Аферист (СИ) - Майоров Сергей. Страница 4

Первым делом я съездил в свой район. Двадцать восьмой исправно ходил по знакомому маршруту, расписание висело прямо на остановке. Болота по пути всё те же самые, разве что в наше время от них потихоньку начали оттяпывать края, отсыпать строительным мусором и возводить автомобильные центры. И улицы все на месте, с теми же названиями. Магазины, правда, другие. Здесь промтоварный, а там — супермаркет «Фея», здесь Дом быта, а там торгово-развлекательный комплекс «Удача». Мой двор тоже на месте. Всё на месте, кроме меня. На балконе незнакомая женщина поливает рассаду. А я сюда заеду только через двадцать пять лет. Но если всё на месте, то и химкомбинат на месте. А это одно из крупнейших предприятий города, с собственным соцкультбытом, поликлиникой, школами, стадионом, бассейном, футбольной командой, домом культуры и жилым фондом. Последнее интересовало меня больше всего. Дни сейчас длинные конечно, но ночь всё равно настанет. А бомжей нигде не любят — ни у нас в России, ни в стране Советов.

Подумал я так и пошёл пытать счастья на комбинат. На проходной честно сказал, что устраиваться на работу, мне помахали руками, объясняя дорогу, да я пошёл. А что по пути к заводоуправлению первой попалась столовая, так сами так построили, кто вам виноват? Время и впрямь обеденное, так что я влился в ряды трудящихся, уже чувствуя себя частью большого дружного коллектива. Столы были заняты, но люди без стеснения подходили к тем, где были ещё места, вот и я поступил так же.

— Здравствуйте, товарищи! У вас тут есть местечко? — спросил я из вежливости. За столом сидели трое, значит, место есть. Но народ почему-то старательно обходил этот столик стороной. За все другие подсаживались и не по разу, а за этот никто так и не присел, пока я очередь на раздачу отстоял. Почему? Страсть как люблю загадки разгадывать. А эта и не особо сложная. Ответ — потому что сидит за этим столиком начальство. Его-то мне и надо.

Я поставил свой разнос и по-хозяйски уселся на пустующий стул.

— Вы извините, что я так бесцеремонно, — без стеснения взялся я за горчицу. — Но вы по-видимому, с заводоуправления, а мне после обеда всё равно к вам, вот я и подумал, чего время терять.

Трое переглянулись.

— А вы, собственно, кто? — спросил самый солидный из троицы — при галстуке и с портфелем.

— Ах да, позвольте представиться: Казаков. Из Москвы.

— Не слышал, — пожевал губами главный. — А вы по какому ведомству?

Я запихнул в рот сразу три пельменя и внимательно взглянул ему в глаза, не переставая работать челюстями. Проверка на вшивость. Ага, потянулся галстук ослабить. У всех у вас грешки, грехи и грешищи.

— А если не слышали, значит, не по-вашему, — легко отмахнулся я ложкой и перенёс всё своё внимание в тарелку. Бульон со сметаной и зелёным луком хорош. — Следователь я.

— Извините, — закашлялся самый худой и бледный из троицы и стремительно выскочил из-за стола.

Оставшиеся двое тоже не задержались. Портфельчики свои похватали и свалили на выход.

— Приятного аппетита, — пожелали они мне напоследок.

— До встречи, — поднял я в ответ руку.

Чёрт знает, какой бес пихнул меня под ребро, когда я к ним решил подсесть и нести эту пургу в духе Гоголя. Просто вижу, вот сидят трое, от важности щёки трескаются. Люди проходят, здороваются, но никто к ним не садится, хотя мест не хватает. По-любому элита. А я эту братию на дух не переношу. Решил потроллить. Да и вообще, передумал я на завод идти. Документов-то нету. Даже если скажу, что потерял, отправят восстанавливать. А кто мне их восстановит, если Всеволод Казаков в этом городе будет жить лишь двадцать лет спустя.

Нет, мы пойдём другим путём. Осталось его найти.

— Опять всё на столе бросили, — воинственно размахивая тряпкой, приблизилась работница кухни. — Баре нашлись. Убирай за ними каждый день.

— А кто это такие были? — полюбопытствовал я. — Только зашёл, смотрю, свободное место. А все как-то косятся.

— Новенький? — проницательно заметила тётка. — Это главный инженер, главный технолог и зам по административно-хозяйственной части. Начальство надо знать в лицо, молодой человек. Пообедаете, не забудьте грязную посуду к окошку отнести. У нас тут не ресторан.

