Щебечущая машина - Сеймур Ричард. Страница 32

Но по мере распространения троллинга последняя грань между реальностью и игрой начала стираться. Тролли всегда искусно манипулировали частью культуры. Из лягушонка Пепе они сделали омерзительный символ фашизма. С их подачи клип на песню Рика Эстли Never Gonna Give You Up превратился в жестокую шутку. А маска «“V” – значит вендетта» стала олицетворять протест. Неоднократно они оправдывали свои расистские, сексистские и гомофобные высказывания трикстерской попыткой опровергнуть выводы и посмеяться над ними. Но «ирония» не всегда имеет подрывающий характер, как хотелось бы троллям. Записи Рика Эстли, например, снова стали продаваться. Популярная картинка перешла в руки альтернативных правых. Ирония превращает неаппетитные идеологии в удобоваримые. И хотя троллинг позволяет легко оправдывать сексистские или расистские нападки – «Я сделал это ради лулза» – эффект этих нападок такой же, как если бы они были искренними.

И вот все стало выливаться в «реальный мир», с летальными исходами. Возьмем, например, скандал «Геймергейт». Все началось после того, как разработчица видеоигр Зои Куинн узнала, что ее бывший парень Эрон Гжони разместил в интернете длинную статью о их отношениях. Он обвинял ее в измене и утверждал, что профессионального успеха девушка добилась, оказывая сексуальные услуги в обмен на хорошие отзывы. Обвинение, получившее название «Геймергейт», было абсурдным. Порноместь. Но оно вызвало волну мужского возмущения в связи с ростом феминистской идеологии в геймерской индустрии. Мужчины поддержали «Геймергейт», считая, что женщины не только добиваются успеха через постель, но и тем самым принижают мужчин. Такая «типичная» несправедливость, с которой приходится мириться сильной половине человечества, несправедливость, о которой свидетельствует рост числа женщин в геймерской индустрии. Гжони хотел, чтобы его пост повлек за собой настоящую травлю, и открыто привлек внимание к Куинн ее хейтеров на 4chan и Reddit. Ему это удалось. На Куинн налетели стаи троллей-анонов, которые угрожали расправой, доксили и оскорбляли. Все оскорбления она сохранила на своем компьютере. К тому времени, как Куинн перестала вести записи, архив хейтерских сообщений занимал на компьютере целых шестнадцать гигабайт. Это был троллинг по делу, хоть и непонятно, по какому: ни один из сторонников «Геймергейта» так и не пояснил, на что конкретно была направлена их коллективная ярость.

Однако, как отмечает Сара Чон, преследование Куинн было лишь одним из немногочисленных однозначных, «задокументированных» примеров онлайн-харассмента. И в контексте «Геймергейта», когда разыгралась буря вирусной лихорадки, увлекая в водоворот журналистов, разработчиков и зевак, обвинения в преследованиях были менее очевидны. Балом правила паранойя, что вполне объяснимо в сложившихся обстоятельствах. Любое мнение оказывалось угрозой или домогательством, или манипуляцией, или троллингом, влекущим за собой воинственную активность. Это была классическая травля в интернете. И было невозможно изменить чье-то мнение, не спровоцировав при этом нападение. Самая горькая желчь, естественно, изливалась на женщин, особенно тех, кто переходил на строну противника. Когда Грэйс Линн, поддерживающая «Геймергейт», вдруг изменила свою позицию, на нее посыпались оскорбления, закончившиеся спецназовским рейдом – на адрес Линн поступил ложный вызов в полицию. Женщина спустила ситуацию на тормозах, но нередко подобные вызовы полиции заканчивались убийством ни в чем не виновных жертв.

Последствия масштабного культурного сдвига самым ужасным образом прошли через фильтр Щебечущей машины. Вместо того, чтобы повысить требования к равноправию женщин или хотя бы внести ясность в этот вопрос, «Геймергейт» придал сил садистам и провокаторам сексизма. Это был определяющий момент в появлении нового субкультурного стиля правого активизма, основанного на возмущениях мужчин, смешавшихся с культурой троллей. Присоединяясь к другим субкультурным течениям – от «мастеров пикапа» до «инцелов» – и приняв на себя в новом виде антифеминистский активизм 1970-х годов, многие геймергейтеры вступили в ряды Движения за права мужчин (MRA). Именно активисты MRA больше, чем другие, перенесли в реальный мир троллинг с кровавыми последствиями. Пропущенный через фильтры машины, троллинг с удвоенной силой начал процветать в обычной жизни.

