Девять смертных грехов. Часть третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 65

Эпилог

Вспышка. Меч в руках возрожденного короля-лича полыхнул синим пламенем, откинув в сторону цзиньши. Огромная фигура с короной на шлеме вскинула клинок вверх, принимая и отпуская его силу.

— Один клинок для нежити, — я увидел, как на карте звездного неба разгорелся голубой гигант.

— И пусть любой, кто примет смерть и будет достаточно силен, сможет призвать его, — король-лич не стал забирать всю силу девятого клинка себе и поделился ею со всем своим родом. Достойно.

Еще одна вспышка. Где-то за пределами Кузни. Несмотря на разделяющие нас камни и сталь, я увидел, как точно так же вскинул к небесам свой меч Каркаданн.

— Ты смог, маленький идальго. Удивительно, но ты смог…

— Второй клинок, — я закреплял новый рисунок, создавая все условия для главного третьего шага. — Второй клинок для созданий скверны!

— И пусть его сила создаст нового короля, что поведет за собой всех тварей. Даст им тьму, волю и разум, которые мы растеряли.

На карте звездного неба появилась черная дыра, уравновешивая сияние голубого гиганта нежити и заодно создавая нестерпимое ощущение, что чего-то не хватает. Третьего центра силы, третьей точки равновесия.

— Третий клинок — для людей! — я вскинул руку, полностью отпустив меч скверны и разжигая отражения тех из первых семи, что когда-то держал. И те начали сливаться в единое целое. Похоть, жадность, гордыня…

В то же время вскинули свои клинки, настоящие и отражения, и другие их обладатели. Я словно разом увидел сотни людей на всех континентах. Кто-то не понимал, что происходит, отпуская шанс перехватить контроль и стать хозяином единого меча, кто-то звериным чутьем улавливал, что происходит, и тянул силу на себя.

— Я, пятая принцесса Астурийская, я, Луиса де Наварра, отдаю тебе свой меч, Мануэль де Луна. Раз ты это начал, то доведи дело до конца. Пусть этот мир станет лучше, глупый идальго! — крик девушки разорвал пространство, и в тот же миг сияние слившихся воедино мечей у меня в руке стало гораздо ярче.

— Ты невероятна! — я только и смог выкрикнуть в ответ. Неудивительно, почему именно Луиса смогла по-настоящему подчинить себе меч гордыни.

Я вскинул ее подарок, и его сила разом перетекла ко мне.

Один настоящий и три отражения. У кого в итоге окажется больше силы, чтобы принять к себе все, что есть у других, и собрать единый меч⁈ Раньше я, оказывается, отставал, но сейчас четко ощутил себя одним из лидеров. Я, первая принцесса, замершая рядом с Карлосом-Эдуардом где-то на берегу острова, Тамара Астарсис и… Директор Карл! Последнему не хватало личной силы, но, как оказалось, он раздал несколько сотен отражений меча жадности и благодаря сути четвертого меча смертных грехов теперь вернул себе всю эту мощь.

Ловкий ход. Обладатели отражений пытались сопротивляться — та же Изабелла — но жадность побороть совсем не просто.

— Я, первая принцесса, передаю свою силу дорогому учителю, — один из огоньков силы начал гаснуть. Я успел увидеть удивленное лицо принца Астурийского, которому его самая верная «дочка» пронзила сердце.

Кажется, снисходительного отношения оказалось недостаточно для безоговорочной верности, а дядя короля, наоборот, подготовил все, чтобы перехватить власть. Вот как он узнал о плане принца лишить его силы и прикончить. А теперь и контроль над единым мечом людей начал перетекать к нему.

— Тамара Астарсис! — я понял, что пришло время воспользоваться так удачно данным мне обещанием. — Мне нужна твоя помощь! Пусть на время, но одолжи силу твоего меча! Обещаю, когда я закончу, она вернется…

Я был уверен, что девушка меня услышит и подтвердит свое слово. Не должно было быть по-другому. Не после того, как мы сливались воедино, не после того, как она видела всю несправедливость нашего мира, не после нашего соглашения, не после Саны Коэн, с которой они сейчас сжимали свои мечи, спина к спине.