Напрасно я эту троицу шуганул. Похмельная голова плохо варит пока. Развлёкся слегка, а толку ноль. А меж тем, вопрос с жильём никуда не девается. Самое время им заняться. Советские порядки конечно усугубляют ситуацию. В любой гостинице первым делом потребуют документы, а у меня даже паршивой справки из вытрезвителя нет. Но восемьдесят второй год даёт массу возможностей для лавирования. Народ тут непуганый, баз данных у правоохранительных органов кот наплакал, и уж конечно, никто за день-два не сможет разоблачить обман, из-за отсутствия технических возможностей. Вот от этого и будем плясать.

Я зашёл в ближайший киоск союзпечати, и купил блокнот с ручкой. Потом снова позвонил в горсправку, и попросил адреса и телефоны городских гостиниц. Таковых нашлось целых тринадцать штук.

Номера мне смогли предложить всего в двух. В первой я почти договорился с директором, которым оказалась симпатичная барышня средних лет. Она конечно, строго хмурилась и утверждала, что без документов никак. Но через полчаса весёлой пикировки прониклась сочувствием, и была согласна на ужин в тёплой дружеской обстановке у меня в номере. Но тут ей позвонили. И мой резервный номер ушёл для какого-то важного гостя.

Во второй гостинице я только вошёл к директорше а-ля «мымра» из «Служебного романа» и вышел. Я столько не выпью, чтобы ублажать её ради ночёвки. В остальных табличка «мест нет» была давняя, пыльная и кажется, вмонтирована ещё при строительстве здания. И директора были такие же давние и пыльные. Из того сорта людей, что взятки не берут или принципиально, или боятся. Сталинской закалки.

Выйдя из последней гостиницы, я задумался над выражением «без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». У нас в управлении очень оно в ходу было, только вместо букашки другое слово употребляли.

Пойти в отделение, заявить о пропаже? А кто я такой, на чьё имя документы пропали? Объявлю об амнезии, в психушку ещё упекут. Нет уж, я как-нибудь сам. Не так уж всё и плохо. Я жив, почти уже здоров, завтра вообще огурцом буду. И морда лица внушает доверие, два раза за день спросили дорогу: как пройти к вокзалу, и далеко ли до рынка. А уж придумать на ходу историю, и разговорить любого, это на раз. Специфика оперативной работы из прошлой жизни сказывается. Да и просто язык подвешен. Такими данными грех не пользоваться. А мне кровь из носу нужен ночлег, и в ближайшей перспективе документы. Прямо сейчас и начну с первого пункта. Сделаю ставку на молодёжь.

Я прошёлся по любимым местам городской молодёжи. Судя по количеству тусящих и прогуливающихся, места эти мало изменились за сорок лет. Набережная, центральная площадь, городские парки. Разве что популярный скейт-парк, устроенный в проезде между музеем и ночным клубом, здесь отсутствует. Точнее, здесь в этом месте дорога, проезжая часть. Когда её сделали пешеходной? Убей, не помню.

Осталось определить наиболее перспективную компанию. Гуляющие были в основном обычные для своего времени ребята — рабочая молодёжь отдельно, студенты сами по себе. Школьники есть, но мало. Не то, всё не то. На гитаре «модного» Антонова играют. Скука. Мне бунтари нужны, готовые идти против системы. Потому что в систему я встраиваться не собираюсь. Чем это дело кончится, известно, и меня вообще не вдохновляет по талонам жить. Поэтому я и прошлое своего тела узнавать не рвусь. Хотя можно было попытаться. Откуда-то же меня привезли в вытрезвитель. С кем-то пил значит вне дома. Всё можно раскопать, если сильно постараться. Только зачем? Нет, с чистого листа, так с чистого листа.

Глава 3

Этого паренька я приметил далеко не сразу. Да и то, правильным будет сказать, что он сам себя выдал. Сидел бы себе, да и сидел на своей скамейке. Но спустя минут двадцать нашего с ним сидения он заозирался, начал поглядывать в мою сторону и нервничать. Пришлось мне встать и демонстративно поглядев на отсутствующие на запястье часы, печально пойти прочь. Я уже говорил, что люблю загадки? Парень был загадкой, поэтому я отошёл подальше и вернулся по соседней аллее, чтобы понаблюдать за ним пристальнее. Такая вот профессиональная деформация.