказывается неспособным освободить себя от него. Эта истина также должна быть понята, истина — но не воля и не усилие — несет освобождение.

ЧТО ЕСТЬ И ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ

«Я замужем, имею детей, — сказала она, — но мне кажется, что совсем лишилась любви. Я медленно сохну; хотя я и занята повседневными делами, это своего рода времяпрепровождение; я вижу их бессодержательность. Ничто не интересует меня по-настоящему. Не так давно, получив длительный отдых от семейной рутины и общественных дел, я пыталась рисовать, но душа моя не лежит к этому. Я чувствую себя совсем мертвой, лишенной творческого духа, подавленной и испытываю глубокое недовольство. Я еще молода, но будущее представляется мне таким мрачным. Я думала о самоубийстве, но как-то почувствовала полную бессмысленность этого. Смятение мое возрастает все более и более, а мое недовольство как будто не имеет конца».

— В чем причина вашего смятения? Не связано ли это с семейными отношениями?

«Нет. Я прошла через семейные трудности еще раньше и вышла из них не слишком разбитой. Но я нахожусь в смятении, и ничто, как мне кажется, не удовлетворяет меня».

— Есть ли у вас какая-то определенная проблема или вы чувствуете просто недовольство вообще? У вас глубоко внутри должно лежать какое-то беспокойство, какой-то страх, и вполне возможно, что вы не сознаете этого. Вы хотите узнать, что это такое?

«Да. Именно для этого я и приехала к вам. Я совершенно не могу продолжать дальше так жить. Мне кажется, что все потеряло для меня значение. Иногда я делаюсь совсем больной».

— Может быть, ваша болезнь — это бегство от самой себя, от ваших трудностей?

«Я совершенно уверена, что это именно так. Но что мне делать? Я действительно нахожусь в полном отчаянии. Прежде чем уехать домой, я должна найти выход из всего этого».

— Не является ли это конфликтом между действительным и воображаемым? Не является ли ваше недовольство просто неудовлетворенностью, которую легко удовлетворить, или же это — беспричинная тоска? Неудовлетворенность вскоре находит тот или иной канал, с помощью которого она получает удовлетворение. Неудовлетворенность быстро входит в берега, но недовольство невозможно унять воздействием мысли. Не возникает ли это так называемое недовольство именно в связи с тем, что вы не нашли удовлетворения? Если бы вы нашли удовлетворение, разве ваше недовольство не исчезло бы? Не ищете ли вы в действительности какого-то постоянного, неизменного удовлетворения?

«Нет, это не то. Я действительно не ищу никакого удовлетворения. По крайней мере, мне представляется, что это так. Все, что я могу сказать, — это то, что нахожусь в смятении и конфликте и, по-видимому, не в состоянии найти выход из этого».

— Когда вы говорите, что находитесь в конфликте, это должно относиться к чему-либо, например, к мужу, к детям, к вашей деятельности. Если же, как вы говорите, ваш конфликт не связан ни с чем этим, тогда он может быть только конфликтом между тем, что вы есть, и тем, чем вы желаете быть, между действительностью и идеалом, между тем, что есть, и мифом относительна того, что должно бы быть. У вас есть идея о том, чем вы должны быть, и, вероятно, ваш конфликт и смятение вытекают из желания приспособить себя к вами же созданному образцу. Вы делаете усилия, чтобы стать тем, чем вы на самом деле не являетесь. Разве это не так?

«Я начинаю понимать, в чем моя тоска. Я думаю, то, что вы говорите, правильно».

— Существует конфликт между действительностью и мифом, между тем, что вы есть, и тем, чем вы хотели бы быть. Мифический образец культивировался с детских лет, постепенно становясь все шире и глубже, возрастая в своем противопоставлении действительности и непрерывно видоизменяясь в зависимости от обстоятельств. Вот этот миф, как и любые идеалы, цели, утопии, находится в противоречии с тем, что есть, с тем, что этим подразумевается, — с действительностью. Таким образом, миф оказывается бегством от того, что есть вы сами. Это бегство неизбежно создает бесплодный конфликт противоположностей; но любой конфликт, внутренний или внешний, бесплоден, пуст, бессмыслен и лишь приводит к смятению и антагонизму.

Итак, позвольте вам сказать, что ваше смятение происходит от конфликта между тем, что вы есть, и мифическим образом того, чем вы должны быть. Миф, идеал не имеет реальности, это созданный вами самими способ бегства, в нем нет действительности. Действительное — это то, что вы есть. То, что вы есть, гораздо важнее того, чем вы должны стать. Вы можете понять то, что есть, но вы не можете понять то, что должно бы быть. Не существует понимания иллюзии, есть лишь понимание путей, по которым она проявляется. Мифы, фикция, идеал не имеют действительного бытия, они — результат, цель, и важно понять процесс, вследствие которого они появились.

Чтобы понять то, что вы есть, будет ли это приятно или неприятно, миф, идеал, предполагаемое будущее состояние, созданное личностью, — все это должно полностью уйти. Только тогда вы можете взяться за раскрытие того, что есть. Чтобы понять то, что есть, внимание не должно отвлекаться ничем. Не должно быть суждения или оправдания того, что есть. Не должно быть сравнения, не должно быть сопротивления или дисциплины, противопоставляемой действительности. Не должно быть нарочитого усилия и стремления к пониманию. Всякое отвлечение внимания создает препятствие для мгновенного постижения того, что есть. То, что есть, не статично, оно в постоянном движении, и для того чтобы исследовать, ум не должен быть связан каким-то верованием, надеждой на успех или страхом потерпеть неудачу. Только в пассивном, но бдительном осознании может открыться то, что есть, открытие — вне времени.

ПРОТИВОРЕЧИЕ

Это был известный политик с прочным именем, но несколько высокомерный и нетерпеливый. Несмотря на хорошее образование, выражал свои мысли скорее тяжеловесно и уклончиво. Он не мог позволить себе быть мягким, так как слишком часто ему приходилось иметь дело с водворением порядка. Он олицетворял общество, государство, власть. Говорил он плавно, но как раз в этой плавности речи таилась беда. Подкупить его было невозможно, на этом зиждилось его влияние на людей. Ему было как-то неуютно в этой комнате, здесь сидел уже не политик, а человек, которому трудно было скрывать волнение, исполненный сознания себя. Шумливость и самоуверенность исчезли, осталась жажда искания, готовность обсудить вопрос и открыться.