Девять смертных грехов. Часть третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 30

— Если скверна внутри больше тебе не нужна, можешь отдать ее, — предложил я, слегка похлопав по спрятанному на поясе флакону с кровью семи.

Лина удивленно открыла глаза, те расширились, но потом она быстро кивнула. Ее рука коснулась меня, а потом клубы черного дыма, заполнявшие ее изнутри, стали медленно таять.

— Это невозможно, — выдохнула Амелия. Она тоже все видела.

— Папа расстраивался, когда я не хотела контролировать тьму внутри себя, — тихо ответила Лина. — А я ужасно не люблю, когда он расстраивается… Я пыталась сдерживать себя, когда он уехал, но вокруг было столько зла. У меня просто не хватило сил. Ты поможешь мне продержаться?

Глаза Лины, которыми она смотрела на меня, казались такими огромными. Рядом неожиданно всхлипнула Амелия — словно в ней вместе с чернотой внутри служанки тоже что-то исчезло. Я на мгновение повернулся к баронессе и как раз успел увидеть, как та прыгнула в сторону. Не на меня. На бросившегося к нам с Линой Боливара Бехара.

Лицо барона замерло, словно он был не человеком, а тварью, только напялившей на себя маску. В его руке мелькнул захваченный в коридоре замка зеленый кинжал, который он походя воткнул в грудь баронессы. Быстро, я не успел остановить удар, но дальше Боливару не пройти… Я встал у него на пути, поймав его взгляд в отражении стали меча, но в последний момент барон растворился в воздухе, словно какая-то воющая ведьма, ухватил лежащую у меня за спиной Лину и снова исчез.

— Ловко, — оценило сердце нежити. — Попытайся он тебя ударить, ты бы успел его остановить. Но вот что он просто сбежит, ты уже не ожидал.

— Что это за способность? — я попытался восстановить в памяти рисунок приема, который использовал барон.

Нет, слишком сложно, слишком мало внешних проявлений, но одно можно было сказать точно. Он использовал скверну, и именно она помогла ему обмануть меня и скрыться. Захотелось выругаться, но на самом деле еще ничего не было кончено.

* * *

Амелия лежала на камнях, и те приятно холодили спину. Так боль в груди почти не ощущалась. Какая ирония судьбы — она использовала нож из древесины живых деревьев леса Човар, чтобы замести следы и скрыть убийство лесной твари от мужа, а в итоге… Нет, не твари: сейчас, на границе жизни и смерти, Амелия могла признаться хотя бы себе — эта девчонка на самом деле стала частью их семьи. А она сама просто не сумела принять, что мужчины могут так сильно любить своих дочерей. Даже приемных.

А потом… Тьма ее собственной души отразилась в ксане, разрослась, и они обе не могли с ней справиться, пока не пришел этот странный молодой идальго. Вот, кстати, и он — склонился над ней.

— Убей, — тихо прошептала Амелия. — Если нож леса Човар заберет чью-то жизнь до конца, то превратит этого человека в тварь скверны. Без следа. Я бы не хотела. Если можно…

— Знаешь, потерять одного человека с проклятым сердцем — бывает. Но не подготовиться к такой ране второй раз было бы самой настоящей глупостью, — идальго вытащил из кармана на поясе пузырек с неизвестным снадобьем.

— Лечебное зелье не поможет. Пораженное ножом Човар сердце уже не принадлежит мне, нечего лечить.

— Знаю. И именно поэтому мы сделаем тебе новое сердце, — идальго воткнул меч в грудь Амелии, и та заорала от боли, когда сталь расширила уже пробитую рану.

А идальго еще и надавил на клинок, чтобы та стала еще больше.

— Не надо! Просто добей!

— Не мешай! Лечить!

Дальше Амелия видела все сквозь мутную пелену боли. Идальго еще больше расширил рану, а потом вырвал у нее из груди пронзенное сердце — и ничего не изменилось. Ну точно, оно же не билось уже почти минуту. Амелия грустно улыбнулась, последняя ее мысль была о том, что ей не хватило силы и воли, чтобы сохранить семью. Босск, ее Босск теперь снова останется один.

Неожиданно баронессу тряхнуло, а потом она почувствовала, как сердце снова ударило, разгоняя кровь по телу. Амелия сощурилась, чтобы увидеть, что же происходит. Молодой идальго как раз вытащил из ее груди меч, спрятал на пояс одно зелье, а потом капнул на нее другим.

