Я [ненавижу] аристо (СИ) - Рентон Рик. Страница 14

Развернувшись, к выходу, я наткнулся взглядом на мобилку, которую чуть не забыл на столе. И пока торопливо засовывал её в карман под пончо, припомнил ещё кое-что:

— Слушай, Ульяна…

— Да, ваше сиятельство?

Поморщившись, я всё же не стал её пока запрещать это дурацкое титулование:

— А правда, что в этой игре побеждает пара?

— Я не…

— Шубский, ты там скоро⁈ — Недовольный возглас из коридора прервал робкую попытку ответа.

Продолжая морщиться, я помотал перед собой рукой, призывая Ульяну к продолжению.

— Простите, князь, но я не знаю… — Заметив, как я досадливо сморщился ещё сильнее, медичка торопливо добавила. — Но в ликеуме на всех праздниках всегда выбирают лучшую пару! — Смущение на лице ворожеи вдруг уступило место опасливой, но всё же немного кокетливой улыбке. — Наверное, и сегодня тоже…

В Империи связи решают всё…

Похоже, что во время обучения своих отпрысков, знать выстраивает не только политические союзы, но и брачные… Ну пару, так пару. В этом Таисья, похоже, всё-таки не врёт. Надеюсь, и опричник тоже не врал насчёт образцовой верности этой зубастой семейки.

— Ладно. Спасибо, Уль. — Справившись с мобилкой, я заодно вернул обратно на полку сворованные дорогие таблетки. И оглянулся, строго потрясая перед собой тесаком. — Запирайся. И пароль с отзывом не забудь.

— Конечно-конечно… Удачи вам, ваше…

— Да перестань уже! — Я всё же не вытерпел этих её расшаркиваний. — Для тебя — просто Го… — Глядя на её робкое удивление, я решил пока не быть таким добреньким. — Просто Евгорий. Ну или князь, если тебе так больше нравится.

— Хорошо… Евгорий… — От её тёплой улыбки и порхающих ресниц окончательно расхотелось быть строгим и чванливым. И я поспешил закрыть за собой дверь.

— Ну, наконец-то! — Оглянувшись на меня от окна, Таисья тут же весело оскалилась. — Х-хе! Прям веспучийский налётчик! — Изобразив пальцами стрельбу с двух рук, она хрипло заговорила с каким-то картавым западным акцентом. — Это я! Эль-Евгор’ий по пр’озвищу Звер’обой! Я пр’ишёл, чтобы убить ваших мужчин и испор’тить ваших женщин!

— И как видите, мужчин я уже убил… — Покосившись на труп Фродерика, я на всякий случай уточнил свою гипотезу. — Он тоже из Валакии, что ли? Как Кривошеин?

— Не, П Е тровичи в Бесаратии правят.

— Эм… Его зовут Фродерик Петр О вич П Е трович?

— Ну да.

— Жесть…

— Туповатые они малость, как по мне… — Бесхитростно пожала плечами Таисья. И снова обнажила клыки. — Но есть можно!

Тут же начав нетерпеливо подпрыгивать на носочках, девчонка снова выглянула на улицу:

— Побежали уже! Если там на тебя кто-то зубы точит — я почую! — И вновь глянула на меня через хищный прищур. — Да и вы, зверобои, вроде как следы читать умеете…

Не то что бы… Но, пожалуй, когда возвращаешься в свой двор из продуктового где-нибудь на краю, то ухо нужно держать в остро. И смотреть, не зашёл ли кто до тебя в подворотню. Чтоб где-нибудь за мусоркой сховаться с колюще-режущим приветом.

В очередной раз убеждаюсь, что вы, барчуки, не так уж далеко от нас ушли…

— Погоди…

— Да что ещё! — В рыке девчонки всё-таки послышались звериные нотки.

Я тоже шагнул к окну и указал тесаком на цепочку следов от калош снеговика, выходившую из-за угла в гущу парка. В опускающейся темноте она была едва заметна.

— Это может звучать странно. Но их оставил снеговик с топором. И сейчас он может быть где-то там, среди ёлок.

Покосившись в мою сторону, Таисья, очевидно, поняла, что я не шучу. Но лишь легко пожала плечами в ответ:

— Ну снеговик, так снеговик. Морозов, наверное… Тут сегодня ещё и не такое увидишь! Бежим скорей!

— А куда…

— Да за мной! В корпусе я уже всё разведала! Тут никого не осталось!

Проверив шнурки, я поспешил следом за нетерпеливой напарницей.

