Записные книжки - Кришнамурти Джидду. Страница 17

При пробуждении очень рано утром это необыкновенное благословение было медитацией, а медитация была тем благословением. Оно было здесь с огромной интенсивностью, во время прогулки в мирном лесу.

28 августа

Был довольно жаркий солнечный день, жаркий даже на такой высоте; снег на горах был белым и сияющим. Солнечно, жарко было уже несколько дней, ручьи были прозрачными, а небо бледно-голубым, но всё же была в этой голубизне горная интенсивность. Цветы на пути были необычайно ярки и веселы, а луга прохладны; тени были тёмные, и было их необычайно много. Здесь есть маленькая тропинка через луга, идущая вверх по холмистой местности мимо фермерских домов; на тропинке никого не было, кроме старой женщины, несущей бидон с молоком и маленькую корзину овощей; она, должно быть, ходила этой тропой вверх и вниз всю свою жизнь, взбегая на холмы, когда была молодой, а теперь, вся сгорбленная и скрюченная, она поднималась медленно, с трудом, почти не поднимая глаз от земли. Она умрёт, а горы останутся. Ещё выше находились две козы, белые, с какими-то особенными глазами; они подошли, чтобы вы их приласкали, но держась на безопасной дистанции от электрической изгороди, не дающей им разбрестись. Там был и белый с чёрным котёнок с той же фермы, что и козы; ему хотелось поиграть; ещё выше, на лугу, сидел ещё один кот, подкарауливающий в абсолютной неподвижности полевую крысу.

Здесь наверху в тени было прохладно, свежо, красиво: горы и холмы, долины и тени. Местами земля была болотистая, и там росли тростники, низкие, золотой окраски, и среди золота белые цветы. Но это ещё было не всё. И при подъёме и при спуске в течение целых полутора часов присутствовала та сила, которая есть благословение. Она обладала качеством огромной и непроницаемой прочности; никакая материя, вероятно, не могла иметь такой прочности. Материя проницаема, может быть разрушена, растворена, превращена в пар; мысль и чувство обладают определённым значением; их можно измерять, они также могут быть изменены и разрушены, и ничего от них не останется. Но эта сила, которую ничто не могло пронзить или растворить, не была проекцией мысли и, конечно, не была материей. Эта сила не была иллюзией, созданием мозга, который тайно ищет власти или той силы, которую даёт власть. Никакой мозг не мог бы сформировать такую силу с её странной интенсивностью и прочностью. Она была здесь, и никакая мысль не могла изобрести или рассеять её. Интенсивность приходит, когда нет потребности ни в чём. Пища, одежда и кров — необходимость, они не потребности. Потребность — скрытое желание, ведущее к привязанности. Потребность в сексе, в славе, поклонении с их сложными причинами; потребность в самореализации с её честолюбивыми устремлениями и крушениями; потребность в Боге, в бессмертии. Все эти формы потребности неизбежно порождают привязанность, которая вызывает скорбь, страх и боль одиночества. Потребность выразить себя через музыку, через литературу или живопись и какими-то другими средствами приводит к ужасной привязанности к средствам. Музыкант, который использует свой инструмент, чтобы достичь славы, стать лучшим, перестаёт быть музыкантом; не музыку любит он, а пользу от музыки, выгоды, даваемые музыкой. Мы используем друг друга в своих потребностях и даём этому благозвучные названия; и из этого вырастает отчаяние и нескончаемая скорбь. Мы используем Бога как убежище, как защиту, как какое-то лекарство, и потому церковь и храм, с их священниками, приобретают большое значение, тогда как никакого значения они не имеют. Мы используем всё, машины и технологии, для наших психологических потребностей, а любви к самому предмету нет.

Любовь существует только тогда, когда нет потребности. Сущность эго — эта потребность, постоянная смена потребностей, вечный поиск, переход от одной привязанности к другой, от одного храма к другому, от одной приверженности к другой. Вверить себя какой-то идее, какой-то формуле, принадлежать к какой-то секте, какой-либо догме является проявлением потребности, сущности эго, которая принимает форму самой альтруистической деятельности. Это оболочка, маска. Свобода от потребности означает зрелость. С этой свободой приходит интенсивность, которая не имеет причины и не приносит выгод.