— Это невозможно, — Амелия коснулась груди. На ней не осталось ни единого следа от раны, а проклятое сердце, которое невозможно было спасти даже королю, снова билось. — Кто ты?

— Меня зовут Мануэль де Луна, — представился молодой идальго, и на этот раз баронесса запомнила каждую букву этого имени. — А теперь расскажи, что ты знаешь о Боливаре Бехаре и каких еще сюрпризов от него стоит ждать?

— Ты сможешь найти его? — баронесса приподнялась, чтобы дальше говорить уже сидя. Мелькнула мысль, что после всех ран ее грудь ничто не прикрывает, но сейчас это казалось таким неважным. — Боливар, скорее всего, уже на пути к источнику леса Човар. С ксаной и скверной внутри он точно сможет пройти этот путь. А ты? Даже если ты поставил на него метку, как это делала загонщица, лес все равно тебя не пропустит.

— Меня — пропустит, — идальго был совершенно спокоен.

Амелия несколько долгих секунд смотрела на Мануэля, а потом поняла, что верит в него.

— Спаси нашу дочку, — она сжала руку идальго, а потом рассказала все, что знала о темных тайнах своего соседа.

* * *

Я думал, будто уже примерно понимаю, что тут творится, но Амелия смогла меня удивить. Во-первых, тем, какой она стала, избавившись от скверны. Похоже, темная ксана и ее влияние на людей — это действительно страшно. А во-вторых, барон Бехар оказался совсем не тем благородным воином, с трудом держащимся на грани света и тьмы, каким мне хотелось его видеть.

Та история, когда он потерял свою жену в лапах твари скверны, оказалась ложью. На самом деле в поисках силы, скрытой в источнике леса Човар и до которой у него никак не получалось добраться, Боливар решил применить хитрость. Он отвез свою жену в лес, а потом принес в жертву какой-то твари скверны. Та за это поделилась с бароном частью своей силы, а тот еще и получил самое главное — ниточку, связывающую его с источником Човар. То золотое кольцо, что я нашел в его сундуке, было заранее сплетено с душой жены Боливара. Когда ее утащили в глубины леса, барон смог пойти по этому следу, но не рассчитал силы.

Тогда он и лишился рук. За наглость, за предательство его выкинули у стен родового замка с почти остановившимся сердцем. Но скверна внутри Боливара помогла ему удержаться на грани. Он выжил и потом еще не раз пытался пройти найденной тропой. Но, какие бы сделки он ни заключал, какие бы способности ни покупал, ему все равно не хватало сил. Без рук он раз за разом становился жертвой леса. Но тот почему-то не добивал его, а жаль…

— Откуда ты все это знаешь? — я внимательно посмотрел на Амелию. — И почему не рассказала все загонщикам? Мы бы ушли, и никто бы уже не помешал тебе привести свои планы в исполнение.

— Лина рассказала — она же часть леса. И ей очень не хотелось, чтобы Босск общался с нашим соседом, — баронесса впервые при мне назвала своего мужа по имени. Кажется, она действительно изменилась.

— А ты ей не верила? — я не мог понять, почему все же баронесса молчала о тайнах Бехара. Хотя… Учитывая, как она изменилась, я бы не удивился, узнав, что она сама сдерживала себя, боролась, чтобы рядом оставался хоть кто-то, кто мог бы ее остановить.

— Раньше да, не верила, — Амелия кивнула. — Я знала, что Боливар — не ангел чистой церкви, но вся эта грязь… Мне казалось, будто Лина просто хочет, чтобы Босск не тратил ни минуты ни на кого, кроме нее. Что она хочет украсть его только для себя…

Баронесса махнула рукой, а я почему-то подумал про то, могло ли ее поведение оказаться связано с мечом гордыни. Это же он заставляет считать себя центром мироздания, верить, что все вокруг делается для того, чтобы помешать тебе…

— Что еще Лина рассказывала про Боливара? Говорила, какую именно силу он хочет найти в центре леса Човар? — я внимательно смотрел на баронессу и делился с ней чистотой, помогая восстановить силы и упорядочить мысли. Голубая лилия мягкими тонкими лепестками касалась ее сознания, вычищая из него остатки сомнений и скверны.