Сердце старого Города (СИ) - Вель Софья. Страница 13

Молчание руин обернулось молчанием внутри самой Сильвии, тугим, пугающим. Теребя вытащенный из толстой рукописи лист, она не замечала, как порывы ветра вырывают пожелтевший от старости лист, чувствуя только, как стылые пальцы эфира пробивались сквозь богатый бархат одежд, пронизывая насквозь, сжимая хватом горло. Казалось, ветер заполнил все существо, сделав пустым и свистящим…

Сопротивляясь ветру, память воскресила «огненную лошадь» — предвестницу пожара, разрушившего Излаим. Пламень ожог, вернул то живое, что еще не успели задушить стылые пальцы ветра. Сильвия сорвалась с места и побежала, желая навсегда покинуть и Мертвый Излаим, и Мир Младших.

— Сильвия, постойте! — Император хотел остановить, но не сумел. Императрица оказалась на спине крылатого льва быстрее, чем он успел опомниться. Крылатый лев Поднебесья взлетел, не оставляя шанса их догнать.

На пути в Мир Старших, Поднебесье, Сильвия продолжала бездумно мять и комкать лист из толстой рукописи. Время застыло медом, не рождая ни мыслей, ни чувств. Наступила гнетущая пустота, Ничто.

Сильвия не ощутила перехода через Грань — мост между миром Младших и Миром Старших. Верный Гаджар, крылатый лев Поднебесья, осторожно перенес всадницу, боясь отвлечь, спугнуть и не суметь вернуть домой. Она не видела вечернего Поднебесья. Крылатый лев прилетел прямо к Чертогам Владыки, но она и не заметила. Как не заметила, что бежит по анфиладам дворца, мимо испуганных слуг, боявшихся приблизиться к отреченной Рее. Казалось, волна ветра из Мира Младших могильным духом тянет обратно. В памяти проступали руины Излаима. Острый страх, суеверный и детский, охватил душу. В своем безумии Сильвия видела призраки мертвых.

Одно видение сменилось другим: руины Излаима уступили терему конунга, тонущему в тусклом чаде факелов. И призраки иной жизни опасно зашептались, прячась в длинных тенях. Чужой, резкий язык слышался шипением змей. И от них веяло могилой.

Сильвия закричала. От ярости, от страха.

И очнулась. Убегая от призраков расстроенного разума, она очутилась в покоях принца Поднебесья, Эль'Сигнорина. До внезапного визита гостьи, Сигнорин, как это часто ним водилось, был не один — несколько красивых обнаженных эльдариек, скрашивали скучный вечер принца.

— Прошу всех удалиться, — негромко произнес принц, быстро поднимаясь с ложа и приводя одежду в порядок.

Сильвия приняла приказ сына на свой счет, по-детски пряча дрожащие руки за спину, сделала полшага, запнулась и осела на пол. Юные эльдарийки переглянулись с появившимся в дверях камердинером.

— Все вон! — гаркнул принц. Сильвия неожиданно услышала властную и не терпящую отлагательств интонацию. Камердинер и юные чаровницы растаяли за дверьми. — Мам? — тихонько спросил принц, торопливым движениями собирая в тугую косу гриву вьющихся светлых волос.

— Боги… принц, прошу простить. Я… я не знаю, как здесь оказалась, — растерянно произнесла Сильвия, поднимаясь с пола.

— Мам, с тобой все хорошо? — Сильвия сделала шаг в сторону двери, но остановилась, зябко поведя плечами. Эль’Сигнорин осторожно протянул руку. — Рея?

Сильвия резко обернулась. Ей отчаянно захотелось увидеть забытые черты в красивом лице сына:

— Сиг, — как-то по-иному произнесла Сильвия, словно бы вопрошая преследующий ее ветер об имени давно ушедшего призрака.

Сиг помолчал минуту.

— Да, моя Колдунья, — наконец, тихо произнес принц.

— Сиг, почему я еще жива!? Отчего? — Сильвия заплакала и снова осела на пол. — Сиг, отчего мы с тобой не скачем в Степи Вечности? Отчего ты давно умер, а я так бесконечно долго жива?

Сигнорин склонился к матери, сжавшейся клубком на полу, очень осторожно провел рукой по растрепанным волосам, не смея запустить в них пальцы:

— Такая маленькая. Ты кажешься ребенком, — начал принц. — Я понимаю отца, когда он боится неосторожно перехватить, удержать тебя… Отчего вы такие хрупкие? О, Младшие дети? — улыбнулся Сигнорин.