— Прости, Ману… — голос Тамары дрогнул, но разом обрел уверенность. — Я не отдам тебе меч. Несмотря на клятвы или законы, я никогда не откажусь от силы сама. Сегодня я увидела тех, кто до конца сражается за себя сам. И я тоже буду такой. Понимаешь? Сама!

Что там я говорил Каркаданну про договоры?

— Даже если самой тебе не победить⁈

— Тем более, если не победить.

Хотелось разбить себе лоб! Неужели из-за такой мелочи я сейчас все потеряю? Когда сдержал повелителей нежити и скверны, когда вернул людям единый меч. Ведь если он достанется директору Карлу, что тот сделает? Не знаю, но я почти не чувствовал в нем человека. Только бесконечную жадность, отраженную в его мече. Жадность до власти, до силы… И я не могу ничего с ней сделать только потому, что кто-то кому-то спас жизнь. Потому что одна сделала доброе дело, а другая после этого решила измениться и всего добиваться сама.

Если бы сердце еще было со мной, оно бы точно оценило иронию ситуации.

— Так и должно быть! Сила, братство… Мир будет принадлежать нам, — седьмая тень торжествовал. Действительно, он же таким и хотел видеть будущее.

— Вот только мир должен принадлежать не нам, а людям, — неожиданно возразил ему Айялла. Я увидел, как на лице пожилого прелата борются самые разные чувства. Он точно не мог принять мою готовность раздать мечи скверне и нежити, но в то же время…

— Знаешь, за что я борюсь? — спросил я, ловя взгляд почти черных глаз.

Сейчас расстояние не играло совсем никакой роли.

— За что? — прелат смотрел на меня, и я видел, как он пытается разглядеть в монстре того молодого идальго, которого когда-то встретил на границе лесной чащи.

— Я борюсь, чтобы люди могли бороться! Чтобы у нас был и враг, и сила!

— Чтобы свет сиял тем ярче, чем больше тень пытается его поглотить, — Айялла улыбнулся, и я понял, что он услышал меня.

А через мгновение еще одна из точек людских мечей погасла. Клинок прелата пронзил сердце директора Карла за мгновение до того, как седьмая тень смог его остановить. Одно мгновение до смерти, но этого хватило, чтобы передать мне меч жадности, а я в ту же секунду подчинил себе и остальные мечи.

— Третий меч — для людей, — повторил я, глядя, как белый свет собирается в простой стальной клинок.

— Для кого? — спросил неизвестный голос, который был одновременно нигде и везде. Кажется, на этот самый вопрос отвечали раньше король-лич и Каркаданн.

— Для всех людей. Для каждого, кто возьмет в руки холодную сталь и кому будет нужна помощь, чтобы справиться с тьмой, — я сказал то, что так давно держал внутри.

Ритуал, созданный из мечей смертных грехов и моего грааля, завершился. Клинок, еще мгновение назад горевший в моей ладони, начал угасать и через пару мгновений исчез без следа. Вокруг не было врагов. Все, кто выжил в недавней мясорубке, просто стояли и смотрели друг на друга.

Сражаться дальше уже ни за что не имело смысла. Первым развернулся и ушел куда-то вглубь острова герцог Мирей. Потом отступили так и не сумевшие выявить победителя цзиньши и король-лич. Я поймал два взгляда, обещающие, что мы еще встретимся, а потом они исчезли в грохоте ледяных вспышек.

Следующими ушли Тамара и Сана. Девушки долги смотрели на мечи, готовые измениться прямо у них в руках, но потом кивнули каким-то своим мыслям и вместе двинулись к выходу. Седьмая тень, оставшийся главным среди воинов братства, посмотрел на меня с самой настоящей ненавистью, но тоже решил отложить новое кровопролитье. Кивнув выжившим, он повел их к морю…

Рядом остались только свои. Принцессы, ученики Примеры, загонщицы. Все медленно собирались вокруг меня, ни у кого в руках не было оружия, но каждый… Каждый из нас знал, что стоит только попросить, и оно появится. Меч, чтобы гордится собой, чтобы любить, чтобы хранить то, что дорого… Грехи — не сами по себе, а как малая часть каждого из нас — могли быть и чем-то красивым.

Где-то за стенами Кузни садилось солнце. Когда оно взойдет завтра, мир будет уже совсем другим.