Селфи - Адлер-Ольсен Юсси. Страница 1

Юсси Адлер-Ольсен

Селфи

Посвящается нашей прекрасной барселонской «семье» – Олафу Слотт-Петерсену, Аннетте Меррильд, Арне Меррильду Бертельсену и Микаэлю Киркегору

Jussi Adler-Olsen

SELFIES

Благодарности

Спасибо моей супруге и родной душе Ханне за фантастическую поддержку и одобрение и в не меньшей степени за неординарные комментарии.

Спасибо Линде Люкке Лундгорд за мастерскую проницательность и вдохновение в выборе темы произведения.

Спасибо Хеннингу Куре за профессиональную вычитку текста и молниеносную предварительную редактуру.

Спасибо Элисабет Алефельдт-Лаурвиг за «щупальца спрута», незаменимые при поиске информации, и за невероятную находчивость.

Также спасибо Элсебет Уэренс, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за искусную корректуру.

Выражаю особую благодарность моей незаменимой и удивительной коллеге и энтузиастке из издательства «Политикенс форлаг», редактору Анне С. Андерсен, за лояльность, острый глаз и тотальную бескомпромиссность.

Благодарю Лене Йууль и Шарлотту Вайсс из «Политикенс форлаг» за неиссякаемую веру, надежду и терпение. Благодарю Хелле Скоу Вачер за осуществление связей с общественностью.

Спасибо Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому центру авторов и переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.

Спасибо комиссару полиции Лайфу Кристенсену за исправления, касающиеся работы полицейских.

Спасибо Кьельду С. Скьербэк за упрощение и скрашивание повседневной жизни.

Спасибо Ниа Гульдберг за многолетнее сотрудничество, а также Руди Расмуссену за то, что согласился взять на себя некоторые из моих обязанностей.

Спасибо Лауре Руссо и ее чудесным коллегам из Бильбао, Мадрида и Барселоны за помощь в решении возникающих проблем.

Выражаю признательность Йохану Даниэлю «Дану» Шмидту и Даниэлю Струеру за мастерское IT-обслуживание моего проекта.

Спасибо Бенни Тёгерсену и Лине Пиллора за возможность осуществлять творческий процесс в Рёрвиге в обновленной обстановке.

Спасибо Оле Андерсену, Абелоне Линд Андерсен и Пелле Дреслер за замечательную экскурсию по сталепрокатному заводу и за рассказ о рабочих процессах, там осуществляемых. Спасибо Тине Райт, Зайнап Хольм и Эрику Педерсену за дополнительные подробности.

Спасибо Еве Маркуссен за экскурсию по жилому комплексу «Сандальспаркен».

Спасибо Малене Торуп и Сесилии Петерсен из миграционной службы.

Пролог

Суббота, 18 ноября 1995 года

Она понятия не имела, сколько времени пинала мокрую старую листву в саду, но чувствовала, как сильно успели замерзнуть голые руки. Крики, доносившиеся из дома, звучали настолько пронзительно, злобно и жестоко, что у нее защемило в груди. Чуть раньше она просто-напросто разревелась бы, но теперь ей совсем не хотелось плакать.

«От рыданий у тебя появляются морщины на щеках, а это смотрится уродливо, Доррит», – сказала бы ей на это мать. Она частенько напоминала дочери об этом досадном обстоятельстве.

Доррит взглянула на широкие темные следы, оставленные ею на усыпанной листвой лужайке, и в очередной раз принялась пересчитывать стекла в дверях и окнах дома. Она прекрасно знала результат, но надо же было как-то потянуть время. Две двойные двери, четырнадцать больших окон, четыре продолговатых подвальных окна – если считать каждое стекло в отдельности, получается сто сорок две штуки.

«Вот как хорошо я умею считать! Единственная в классе!» – с гордостью подумала она.

Вдруг она услышала скрип петель подвальной двери в одном из флигелей, а этот звук редко предвещал что-то хорошее.