— Слушай, а в этой игре вообще какие-то правила есть? — Торопясь, я старался смотреть и под ноги и по сторонам. Но в узком коридоре, ведущем к лестнице, не было ничего, кроме пыли, паутины и опавших обоев. — Или ограничения, там… А то ж можно просто из-за угла всех «калачом» почикать — и всё!

— Это у вас, зверобоев, так принято? — Таисья даже не оглянулась. — Не удивлюсь…

— Ну серьёзно! Пара гранат — и этот снеговик без всех своих морковок останется. Что мешает-то? Тоже какие-то обереги?

— Шубский! — Таисья вдруг всё-таки остановилась как вкопанная. И я чуть не налетел на неё вместе с мачете. — Только-только я подумала, что с тобой можно дело иметь. А ты, оказывается, вон какой! Чуть что — сразу за ствол хватаешься, да?

Недоумевать в ответ на такое возмущение явно не стоит — подсказывало мне чутьё. И ещё воспоминание о разговоре с Ромулом:

Никто не имеет права тебе что-то запрещать. Кроме твоей чести…

Неужто у вас и правда есть какие-то представления о честной игре? С другой стороны — да… Как-то же вы друг с дружкой всё-таки уживаетесь уже сколько веков…

— Ну… Я просто думал, что типа раз игра — то вообще без правил… Вон у этого хоккеиста какое сажало! — Я покачал увесистым тесаком для иллюстрации. — А у Петровича — перчатка…

— Ну и что?

— Но такую дуру можно ведь и метнуть — мало не покажется. Да и пушками тоже надо уметь поль…

— Если забираешь жизнь равного — делай это сам. Своей силой. — Таких угрюмых интонаций я от неё ещё не слышал. Должно быть, повторяет чьи-то чужие научения. — Иначе ты — не аристо. А ничтожная грязь. Шваль из человейников, которая ни на что не способна!

Резкий ответ девчонки быстренько напомнил мне, с кем я имею дело. За этими глазками и улыбочками здесь тоже растут самые настоящие людоеды. Для которых ты прежний — лишь пыль под копытами… Или, в лучшем случае, скотина для дойки.

— Ну лад… Уф!

Сверкнув глазами, Таисья вдруг ткнула меня обеими руками в грудь — да с такой силой, что я тут же грохнулся на спину. И старые половицы затрещали под нашим общим весом.

Теперь её золотистый взгляд был совсем рядом. Серые лохмы щекотно упали по сторонам от лица, а на щеке я почувствовал горячее дыхание.

— В сторону!!! — Схватившись за плечи, девчонка тут же перевернулась вместе со мной — так, что теперь я оказался сверху. — Назад!!!

Ещё один кувырок в другую сторону напомнил мне игры щенят, барахтающихся в пыли. Только по ним в этот момент обычно не прилетает ничего такого же острого, как по нам…

Свист, стук и треск сопровождали все наши кувырки. Невидимые снаряды, вонзающиеся в половицы и стены, выбивали из них небольшие щепки. А свою трофейную шляпу я успел краем глаза заметить на стене — там, где только что стоял сам. Смятый фетр был пришпилен к ней чем-то маленьким и блестящим в свете подыхающих ламп.

Очередной кувырок — и уколовшие лицо щепки вынудили меня зажмуриться. А когда я снова открыл глаза — напротив меня по прежнему были золотистые радужки Таисьи. Только теперь лицо щекотали не волосы, а густая серая шерсть.

— Р-р-ав!!! — Спрыгнув с меня вперёд и вбок, юная волчица скакнула на стену. И тут же оттолкнулась от неё всеми четырьмя лапами на соседнюю. Оставляя за собой длинные следы от когтей, мускулистый ком серой шерсти поскакал так и дальше — от стены к стене — обратно к разбитому окну.

А рядом с царапинами немедленно вонзались небольшие четырёхконечные звёзды, утопая в штукатурке на всю длину наточенных лезвий. Точно такие же, как и те, что я увидел на полу рядом с собой. Источником этих необычных звёздочек была чёрная тень, сидящая на подоконнике в окружении расколотых стёкол.

Ха… Если уж берёшь с собой на дело что-то острое — последнее дело швыряться им во всех подряд. Во-первых — другое потом поди найди. А во-вторых — всё, что ты бросил, наверняка рано или поздно полетит обратно. Поэтому, вспомнив пару своих драк за место под редким Ротенбургским солнцем, я немедленно сделал то же самое, что и тогда…

Трухлявая половица еле держала вонзившиеся в неё звёзды. Вытащив одну одновременно с перекатом обратно на ноги, ещё пару я подцепил по пути со стен. Отсыревшая штукатурка тоже почти не держала их в себе. И, достигнув балкона вокруг широкой лестницы, я нырнул за угол.