Спасение в любви - Саймон Нэйма. Страница 4

– Интересно, что сейчас происходит в вашей голове? – пробормотал он, прерывая ход ее мыслей. – Вы могли бы сказать мне честно?

– Нет. Осторожнее, мистер Найт, – сухо ответила она. – Ваш голос слишком напоминает голос Эдварда Каллена [1], это меня настораживает.

– В последний раз, когда я был на солнце, не заметил, чтобы моя кожа светилась. Хотя признаюсь, я немного кусаюсь. И мне это нравится.

Волна жара пронзила Шей, она была удивлена: он знает роман «Сумерки». Сжав пальцы в ладонях, она усилием воли заставила жгучее желание утихнуть, но оно продолжало волновать ее тело.

– Вот как! Надо же, а ведь утверждали, что не играете в игры, – с иронией произнесла Камилла неожиданно охрипшим голосом.

– Я вас смущаю, Камилла? – спросил он, склонив голову набок.

– А если я скажу, что да?

– Тогда я приду на кухню и притащу сюда одного из поваров для компании. Это то, чего вы хотите?

– Нет, – сказала она.

Хотя внутренний голос подсказывал, что она должна попросить его пригласить всю бригаду официантов и поваров в эту комнату. Это помогло бы ей защититься от самой себя. Дрожь пробежала по ее телу. Волна желания накатила на нее с новой силой. Шей вдруг почувствовала себя мотыльком, танцующим слишком близко к опасному пламени.

– Чего вы хотите? – спросил Гидеон, при этом глубокий тембр его голоса понизился.

– Слишком серьезный вопрос, чтобы можно было всесторонне обдумать его за время отключения света, – наконец ответила она. – Но правда заключается в том, что мне хорошо здесь с вами. – Она сделала паузу и, чувствуя, как сердце колотится в груди в бешеном ритме, добавила: – Только с вами.

– Отлично, – сказал он, не скрывая удовольствия, которое испытал, услышав ее ответ. – Потому что в таком случае нам не придется делиться этим ни с кем другим. Наклонившись, он взял тарелку и поставил ее на подушку между ними.

Улыбка изогнула ее губы при виде порции тушеного ягненка, овощного ассорти и ризотто, разложенных на тонком фарфоре.

– Это прекрасно, – пробормотал он, глядя не в тарелку, а на ее лицо.

Она наклонила голову, опасаясь, что он заметит, как вспыхнули смущенным румянцем ее щеки.

– Вы, безусловно, находчивый, – заметила она, потянувшись за кусочком спаржи.

– Или пронырливый. – Он усмехнулся. – Меня и раньше обвиняли и в том и в другом. Но и то и другое работает для достижения моей цели.

– Да, я отчетливо помню вашу цель на этот вечер, вы не стеснялись в выражениях и очень четко ее определили.

Почему она завела этот разговор? Что заставило ее напомнить ему о том, чего он ждет от женщин? Неужели ей снова захотелось увидеть этот блеск сексуального голода в его глазах? Чтобы соблазнить его? Она играет с огнем, флиртует с незнакомцем. И делает это с опрометчивостью, граничащей с безрассудством.

– Вы действительно хотите погрузиться в эту дискуссию прямо сейчас, Камилла? – насмешливо поинтересовался он.

Его поддразнивание заставило ее пульс учащенно забиться. Что ответить: «да», «нет»?

– Не на пустой желудок, – прошептала она, отступая. По едва заметному изгибу его губ – первому намеку на улыбку, который она заметила на его суровом лице, поняла, что он уловил ее растерянность.

Очарование усилилось, и ее сердце пропустило пару ударов от красоты этой полуулыбки. Он был абсолютно неотразим. Ей нестерпимо захотелось дотронуться до этих чувственных губ. Чтобы удержаться, она даже хотела прижать руки к бедрам, но вспомнила, что пальцы влажные от еды. Видимо, и этот ее жест не остался незамеченным. Он сунул руку в карман смокинга и протянул ей белый носовой платок.

– Возьмите.

Она приняла его, снова пораженная тем, как он проницателен, и пробормотала:

– Спасибо.

Следующие полчаса они провели, поглощая добытую еду.

Как только покончили с ней, Гидеон спросил ее разрешения выключить фонарик телефона, чтобы сэкономить заряд батареи, и она без колебаний согласилась.