– Я никуда с ней не пойду, – прошептала она сама себе, увидев, как из подвала поднимается горничная и направляется прямиком к ней.

Обычно она забиралась поглубже в заднюю часть сада, заросшую кустами и погруженную во мрак, и сидела в убежище, не проронив ни звука, бывало, целыми часами, однако на этот раз горничная оказалась проворной и жестко вцепилась ей в запястье.

– Доррит, не слишком-то умно с твоей стороны болтаться по саду в таких дорогих ботинках. Фру Циммерманн придет в ярость, когда увидит, как ты их загваздала. Ты же знаешь.

* * *

Она стояла перед диваном в носках, ощущая неловкость, потому что обе женщины уставились на нее так, словно не догадывались, зачем она пришла в гостиную.

Свирепое выражение бабушкиного лица предвещало вспышку гнева, лицо матери было искажено рыданиями. Именно от такого уродства ее и оберегала мать, запрещая плакать.

– Только не сейчас, Доррит, мы разговариваем, – сказала мать.

Доррит огляделась.

– Где папа?

Женщины переглянулись. На мгновение мать напомнила ей перепуганного зверька, загнанного в угол. Причем уже не в первый раз.

– Побудь в столовой, Доррит. Там лежит несколько номеров «Фамилиен журнален», можешь полистать, – строго произнесла бабушка.

– Где папа? – повторила Доррит свой вопрос.

– Поговорим об этом потом. Он ушел, – отчеканила бабушка.

Доррит нерешительно отступила назад, не упустив из виду жест, адресованный ей бабушкой. «Да уйди же ты наконец!» – молча приказывала та.

С таким же успехом она могла бы остаться в саду.

Массивный обеденный стол в столовой еще был уставлен тарелками с затвердевшими кусочками цветной капусты и недоеденными котлетами. Вилки и ножи лежали на скатерти, запачканной вином из двух опрокинутых хрустальных бокалов. Тут все было совсем не так, как всегда. И Доррит уж точно не хотелось здесь оставаться.

Она направилась в прихожую, откуда в разные помещения дома вело множество высоких мрачных дверей с потертыми ручками. Большой дом делился на несколько частей, и Доррит, кажется, знала тут каждый уголок. Второй этаж пропитался запахом бабушкиных пудр и духов, который так сильно въедался в одежду, что продолжал отчетливо ощущаться, даже когда Доррит возвращалась с матерью домой. Наверху, в струящемся из окон потоке света, не было ничего интересного.

Зато она чувствовала себя очень комфортно на первом этаже заднего флигеля. Кисловато-сладкий табачный запах исходил от задернутых гардин и громоздкой мебели, какой Доррит нигде больше не встречала: большие пухлые кресла, в которые можно было забраться целиком, поджав под себя ноги, диваны, обитые коричневым бархатом и украшенные черными резными боковинами. Тут были дедушкины владения.

Час назад, до того как отец начал спорить с бабушкой, все они впятером уютно сидели за обеденным столом и Доррит думала о том, что этот день обернется вокруг нее теплым одеялом.

Но внезапно отец как-то неудачно высказался, от чего бабушкины брови немедленно взлетели на лоб, а дедушка поднялся и вышел из-за стола.

– Сами разбирайтесь, – бросил он, подтягивая лавсановые брюки, и удалился. Именно тогда ее и отправили в сад.

Доррит осторожно толкнула дверь в его кабинет. Вдоль стены стояли два коричневых комода, на которых размещались открытые коробки из-под обуви с образцами материалов. У противоположной стены стоял дедушкин резной письменный стол, полностью заваленный бумагами, исчерченными синими и красными линиями.

Здесь запах табака был особенно резким, хотя дедушки не оказалось в этой мрачной комнате. Похоже, табачный дым исходил из угла, где из щели между книжными полками вырывалась узенькая полоска света, разделяя письменный стол на две части.

Доррит подошла поближе, чтобы посмотреть на источник света. Это было любопытно – узкая щель между полками открывала неведомый мир.