Рыцарь из ниоткуда. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович. Страница 97

– Вот уж что мне в голову не придет… – искренне сказал Сварог, вспомнив беззвучный вихрь, швырявший его с потолка на стены.

Он вышел. Мара тут же поднялась со светло-коричневого дивана у стены и молча пошла рядом, стараясь попадать в ногу, украдкой косясь на него снизу вверх.

– Ну что ж, прелестное дитя… – сказал Сварог, ломая голову, как же с ней держаться. – Скажи-ка, куском теста человека можно убить?

– Запросто, – она едва заметно улыбнулась. – Сначала…

– Избавь от подробностей. Тебе уже объяснили, что мы будем делать?

– Да.

– И как ты к этому относишься?

Она дернула плечом:

– Приказ есть приказ. Вы командир.

– Ты.

– Нет, командир вы.

– Ты не поняла. Предлагаю перейти на «ты».

– Есть.

– А тебе самой как больше нравится?

– Все равно.

– Стой, – сказал Сварог, и она послушно остановилась. – Это правда, что ты сейчас подумала: «И чего ты такой дурак?» Приказываю отвечать.

– Если приказываете, то что-то вроде я и подумала…

Сварог откровенно, не таясь, почесал в затылке:

– Послушай, прелестное дитя, как бы нам побыстрее найти общий язык? Чего ты не любишь?

– Когда мне рассказывают сказки с таким видом, словно отчего-то решили, что я не читала ни одной. Когда ко мне относятся несерьезно, – она запнулась, но все же закончила с непроницаемым видом:

– Когда меня называют «прелестное дитя».

– А что ты любишь? Три-четыре позиции хотя бы.

– Летать по воздуху. Охотиться на кабана. Шоколад, горький. Мужчин, которые мне понравятся, – она дерзко глянула Сварогу в глаза. – Да.

– Что – «да»?

– Отвечаю на твой последний вопрос.

– Это какой?

– Который ты не стал задавать – нравишься ли ты мне.

Сварог едва не подавился смехом, но справился:

– Послушай, а если я сейчас заржу, это будет означать, что я отношусь к тебе несерьезно?

Мара впервые задумалась:

– Наверное, да…

– Тогда не буду, прелест… тьфу, Мара. Или ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались как-то иначе?

– Мне нравится, когда меня зовут «кошка».

– Тебе удивительно подходит, – сказал Сварог.

– Я знаю.

– И подразумевается, конечно, не домашняя мурлыка, а?

– Конечно, – мимолетно улыбнулась Мара.

– А мечта у тебя есть, кошка?

– Конечно. Я мечтаю заслужить дворянство. Это невероятно трудно, но иногда удается, за особые заслуги трону… Тогда я сама смогла бы составить себе герб. Я бы взяла дикую кошку. Золотую. На синем.

Вот сейчас это и впрямь была мечтавшая о кукле девочка. Почти что.

– Считай, тебе невероятно повезло, – сказал Сварог. – Останусь тобой доволен – получишь дворянство.

Мара грустно сморщила нос:

– Одна императрица может возводить в дворянство.

– Это здесь, – сказал Сварог. – Я ведь еще и барон там, внизу, в Пограничье. Взаправдашний вольный ярл, каковой имеет право возводить в дворянство.

Она остановилась, обернулась, разинув рот, словно ребенок перед витриной кондитерской, уставилась широко раскрытыми глазищами:

– Что я должна сделать?

Сварог с удивлением понял, что и в самом деле стал во мгновение ока господином, командиром и повелителем. Чуть смущенно пожал плечами, подтолкнул ее к распахнувшейся двери виманы:

– Да господи, ничего. Пошли. Когда вернемся, получишь дворянство. Ни за что, просто так. Обещаю.

«Не каркай, дубина, не каркай, – зло и тоскливо подумал он. – Ты вернись сначала. Барон, так твою… Ладно, пусть у нее уже сейчас будет герб, потому что детям не следует играть в такие игры, и коли уж их затянуло в эту чертову мельницу, не тобой устроенную, пусть у одного хотя бы будет кукла…»

Он не врал девчонке ни капельки – согласно законам Империи, оставался полноправным вольным ярлом, имеющим право возводить в дворянство, равно как и лишать такового (а также другие права и привилегии, см. Латеранское уложение которого-то года…). Когда он вернулся из Харлана, к его превеликому удивлению, самым серьезным и сложным предметом обсуждения стало как раз нечаянно свалившееся на него баронство, к которому департамент герольдии отнесся более чем серьезно. Почтенные старцы из капитула, оставив все прежние дела, совещались четыре часа без отдыха и перекуров – в присутствии подыхавшего от скуки Сварога, понимавшего из их разговоров не более одной десятой. Когда он, озверев, заикнулся было, что, в общем, не претендует на нежданный манор и готов отречься, старцы удивленно воззрились на него, дружно бормоча что-то о легкомысленной молодежи, не уважающей традиций. И упоенно продолжали диспут, плавно переходящий в свару и обратно. От тоски Сварог понемногу стал их понимать.

С одной стороны, прецедентов прежде почти не случалось. С другой – традиции должны быть соблюдены. Вокруг этих двух тезисов и крутилось все.

Рехнуться можно было от параграфов, забытых имен, ссылок на императорские указы и исторические примеры, которыми щедро осыпали друг друга сановные старцы, похоже, впервые за несколько сот лет столкнувшиеся с чем-то по-настоящему увлекательным. Наконец большинством голосов решено было не отдавать столь занимательную игрушку Палате Пэров и Тайному Совету, а разобраться своими силами – чтобы было что вспомнить и рассказать внукам… После второго голосования старцы, опять-таки большинством голосов, постановили, что лорд Сварог, граф Гэйр, лейтенант лейб-гвардии и камергер, имеет право отныне присовокупить к своим титулам еще и «барон Готар» – со всеми вытекающими отсюда правами и вассальными обязанностями по отношению к Императрице Четырех Миров.

А коллизии, буде таковые возникнут, станут разрешаться тем же департаментом герольдии, истосковавшимся по настоящему делу…

– Ты не шутишь? – настойчиво спросила Мара, сбив его с мысли. – Обещаешь?

– Тьфу ты, – сказал Сварог и, не раздумывая, потащил меч из ножен. – А встаньте-ка вы на колени, любезная моя. – И прикоснулся концом клинка к ее плечу. – Я, барон Готар, в силу данной мне власти и согласно древним традициям, жалую вас дворянством, дабы вы несли это высокое звание с честью и в час развлечений, и в час испытаний… Ну вот и все, можешь встать, кошка. Сочиняй герб.

Ее глаза сияли таким счастьем, что Сварог, которому доставить ей это маленькое удовольствие было не труднее, чем выкурить сигарету, почувствовал себя крайне неловко – словно перевел старушку через дорогу, а она вдруг принялась совать ему миллион в твердой валюте. Вот и пригодилось для чего-то полезного дурацкое баронство…

Глава 3

ОТЕЦ

Заложив руки за спину, Сварог подошел к мраморным перилам и задумчиво посмотрел вниз. С ярко-зеленой лужайки перед фронтоном замка доносились азартные возгласы и гулкое веселое гавканье. Там схватились две ярких индивидуальности, и коса нашла на камень – Мара пыталась сграбастать Акбара за шкирку или хотя бы коснуться ладонью, но огромный черный пес переигрывал ее на всем поле. Бешено метался вокруг, так, что Мара казалась окутанной черным туманом, и, как бы ни крутилась рыжая кошка в немыслимых стойках и блоках, руки встречали либо пустоту, либо жуткие клыки, щелкавшие рядом с ее пальцами. Она чуть ли не плакала от обиды и злости, но не сдавалась. «Дети», – проворчал Сварог, вернулся в библиотеку и сел за стол, совершенно не представляя, чем ему за столом заниматься.

Вообще-то в доме был порядок. Пес немного скучал, рос не по дням, а по часам, носился по всему поместью, возникая, как обычно, в самых неожиданных местах. Карах прижился в домике дворецкого – в замок он и носа не казал, ссылаясь на какие-то неизбежные сложности в отношениях с фамильным домовым, проистекавшие из непонятных Сварогу древних традиций маленького народца. И набивался сопровождать Сварога в новых путешествиях.

Сварог туманно пообещал – но это было еще до разговора с Гленором и его друзьями. Караха никак нельзя брать с собой в Ронеро. Польза от него там оказалась бы немалая, но как прикажете его замаскировать в огромном городе?