Как выглядит будущее? - Урри Джон. Страница 10

Таким образом, можно говорить о существовании благожелательной диктатуры, при которой подданных при помощи психологической обработки и наркотического вещества, известного под названием «сома», приучают дорожить своим подчиненным положением. Этот галлюциногенный наркотик, разработанный по заданию Государства, позволяет добиться того, что люди не страдают от алкоголизма. Благодаря ему правителям дивного нового мира удается решить проблему, связанную с тем, чтобы заставить людей полюбить свое полурабское состояние. Впоследствии Хаксли писал: «В „О дивном новом мире“ безостановочные, самые немыслимые развлечения <…> целенаправленно используются как методы политического контроля, чтобы не позволить людям обратить пристальное внимание на истинную политическую и социальную обстановку» (Huxley 1965 [1958]: 36–37; Хаксли 2012: 64). В целом же Хаксли опасался, что людям будет предложено слишком много развлечений, товаров и наркотиков, и в результате все будут введены в состояние пассивности и довольства, не замечая, что их контролируют. Современной версией «Дивного нового мира» является идеальный мир, созданный в телешоу, в котором живет главный герой фильма «Шоу Трумана» (1998). Впоследствии многие другие авторы продолжили работать над развитием выдвинутой Хаксли идеи о том, что культ потребления представляет собой новый «опиум для народа».

В произведении Джорджа Оруэлла «1984», являющемся, возможно, величайшим романом-антиутопией, контроль над населением осуществляется иными методами (Orwell 2008 [1949]; Оруэлл 1989). На первой же странице романа главному герою Уинстону Смиту повсюду встречаются плакаты с надписью «СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ». Наблюдение за населением осуществляется посредством устройств, называемых «телекраны», которые установлены в домах и офисах (за исключением домов и рабочих мест бесправных бедняков, составляющих 85 % населения).

Телекраны не только выполняют функции телевизора/компьютера для находящихся у себя дома граждан, но и позволяют государству видеть и слышать все, что происходит в каждой комнате (о том, каким образом это стало возможным в наши дни, см.: http://rt.com/uk/230699-samsung-tv-lis-tens-privacy). Как и в случае с современными системами видеонаблюдения, никогда нельзя сказать, не наблюдает ли кто-то за вами в данный момент времени. Граждане существуют в подобии электронного паноптикона. Оруэлл пророчески писал: «Приходилось жить – и ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, – с сознанием того, что каждое твое слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас свет, наблюдают» (Orwell 2008 [1949]: 5; Оруэлл 1989: 23). Наблюдение за гражданами позволяет обвинять их в «лицепреступлении» – неподобающем выражении лица при просмотре телевизионных новостей, лгущих все более и более чудовищным образом (Orwell 2008 [1949]: 65; Оруэлл 1989: 58).

Предвосхищая появление технологий, известных сегодня как программы распознания голоса, Оруэлл также описывает, как почти все записи осуществляются путем начитывания текстов на так называемые речеписы – устройства, служащие для печати наговариваемых текстов. Почти никто не делает записей от руки. Имеются даже машины, предназначенные для сочинения романов.

Работа Смита, являющегося сотрудником Министерства правды, заключается в корректировании текстов на твердых носителях (как мы сказали бы сегодня), которые доставляются ему по системе пневматических труб. Полученные тексты появляются на экране. Смит вносит правки в тексты на твердых носителях, например в газетные заметки. Цель таких правок – переписать историю. Обратно тексты отсылаются по той же системе пневматических труб. В связи с этим следует отметить, что, когда пневматические трубы впервые появились в конце XIX в., они символизировали собой технологический прогресс, и предполагалось, что их использование станет повсеместным. В романе-антиутопии Жюля Верна «Город будущего» описываются подвешенные в воздухе пневматические трубы, протянувшиеся через океаны и предназначенные для передвижения особых поездов (Verne 1996; книга была написана в 1863 г., но опубликована лишь в 1994 г.; Верн 2000). Другие выдвигали идею подводных труб, по которым люди передвигались бы быстрее, чем на самолетах, а кто-то даже задумывался об использовании пневматических труб для доставки в каждый дом продуктов питания.