Шей было удивительно уютно и как-то удобно с этим мужчиной. Они увлеченно болтали о житейских делах. О худших свиданиях; о лучших способах провести идеальный ленивый день; о своих увлечениях. В их беседе не было ничего из ряда вон выходящего, но она ловила каждое слово. И наслаждалась его обществом, темнотой, которая понуждала их быть искренними, потому что дарила иллюзию свободы.

И впервые, сколько Камилла себя помнила, она не взвешивала каждое слово, опасаясь последствий, которые могут бросить тень на семью Нил.

Здесь, с ним, она была только Камилла.

– Мы расстанемся, как только снова включится свет, и никогда больше не увидим друг друга, – неожиданно сказала она.

И это было правдой. Они никогда не встретятся так, как сегодня: просто Камилла и просто Гидеон. Даже если их пути случайно пересекутся в будущем, уже не будет этой искренности и простоты. Она – Шей Нил, представительница богатейшей фамилии в Чикаго; он – Гидеон Найт, миллиардер, владелец процветающей компании.

– Почему? – удивился он. – Честность никогда не бывает глупой. Это слишком большая редкость, чтобы от нее отказываться в нашем случае.

И она почувствовала себя виноватой, потому что была нечестна с ним в самом главном – в своей личности, ведь он думает, что она официантка.

– Что вы скажете на это, Камилла?

Она повернулась к нему, ориентируясь на его чарующий голос.

– Что, если бы не отключение электричества по всему городу, вас не было бы сейчас со мной. – Она сделала паузу. – Вот, сказала.

– Не знаю, должен ли я быть больше задет тем, что вы принижаете меня, или тем, что роняете себя этим заявлением.

Он нашел ее лицо, уверенно погладил подбородок, скользнул по виску, и она почувствовала грубоватую кожу его пальцев. Мозоли? Чем занимался такой человек, как он, чтобы заработать эту закаленную кожу, которая говорила о тяжелом труде, а не о хрустящих купюрах?

– Такая женщина, как вы, – пробормотал он, – красивая, умная, дерзкая, должна быть уверена в себе. Какой мужчина не захочет провести с вами время? Только тот, который настолько слеп или глуп, что не способен по достоинству оценить вас. А я не глуп.

Она фыркнула, пытаясь скрыть огонь, пылавший у нее внутри, скрыть тоску, которую его слова вызвали у нее в душе.

– Как это вам удалось одновременно похвалить себя и сделать выговор мне?

Но Гидеон проигнорировал ее попытку привнести легкомысленную ноту в атмосферу, возникшую вокруг них. Вместо этого он еще раз нежно провел пальцами по лицу Камиллы, на этот раз едва касаясь изгиба ее нижней губы. Она задрожала. И он должен был почувствовать это. Видимо, так оно и было, потому что он повторил ласку.

– Я не хожу на свидания, – сообщил Гидеон, и безапелляционность этого заявления застала ее врасплох.

– Простите? – выдохнула она.

– Я не хожу на свидания, – повторил он. – Кое-что знаю об этом, Камилла. Отношения, обязательства… мы лжем себе, чтобы оправдать использование друг друга. Страсть – честна. Тело не может лгать. Похоть – великий уравнитель, независимо от социального статуса, расы или налоговой категории. Так что нет, я отменяю свое предыдущее заявление. Если бы не это затемнение, очень возможно, что мы бы не провели эти последние пару часов за разговорами. Но я бы вас заметил в любом случае, в бальном зале или в зале заседаний. И я бы сделал все, чтобы убедить вас доверить мне свое тело, свое наслаждение.

Она не могла дышать. Не могла пошевелиться, застигнутая охватившим ее голодом.

– Твоя очередь, Лунный Свет, – сказал он, убирая руку от ее лица.

И она сразу же соскучилась по его пальцам. Поскольку он не мог ее видеть, она поднесла руку к своему лицу, которое хранило память о его прикосновении.

– Скажите мне, Камилла, что вы об этом знаете?

«Лунный Свет» – это ласковое обращение напомнило ей об их встрече в бальном зале. Ее ум подсказывал, что его слова не имеют ничего общего со светлым чувством, с любовью, они относятся только к сексуальному голоду и тьме, и все же она вздрогнула, ощутив острое желание.