В апреле 2018 года на оживленном перекрестке в Торонто мужчина на арендованном грузовике въехал в толпу пешеходов, убив десять человек и ранив шестнадцать. Выбранный водителем способ очень напоминал методы так называемого Исламского государства. Но подозреваемый, Алек Минасян, не принадлежал ни к одной из известных группировок и ни разу не попадал в поле зрения полиции. Он даже недолгое время служил в Канадских вооруженных силах. Молодой человек разделял взгляды инцелов. Инцелы, субкультура в субкультуре, немногочисленная группа внутри Движения за права мужчин, как и их союзники, придерживаются идеологии «Планеты обезьян» по отношению к женской сексуальности, согласно которой женщины в результате эволюции предпочитают более физически развитых мужчин. Инцелы считают, что их вынужденный целибат, который никак нельзя назвать нормой – это особое наказание, наложенное судьбой. А сексуальная неудовлетворенность – результат генетического дефекта. Незадолго до теракта Минасян написал в Facebook: «Восстание инцелов уже началось! Мы уничтожим всех Чедов и Стейси! Поприветствуйте величайшего джентльмена Эллиота Роджера!»

Чеды, которых упомянул Минасян – это стереотипные альфа-самцы, а стейси – их стереотипные привлекательные партнерши. Чед и Стейси, накачанный регбист и чирлидерша – история американского успеха. А успешный человек, в понимании инцелов – это идеал суперэго, который насмехается над инцелом. Даже хуже, для инцелов это форма сексуальной тирании, где они – угнетенная каста. Это их вариант «деспотичных тагутов», пропагандируемых Исламским государством. Фантазийный образ, намотанный на мучительную ненависть к себе, к миру и к женщинам, садизм, мазохизм и тягу к смерти.

Минасян был далеко не первым, и это понятно из его отсылки к Эллиоту Роджеру. И многие инцелы надеются, что таких людей станет больше. Во время беспредела, который учинил бывший школьник Николас Круз в одной из флоридских средних школ в сентябре 2017 года, сообщества инцелов отчаянно болели за убийцу, выражаясь тем же ироничным языком: призирая «нормалов, стейси и чадов» и молясь, чтобы «ГЕРОЙ» с ружьем тоже оказался «уродом». За несколько лет до этого активисты MRA поддержали убийцу Скотта Декраай, который, добиваясь опеки над сыном, застрелил бывшую жену и еще восемь человек.

И все же, возможно, самым леденящим кровь обстоятельством убийства, совершенного Минасяном, было то, как он решил объявить о своем «восстании». Его сообщение, написанное на стилизованном, ироничном жаргоне троллинга, пропитано пугающей отстраненностью. Если не знать, что автор вот-вот совершит массовое убийство, оно покажется шуткой. Как будто раздвинулись ироничные створки, а за ними уроборос, в котором сосуществуют «буквальное» и «ироничное». Он был не только троллем в реальном мире, но еще и мстительным убийцей. Серьезность своих намерений он изложил иронично, словно в книжке комиксов, подобно Роджеру, который для большей зрелищности снабдил свои страшные видеоролики и манифест дерзкими репликами, свойственными героям комиксов.

Ирония троллей никогда не была тем, чем представлялась. В ней никогда не было отстраненности, она была просто вместилищем для амбивалентности. В основе иронии почти всегда лежит страстная приверженность, которую невозможно выразить по-другому. Иронизировать, шутить – значит, самовыражаться и одновременно корить себя. В случае инцелов ирония перерастает в страсть, но при этом сохраняются самобичевание и ненависть к себе. Троллинг как тактика во всеобщей войне посредством интернета приобрел женоненавистнические черты. Такой же бесполезный, невозможный и потенциально опасный, как его двойник ДАИШ.