Берег удачи - Кристи Агата. Страница 29

Пуаро сделал безуспешную попытку казаться скромным.

— Мосье Пуаро заинтересовался этим делом, — сказал с усмешкой Спенс.

— Да, правда, — подтвердил Пуаро. — Я был замешан в него, можно сказать, когда еще и дела-то не было.

И в ответ на их полные любопытства взгляды он рассказал о странной сцене в клубе, когда он впервые услышал имя Роберта Андерхея.

— Это подкрепит показание Портера, когда дело дойдет до суда, — задумчиво сказал главный констебль. — Это означает, что Андерхей действительно замышлял симулировать смерть и говорил, что думает использовать имя Инока Ардена.

Инспектор Спенс пробормотал:

— Да, но будет ли это считаться достаточно веским доказательством?

Слова, сказанные человеком, которого уже нет в живых.

— Это, может быть, и не будет считаться веским доказательством, — ответил Пуаро, — но это вызывает очень интересные соображения.

— Нам-то нужны не соображения, а какие-то конкретные факты, — сказал Спенс. — Нужно найти кого-нибудь, кто видел Дэвида Хантера в «Олене» или вблизи от него в субботу вечером.

— Это, должно быть, легко, — заметил главный констебль, хмурясь.

— Если бы это было за границей, в моей стране, это было бы легко, — сказал Пуаро. — Там было бы маленькое кафе, где кто-то постоянно пьет кофе по вечерам. Но в провинциальной Англии!.. — Он развел руками.

Инспектор кивнул.

— Часть людей сидит в трактире и не выйдет оттуда до закрытия, а остальные у себя дома слушают девятичасовую передачу известий. Если вы пройдетесь по главной улице между восемью тридцатью и девятью часами, улица будет совершенно пуста. Ни души.

— Он на это рассчитывал? — задумчиво предположил констебль.

— Может быть, — ответил Спенс, у которого был довольно несчастный вид.

Затем главный констебль и коронер ушли. Спенс и Пуаро остались вдвоем.

— Вам не нравится это дело, не правда ли? — с сочувствием спросил Пуаро.

— Этот молодой человек раздражает меня, — сказал Спенс. — С такими людьми никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Когда они вовсе и не виноваты, они держатся так, как вел бы себя преступник. А когда они виновны, вы могли бы поклясться, что они чисты как ангелы.

— Вы думаете, что он виновен? — спросил Пуаро.

— А вы? — ответил вопросом Спенс.

Пуаро развел руками.

— Хотел бы я знать, — сказал он, — какие именно факты говорят против него.

— Вы имеете в виду не точные улики, а все факты, которые дают возможность строить предположения?

Пуаро кивнул.

— Зажигалка, — сказал Спенс.

— Где вы ее нашли?

— Под телом.

— Отпечатки пальцев?

— Никаких.

— А, — сказал Пуаро.

— Да, — сказал Спенс. — Мне это и самому не очень нравится. Затем — часы этого человека остановились на девяти десяти. Это вполне соответствует медицинскому заключению и показанию Роули Клоуда, что Андерхей с минуты на минуту ждал посетителя.

Пуаро кивнул.

— Да, все очень точно сходится.

— По-моему, мистер Пуаро, нельзя не принимать во внимание, — продолжал Спенс, — что Дэвид — единственный человек (точнее говоря, он и его сестра), у которого есть хоть тень заинтересованности в убийстве. Или Дэвид Хантер убил Андерхея, или же Андерхей был убит неким приезжим, который следовал за ним по каким-то причинам, о которых мы ничего не знаем. Это кажется совершенно не правдоподобным.

— О, с этим я согласен.

— Видите ли, в Вормсли Вейл нет никого, кто был бы заинтересован в преступлении, разве что, по совпадению, здесь живет кто-то, кроме Хантера, кто был связан с убитым в прошлом. Я никогда не исключаю возможности совпадения, но в данном случае нет ни намека на что-нибудь подобное.

Роберт Андерхей был чужим для всех, кроме этих брата и сестры.

Пуаро кивнул.

— Семья Клоудов должна была бы беречь Роберта Андерхея как зеницу ока.

Роберт Андерхей, живой и здоровый, означал бы для них огромное состояние, которое они поделили бы между собой.

— И снова, мой друг, я с жаром соглашаюсь с вами. Роберт Андерхей, живой и здоровый, — это как раз то, что им было нужно.

— Итак, мы приходим к прежнему выводу: Розалин и Дэвид Хантер — единственные два человека, у которых есть мотивы к преступлению. Розалин была в Лондоне. Но Дэвид, как мы знаем, был в Вормсли Вейл в тот день. Он прибыл на станцию Вормсли Хит в пять тридцать.

— Итак, мы имеем мотив, написанный крупными буквами, и тот факт, что с пяти тридцати и до какого-то не установленного времени Хантер был здесь.

— Точно. Теперь возьмем рассказ Беатрис Липинкот. Я верю этому рассказу. Она действительно подслушала то, о чем рассказывает, хотя, возможно, несколько все приукрасила — ведь это так свойственно человеческой природе.

— Да, свойственно, вы правы!

— Помимо того, что я хорошо знаю эту девушку, я верю ей и потому, что некоторые вещи она просто не могла бы выдумать. Например, она никогда прежде не слышала о Роберте Андерхее. Поэтому я верю ее рассказу о том, что произошло между этими двумя мужчинами, а не рассказу Дэвида Хантера.

— Я тоже, — сказал Пуаро. — Она произвела на меня впечатление необыкновенно правдивой свидетельницы.

— У нас есть подтверждение, что ее рассказ правдив. Как вы думаете, для чего брат и сестра отправились в Лондон?

— Это один из самых интересных для меня вопросов.

— Видите ли, денежное положение таково: Розалин имеет только пожизненный доход с собственности Гордона Клоуда. Она не может касаться капитала, не считая, кажется, тысячи фунтов. Но драгоценности принадлежат ей. Так вот: первое, что она сделала в городе, это отнесла несколько наиболее ценных вещей на Бонд-стрит и продала их. Ей срочно нужна была большая сумма денег — иными словами, ей надо было заплатить шантажисту.

— Вы называете это уликой против Дэвида Хантера?

— А вы нет?

Пуаро покачал головой.

— Доказательством, что шантаж имел место, это может быть. Но доказательством намерения совершить убийство — нет. Это несовместимо, мой дорогой. Или молодой человек собирался платить, или же он задумал убийство. Вы нашли доказательство того, что он собирался заплатить.

— Да-да… Может быть и так. Но он мог изменить свое решение.

Пуаро пожал плечами.

— Я знаю людей такого типа, — задумчиво продолжал инспектор. — Это люди, которые хорошо проявили себя во время войны. Колоссальная отвага. Дерзость. Безрассудное пренебрежение собственной безопасностью. Эти люди пойдут на что угодно. Обычно они получают ордена, но заметьте: чаще посмертно. Да, во время войны такой человек — герой. Но в мирное время… в мирное время такие люди часто кончают тюрьмой. Они любят опасность, не умеют идти прямо, и им наплевать на общество… И наконец, они ни во что не ставят человеческую жизнь.

Пуаро кивнул.

— Говорю вам, — повторил инспектор, — я знаю людей такого рода.

На несколько минут наступило молчание.

— Ну что ж, — сказал наконец Пуаро. — Мы пришли к выводу, что перед нами тип человека, способного на убийство. Но это все. Мы не продвинулись ни на йоту.

Спенс взглянул на него с любопытством.

— Вы сильно заинтересовались этим делом, мосье Пуаро?

— Да.

— А почему, разрешите спросить?

— Честно говоря, я и сам не вполне понимаю, — развел руками Пуаро. — Может быть, потому, что когда два года назад я сидел в клубе моего приятеля и очень неважно себя чувствовал (я не люблю воздушных налетов, я не смельчак, хотя мне и удается скрывать это), так вот, я говорю, когда я сидел в курительной клуба моего приятеля с отвратительным чувством вот здесь, — Пуаро выразительно погладил свой желудок, — там что-то бубнил клубный надоеда, добрейший майор Портер. Он рассказывал длинную историю, которую никто не слушал, кроме меня. А я слушал потому, что хотел отвлечься от мыслей о бомбах, и потому, что факты, о которых он рассказывал, показались мне интересными и наводящими на размышления… И я еще тогда подумал о возможных последствиях той ситуации, о которой рассказывал майор. И теперь действительно кое-что произошло.