Когда Уинстон Смит решает вести дневник, он делает записи от руки в блокноте, используя устаревшую ручку. Он делает так для того, чтобы речепис не содержал записей, предназначенных для дневника. В условиях отсутствия законов само по себе ведение дневника не запрещено – здесь Оруэлл намекает на отсутствие верховенства закона, свойственное фашистским государствам или Советскому Союзу. Роман «1984» писался в 1946–1948 гг., в эпоху тоталитарного однопартийного правления, когда стала очевидна способность пропаганды искажать правду. В своем романе Оруэлл критикует разнообразные технологии пропаганды и контроля. Как следствие, мы свыклись с идеей о том, что современные государства и корпорации прибегают к «новоязу».

Оруэлл пишет о том, что новояз был призван «сузить горизонты мысли, и косвенно этой цели служило то, что выбор слов сводили к минимуму» (Orwell 2008 [1949]: 313; Оруэлл 1989: 201). Одним из последствий систематического сокращения словарного запаса стало то, что самые разные факты уходили в забвение. Это весьма схоже с тем, как в романе «1984» происходят исчезновения людей, которых должностные лица тотчас вычеркивают из истории, словно их никогда не существовало. В итоге в их числе оказывается и сам Уинстон Смит, работавший в Министерстве правды.

Согласно Оруэллу, цель, которую преследует описываемое общество, – это собственно власть: установление и удержание диктатуры в обществе, которым управляют жрецы от власти. Сама эта власть возможна благодаря контролю над умами граждан. Кто именно входит в число приближенных режима, граждане не знают. За Уинстоном Смитом наблюдение ведется на протяжении семи лет. После продолжительного периода борьбы он оказывается психологически сломлен. Он одерживает победу над прежним собой, познавая с радостью любовь к Большому Брату и в конечном счете придя к выводу, что дважды два действительно равняется пяти (Orwell 2008: 311; Оруэлл 1989: 175). Роман препарирует механизмы, посредством которых в будущем будет осуществляться власть, и в особенности опасную роль новых технологий наблюдения в возможных будущих мирах власти.

Последняя из рассматриваемых здесь антиутопий относится к иному жанру: речь о новелле Шарлотты Перкинс Гилман «Желтые обои» (Gilman 1892; http://www.publicbookshelf.com/romance/wallpaper/yellow-wallpaper; Гилман 2002). Сюжет новеллы также связан с темой заточения и контроля, правда, в данном случае заточение – результат действий супруга рассказчицы. В новелле описываются последствия заточения для психического здоровья рассказчицы и вызванное им развитие у нее психоза. Лишенная развлечений, она становится одержима рисунком и цветом желтых обоев, которыми оклеены стены ее комнаты. Находясь во власти своего супруга, покинуть эту комнату она не может. В конце повествования она одержима видениями ползающих под обоями женщин, и ей кажется, что она – одна из них. Она запирает комнату изнутри – теперь для нее это единственное место, где она чувствует себя в безопасности, – и отказывается покинуть ее. В более поздней феминистской фантастике часто встречаются схожие сюжеты заточения женщин своими мужьями с описанием возможных вариантов альтернативного «феминистского» будущего.

Заключение

Итак, я кратко описал некоторые концепции будущего, появившиеся в англоязычной культуре до середины XX в. В этой главе были рассмотрены разнообразные модели «социального будущего», среди которых были как утопии, так и антиутопии. В ней были представлены многие темы, которые затем будут более подробно рассмотрены в последующих главах и связаны со способами воображения обществ будущего.

Хотя «знать» заранее, что именно несет нам будущее, невозможно, во многих обществах, как мы смогли убедиться, были разработаны процедуры и дискурсы, позволявшие предвосхищать будущее, говорить о нем и в некотором смысле даже знать его. При этом неважно, считалось ли будущее зависящим от воли богов или человека – главное, что его все равно можно было предсказать. Люди воображали, прогнозировали, прорицали и предсказывали будущее. Эти формы предвидения будущего в прошлом о том, что можно условно назвать «прошлым будущим», предложили некоторые ключевые термины и темы для последующего «сотворения» будущего. В следующей главе мы встретимся с невероятным количеством новых антиутопий, появившихся в первые годы нынешнего столетия. Так, нам предстоит ознакомиться с идеей «нового катастрофизма» в общественной мысли.