29 августа

Здесь есть тропинка, в стороне от немногочисленных разбросанных шале и фермерских домов, которая идёт через луга и мимо заборов из колючей проволоки; там, где она направляется вниз, открывается великолепный вид на горы с их снегами и ледником, на долину и маленький город с множеством магазинов. Отсюда можно увидеть начало потока и тёмные, покрытые соснами холмы — очертания этих холмов на фоне вечернего неба были великолепны, казалось, что они рассказывают об очень многом. Это был приятный вечер; весь день на небе не было ни облачка, и теперь чистота неба и теней поражала, а вечерний свет был восхитителен. Солнце садилось за холмы, и они отбрасывали свои огромные тени на другие холмы и луга. Перейдя ещё одно заросшее травой поле, тропинка круто спускалась вниз и соединялась с большей и более широкой тропой, которая шла лесом. На этой тропе никого не было, тропа была пуста, и в лесу было очень тихо, если не считать потока, шумевшего, казалось, больше, перед тем как успокоиться на ночь. Здесь росли высокие сосны, воздух был напоён каким-то ароматом. Неожиданно, когда тропка эта повернула в туннель из деревьев, появилось пятно зелени и свежевырубленный участок соснового леса, освещённый солнцем. Он был поразителен в своей интенсивности и радости. Увидел это, и всякое пространство и время исчезли, было только это пятно света и ничего больше. Это не означало превращения в этот свет или отождествления себя с ним; активная деятельность мозга прекратилась, всё существо было с этим светом. Деревья, тропа, шум потока полностью исчезли, как и пятьсот ярдов и более между светом и тем, кто наблюдал. Наблюдающий исчез, и интенсивность этого пятна вечернего света была светом всех миров. Тот свет был всем небом, и тот свет был умом.

Многие отвергают то, что лежит на поверхности и что отвергнуть достаточно просто; есть другие, идущие в своём отрицании дальше, есть те, кто отвергает полностью. Кое-что отвергнуть сравнительно легко — церковь и её богов, авторитет и власть тех, кто их имеет, политика и его способ действия и прочее. Можно пойти достаточно далеко в отрицании того, что, может быть, имеет значение, отношений, нелепостей общества, концепции красоты, утверждённой критиками и теми, кто говорит, что они знают. Можно отбросить всё это и остаться одному, одному не в смысле изоляции и разочарования, но потому, что увидено значение всего этого и человек отходит в сторону, естественно, без какого-либо чувства превосходства. С этими вещами покончено, они мертвы — возврата к ним нет. Но дойти до самого конца отрицания — совсем другое дело; сущность отрицания — свобода в одиночестве, в уединённости. Но мало кто заходит настолько далеко, мало кто полностью отбрасывает всякое убежище, всякую формулу, всякую идею, всякий символ и остаётся обнажённым, неопалённым и чистым.

Но как это необходимо — отвергнуть; отвергнуть без усилия, без горьких переживаний, без надежды на знание. Отвергнуть и остаться одному, без завтра, без будущего. Взрыв отрицания — это обнажённость. Остаться одному, без приверженности к какому-нибудь способу действия, к какому-нибудь поведению или к какому-нибудь переживанию необычайно важно, ибо одно лишь это освобождает сознание от пут времени. Всякая форма влияния понята и отвергнута, это не даёт мысли прохода во времени. Отказ от времени — сущность вневременности.

Отвергать знание, опыт, известное — значит приглашать неизвестное. Отрицание — это взрыв; это не интеллектуальное, идеологическое дело, нечто, чем может играть мозг. В самом акте отрицания присутствует энергия, энергия понимания, и это энергия непослушная, её не укротить страхом или удобством. Отрицание разрушительно; оно не осознаёт последствий; отрицание не реакция и потому не является противоположностью утверждению. И утверждать, что что-то есть или что чего-то нет, значит продолжать реагировать, но реакция не есть отрицание. В отрицании нет выбора, поэтому оно — не результат конфликта. Выбор — конфликт, а конфликт есть незрелость.