— Ты совсем не помнишь Айю? — продолжил принц, зная ответ. — Вы, Младшие, не помните прошлых жизней. А мы помним все хорошо. Достаточно напомнить имя, — Сигнорин осторожно откинул прядку волос с лица матери. — Я был совсем маленьким, когда первые воспоминания о прошлой жизни вернулись ко мне. Я страшно испугался. Стал огрызаться, прятаться от вас с папой. А потом сбежал. Весь Поднебесный меня искал. Никто не мог понять, что произошло, а отец понял. Он велел успокоиться и прекратить поиски. Он сам нашел драконенка, попавшего в западню. Помнишь?

Сильвия качнула головой. И она сама, и ее драконица не чувствовали сына в тот злополучный день. Владыка, напротив, был удивительно спокоен. Он лично отправился искать принца, отослав всех элиев.

— Крылан скинул меня в лесу огневок, я упал в расщелину дерева, оттуда забрался в нору. Падая, сильно повредил ногу и выбраться уже не смог. Отец нашел дерево и сел рядом. Я перестал дышать. «Сиг, — начал он, — разве конунг падает с лошади?» Я замер, с ужасом понимая, что отец все знает. «Мама очень волнуется, — продолжил он, — Сиг, Вы позволите оказать Вам пусть не военную, но помощь?». Я упорствовал, пытаясь зарыться глубже. «Сиг, ногу повредил ты или дракон? Не хочу, чтобы и в этой жизни ты хромал и терпел боль — это точно стоит оставить в прошлом». Нога болела просто ужасно. Я забился еще глубже и замер.

Вдруг дерево разлетелось в щепки, а я оказался у него на руках. Боль сразу стихла. Чумазый от слез, я разревелся еще сильнее. «Тшш, все хорошо». «Вы знаете! Вы все знаете!» Мне казалось, отец должен меня испепелить. А он обнимал. «Сиг, мы всегда были и всегда будем союзниками!», — отец осмотрел мою ногу, поцеловал, подули все прошло. «Как ты нашел меня?», — я не выдержал. «Эль'Сигнорин, ты шутишь? Ты мой кровный сын! Мое сокровище, мой дар!» — папа даже возмутился. А я все понял, понял, что в этой жизни я принц Эль`Сигнорин — эльдар и дракон, — прошлая жизнь, жизнь Конунга Сига, Младшего, давно закончилась, истлела, как истлели его кости.

Сильвия улыбнулась. Сигнорин продолжил, окунаясь в далекие воспоминания:

— Но жизнь конунга Сига все же помню. Мам, умирать тяжело и страшно, вспоминать мучительно. Знаю только, что очень хотел вернуться к тебе, Колдунья. Боялся за тебя. Не хотел оставлять одну.

Вдруг Сильвия напряглась всем телом и резко подняла голову.

— Сиг! Отчего не засеял поле, удобренное пеплом хозяев?! Отчего не стер саму память о городе? Зачем сохранил кости, не дав новым всходам уничтожить их уродливую суть?

Принц замер, понимая, каких воспоминаний ждет отреченная Рея Поднебесья:

— Я помню ту ночь, — начал Сигнорин, уступая мольбе матери. — Мы сильно переоценили вас. Город пал практически без боя. Так странно было идти мимо разрушенных домов из сказок. Я шел и вспоминал маму. Она была принцессой туаров, восточных степняков. Конунг Сегизмунд захватил её народ, силой взял мою мать. У них родился я — сын Сегизмунда Завоевателя и принцессы туаров. Моя мать, как и все, люто ненавидела отца, но меня любила трепетно и нежно, она рассказывала мне о волшебстве, о чудесах. Сказки заполняли мысли недоступным чудом с одной стороны, а с другой — я хотел выжить при дворе своего батюшки, конунг был необычайно жесток. У меня было много братьев от других матерей, и мы все хотели власти. Проигравших в этом состязании ждала только смерть. Я был хитрее и умнее братьев и быстро стал полководцем отца. По воле Сегизмунда я уничтожал народ за народом, захватывая все новые земли для степняков… И вот, наконец, я шел по необыкновенному городу, поверженому моей рукой. Я шел и вспоминал волшебные сказки, рассказанные в шатре матери. Смешанное чувство преследовало меня: невероятной гордости одержанной победы и горького разочарования. Словно бы я сам себе встал на грудь.

Сигнорин на секунду задумался, потом продолжил:

— Конунг Сигезмунд ненавидел все, чего боялся. Как и все степняки, он суеверно боялся магии. Наш жрец сказал, что огонь — лучшая защита, огонь и нефрил. Я помню Алеона, боги, каким же глупым мальчишкой он был. Мои воины скрутили его без усилий. Ваш спаситель оказался такой же иллюзией, как и ваше могущество.