Хэн Соло и гамбит хаттов - Криспин Энн К.. Страница 3
Пока Хэн в нерешительности страдал над Королевой, карты замерцали и сменили значение. Королева стала Повелителем мечей, а шестерка превратилась в восьмерку кубков. Двадцать два. Хэн подождал, пока остальные игроки изучат получившиеся расклады. Бара-белка, деваронка и крупье отказались от дальнейшей борьбы, бросив карты на стол. У всех был перебор, их «разбомбило».
Зато суллустианин поднял ставку. Хэн поддержал и в свою очередь тоже поднял.
– У меня, – возвестил низкорослый не-человек, выкладывая карты рядком, – двадцать очков.
Соло широко ухмыльнулся.
– Двадцать два, – как бы между прочим сообщил он. – Боюсь, что кон за мной, приятель.
Кореллианин сгреб кредитки под недовольное ворчание остальных игроков. Барабелка зашипела, бросила на счастливчика взгляд, который расплавил бы и карбонит, но воздержалась от комментариев.
Суллустианин продолжил игру, крупье тоже не встал из-за стола. Хэн смерил критическим оком подросшую горку кредиток и решил, что день удался.
Они сыграли еще несколько конов. Хэн опять выиграл, но «общий котел» никому не давался. Кореллианин сбросил тройку монет и Идиота в поле интерференции, и удача ободрила его поступок ослепительной улыбкой. Следующая же сдача подарила ему двойку кубков.
– Дурацкий расклад… – с трудом сдерживая распирающий восторг, Хэн выложил двойку к остальным картам в интерференционное поле. – «Котел» обрел хозяина, дамы и господа.
Он потянулся за выигрышем. Барабелка возмущенно взревела:
– Шулер! У него «оборотни»! Никому не может так везти!
От бешенства Хэн потерял дар речи. Ну да, он не невинный младенец, не раз жульничал, и «оборотнями» – картами, меняющими значение, если легонько постучать по краю, – пользовался, и другими способами. Но сейчас он выиграл честно!
– Эй, язык попридержи! – заорал оскорбленный в лучших чувствах кореллианин. – Возьми свое обвинение и засунь себе в ухо!
Природа не выделила барабелам ушных раковин, но Шалламар почему-то обиделась. Так что Хэн не раздумывая расстегнул кобуру и добавил:
– Я не жульничал! Тебя просто обыграли, сестричка!
Второй рукой Соло сгреб деньги и рассовал по карманам. Никто не шелохнулся, не проронил ни слова, поэтому Хэн потянулся за следующей порцией кредиток. И тут – лишь красноватый мех промелькнул – деваронка схватила его за запястье и прижала руку к столу.
– Мошшет, Шалламар права, – заявила волосатая красотка. – Обышшем его, штоб знать наверняка!
– Убери лапы! – негромко и зло потребовал кореллианин. – Или серьезно пожалеешь.
Что-то в его взгляде или интонации произвело на деваронку впечатление, потому что она послушалась и даже отступила на шаг.
– Трусиха! – рявкнула на нее Шалламар. – Испугалась хилого человеческого заморыша!
Деваронка снова попятилась, качая головой, чтобы продемонстрировать, что больше не желает участвовать в скандале.
С наглой ухмылкой Хэн опять протянул руку к деньгам. Барабелка взревела и бронированной когтистой лапой так хватила по столу, что развалила его на половинки, разметав карты, деньги и обломки. С рычанием Шалламар двинулась на кореллианина.
– Я тебе голову откушу, шулер! Посмотрим, насколько тогда ты будешь хорош!
Соло хватило одного взгляда на разинутую пасть, чтобы не усомниться: голова там поместится. Барабелка вполне была способна выполнить угрозу. Рука автоматически метнулась к кобуре, где в ладонь улеглась, лаская ее, шероховатая рукоять бластера. С той же скоростью Хэн начал вытаскивать оружие…
И застрял.
В прямом смысле. За долю секунды кореллианин сообразил, что пенек ствола зацепился за нижний край кобуры. Нельзя сказать, чтобы Хэн обрадовался. Он дернул сильнее, стараясь высвободить оружие.
Барабелка прыгнула на него. Хэн шарахнулся в сторону, но недостаточно прытко и далеко. Острые, внушительные когти Шалламар располосовали грубую кожу куртки, словно нежную ткань. Кореллианина, все еще дергающего бластер, поволокли к распахнутой пасти с такой скоростью, что у Хэна потемнело в глазах. В лицо дохнуло горячим воздухом.
Краем глаза Соло заметил бурое пятно, а в следующую секунду оглох. Длинная волосатая лапа обвила шею барабелки; Шалламар оторвали от Хэна.
– Чуй! – завопил кореллианин; еще ни разу в жизни он не был так рад видеть кого-то.
Барабелка выпустила свою жертву и развернулась к новому противнику. Некоторое время они с вуки злобно рычали друг на друга
– Подержи-ка ее секундочку, Чуй!
Он все-таки выудил бластер из кобуры и прицелился в рептилию, но на него не обратили внимания. Шалламар схватилась с Чубаккой врукопашную.
То была битва титанов, два огромных существа с шипением и рычанием катались по помещению, сшибая столы и кресла. Игроки и посетители благоразумно разбегались, выкрикивая советы и проклятия на многих языках.
Малыш-суллустианин потянулся за бластером, но увидел, что Хэн теперь вооружен, и предпочел укрыться за стойкой.
Шалламар и Чубакка поднялись и теперь раскачивались в зловещей пародии на любовные объятия, пробуя силу и мощь противника и пытаясь сбить друг друга с ног.
– Чуй, прекращай балаган! – надрывался кореллианин. – Пошли отсюда!
Вместо ответа поединщики закружились в замысловатом танце – бурый мех и черная блестящая чешуя, – – а затем барабелка вдруг изловчилась и впилась зубами вуки в лапу, вырвав изрядный шмат. Чубакка взревел от боли, подхватил противника, опрокинул, взял за хвост и раскрутил над головой.
С триумфальным воем Чубакка разжал когти, и крупная рептилия отправилась в полет; посетители кабака разбегались, давая ей дорогу. Шалламар приземлилась на спину посреди обломков сломанных кресел, столов и рассыпанных карт.
Парализатор на нее, пожалуй, не подействует., убивать не хочу… мысль неуклюже прыгала в голове. Хэн перевел регулятор стрельбы, прицелился и угостил оглушенную барабелку половинным зарядом как раз пониже могучего колена. Шалламар зашипела от боли и обмякла, чешуйки на лапе сморщились.
– Пошли отсюда, Чуй.
Хэн выстрелил парализующим лучом в игрока, которому вздумалось целиться в вуки из бластера. Деваронец беззвучно сполз на пол. Истекающий кровью Чубакка следом за кореллианином поспешил к выходу, разбрасывая уцелевшую мебель.
Рослая аборигенка – хозяйка заведения – загородила выход, выкрикивая проклятия и угрозы. Хэн, не останавливаясь, ударил ее рукоятью бластера и с разгону врезался в дверь. Его отбросило. Заперто!
Выругавшись на шести языках, из которых ни один не принадлежал людям, Соло перевел регулятор стрельбы на полную мощность и выстрелил. Хозяйка протестующе взвыла, но беглецы уже вырвались на свободу.
Они нырнули в ближайший переулок, который вывел их на улицу с сельскими на вид зданиями, выстроенными из синего местного дерева и оштукатуренного пермакрита. Кореллианин задрожал от холода. На южном полярном континенте стояла ранняя весна.
Хэн торопливо спрятал бластер в кобуру и, как ни хотелось ему помчаться вскачь, сменил аллюр на быстрый деловитый шаг.
– Как лапа, приятель?
В ответ выразительно заскулили. Соло на ходу осмотрел поврежденную конечность.
– Никто тебя не заставлял возвращаться, – хмыкнул он. – Не то чтобы я особенно раскаивался по этому поводу, ты не думай. Я… я вот сказать хочу… ты это… спасибо, что спас мои дюзы.
Вуки с интересом вуфкнул. Хэн пожал плечами.
– Ну да, наверное… – промямлил он. – Раньше я не работал с напарником, но… да ну, почему бы и нет? Когда в полете не с кем поговорить, жить становится невмоготу..
Несмотря на боль, Чубакка удовлетворенно заурчал.
– Не перегибай палку, – строго предупредил его Хэн. – Лучше пошли подлечим твою лапу. Вон на той стороне я вижу клинику. Пошли.
Часом позже парочка вновь оказалась на улице. После обработки бактой раненая конечность покоилась в защитной повязке, но медицинский дроид заверил, что на вуки все заживает… ну, как на вуки.
Чубакка как раз по четвертому разу заныл, что проголодался, когда Хэна окликнули из темного дверного проема: