Рыцарь из ниоткуда. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович. Страница 9

Сторожко, словно угодивший в незнакомые места зверь, оглядел комнату.

Дверь напротив окна – обычная высокая дверь, полукруглая вверху, аркообразная, с фигурной черной ручкой, затейливо выгнутой. Овальное зеркало в желтой металлической раме – оно отражало часть пола и стены, а Сварога не отражало, он лежал в стороне. Пол то ли устлан серо-голубым ковром, то ли искусно раскрашен. Пожалуй, все-таки ковер, решил Сварог, хорошенько присмотревшись. Он долго пытался понять, чего в комнате не хватает. Сообразил вскоре: нигде не видно ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего светильник. Ни электрических ламп, ни канделябров со свечами.

Проходила минута за минутой, и ничего не случилось. Абсолютно ничего.

Никто не появлялся – ни люди, ни чудовища. Едва слышно шелестела за окном листва, легкое дуновение ветерка пронеслось по загадочной комнате.

Сварог решился, откинул пушистое белое одеяло, состоявшее из мириад крохотных белых цветов, неведомым образом удерживавшихся вместе. Опустил ноги на пол. Его первые открытия сводились к следующему: во-первых, он был гол, как Адам, исчезли одежда, часы, обручальное кольцо, только крестик на шее остался; во-вторых, под ногами был действительно ковер, на редкость мягкий. И, разумеется, в-третьих… Самое интересное. Оказывается, за высокой спинкой кровати стоял широкий стол на толстых точеных ножках. Там лежала аккуратно разложенная одежда. Но не она казалась самым интересным, а предмет, как две капли воды похожий на меч в ножнах. Голубые ножны украшены золотыми на вид накладками – листья, стилизованные цветы, звезды с количеством лучей от четырех до семи. Черная рукоять, удобная для ладони, вся в ребристых выпуклостях, с короткой крестовиной. На крестовине и в навершии – красные ограненные камни с фасолину величиной. Хм, рубины?

Быть может…

Воровато оглянувшись на дверь, Сварог левой рукой придержал ножны, прижимая их к столешнице, а правой осторожно вытянул меч – длинный, узкий, обоюдоострый. Лезвие зеркально отблескивало. Сварог коснулся им края стола, прижал едва-едва – и осталась глубокая зарубка. Пробормотав смущенно: «Тьфу, черт…», Сварог попытался загладить ее ногтем – не получилось.

Он взмахнул клинком – ну какой же мужик откажется поиграть такой игрушкой? – и опешил. Фехтованием он не занимался сроду, даже в детстве его обошла общая эпидемия – когда в шестьдесят шестом впервые показали французских двухсерийных «Трех мушкетеров» и пару месяцев пацанва лихо сражалась по дворам и улицам кто добротно выструганными шпагами, кто палками. Логично было бы предугадать, что с мечом он управится не ловчее сельской бабушки, которой сунули автомат с примкнутым штыком и велели поработать с манекеном.

Вышло совсем наоборот. Он как-то удивительно ловко и хватко взмахнул мечом. Непонятно, откуда что бралось, но Сварог почувствовал, что может владеть этой штукой, и неплохо. Он знал, что умеет владеть мечом, хотя не умел этого никогда. Примерно так можно описать его ощущения и впечатления.

Клинок свистнул в воздухе – Сварог сделал пару выпадов, не суливших ничего доброго противнику, если бы тот оказался напротив, закрылся, нанес сверху вниз косой рубящий удар. И подумал, что выглядит глупее глупого – голый с мечом в руке. Осторожно вложил меч в ножны, приступил к одежде – в конце концов, кому другому она предназначалась, как не ему? Присмотрелся, повертел, приложил к себе – и быстро разобрался.

Трусы были самыми обычными, разве что узковатыми и длинноватыми, чуть не до колен. Носки и белая рубашка с широким воротником раздумий не вызывали. Костюм, светло-серый с красным, заставил его покрутить головой озадаченно – штаны на пуговицах, заправленные в высокие мягкие сапоги, могли в сочетании с рубашкой обратить Сварога и в гусарского ротмистра вне службы, и в принарядившегося ковбоя. Зато кафтан – или камзол – никак не подходил ни двадцатому, ни даже восемнадцатому веку. Хотя и украшенный алым кружевом, золотыми пуговицами и шитьем на обшлагах, он не походил ни на один наряд, более-менее знакомый по историческим фильмам. Ровным счетом никаких ассоциации не вызывал.

– Хотя специалист из вас, майор, в данном вопросе, прямо скажем, хреновый, – сказал Сварог вслух ради вящей бодрости.

Взвесил на руке цепь, судя по тяжести, золотую – ее, ежу ясно, следовало надеть на шею, потому что больше просто некуда, не ногу же обматывать? Вряд ли привычки здешних обитателей настолько уж экзотичны. О назначении трех перстней с красным, синим и бесцветным – бриллиант? – камнями мог бы догадаться и дебил. Сварог, чуть повозившись, унизал перстнями пальцы, застегнул литую пряжку широкого пояса с мечом и, твердо постукивая каблуками, прошел к высокому зеркалу.

Ну что ж, могло быть и хуже. Он вовсе не выглядел ряженым. Все было ему впору, костюм сидел, как влитой, сапоги не жали. Присмотрелся внимательнее к своему лицу в зеркале. Это был он и не он – немножко не такой. Волосы и усы стали гуще, кожа слегка посветлела, стала чище и моложе. Словно юность вернулась. В курсантах он был точно таким, даже похуже. Сварог ухарски пригладил усы ногтем большого пальца. Румяный молодец в зеркале ему определенно нравился, несмотря на педерастическую золотую цепь – в конце концов, при таком наряде она кажется самой обычной, и если здесь все так ходят…

Подошел к окну, по пояс высунулся наружу, огляделся во все стороны, вверх, вниз.

Он смотрел из окна второго этажа, и над ним было еще несколько этажей. Как велико здание из темно-вишневого кирпича, определить не удалось – и справа, и слева стены круто изгибались, уходя из поля зрения.

Словно он находился в башне. Повторяя очертания стен, вдоль дома тянулась желтая мощеная дорожка. За ней росли деревья, а за деревьями поднималась круглая темно-красная башенка с затейливыми зубцами поверху и узкими стрельчатыми окнами. И безмятежно сияло солнце. И тишина.

Ну и что дальше? Пора поискать кого-нибудь. Не похоже, чтобы он пребывал на положении узника, да и это старинное на вид здание, окруженное безмятежным лесом, не походило на узилище.

Правда, есть один нюанс… Именно в таких зданиях любят размещаться Конторы. А Конторы во сто раз опаснее тюрем…

Он заморгал, тряхнул головой, вцепился в подоконник. Нет, не чудится – темно-красная зубчатая башенка вдруг поплыла вдаль, уменьшаясь, а потом провалилась вниз, словно ушла под землю…

Сварог застыл с разинутым ртом. В голове промелькнуло: «Опять начинается?!» Растерянно огляделся, ожидая новых фантасмагорий и превращений.

Но ничего не происходило. Мир был реален, многокрасочен и четок, шелестели зеленые кроны, сияло солнце, из-за круто выгибавшейся стены здания показались два человека в черном и неспешно пошли по дорожке, чинно беседуя.

– То есть подсознательная боязнь океана? Вы полагаете?

– Вполне вероятно. Я могу показать расчеты траекторий.

Сварога охватило странное чувство – он понимал каждое слово и смысл фраз, но твердо знал, что говорят не по-русски и уж безусловно не по-французски. Повторялась история с мечом – он умел то, чего не умел никогда, знал что-то и не понимал, откуда он это знает.

За его спиной серебристо прозвенел колокольчик.

Звук шел от двери. Сварог обернулся туда. Вот они и начинаются, события… Рука каким-то очень привычным жестом легла на рукоять меча, но пальцы тут же отдернулись – у его неведомых хозяев было предостаточно и возможностей, и времени причинить ему вред, пока он то ли валялся без сознания, то ли спал.

Дверь распахнулась плавно, бесшумно, в комнату вошел старый, седой человек в темном костюме того же покроя, что у Сварога, – только вошедший был без меча. Зато на груди у него на золотой цепи висела золотая же эмблема, до смешного, до недоумения знакомая эмблема медиков – змея и чаша. А на левой стороне груди посверкивала красной эмалью и красными камешками то ли звезда, то ли снежинка – нечто весьма напоминавшее орден.

С блюдце величиной.

Двигаясь не без грации, но явно суетливо, старик очутился перед Сварогом, быстро окинул его взглядом и изобразил обеими руками нечто церемониально-галантное: