Недотрога для Сурового (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна. Страница 50

Как же он хорош! Красивый, подтянутый, в модном костюме!.. Я очерчиваю взглядом крепкие бёдра и сама себе завидую. Ни до, ни после знакомства с ним не встречала таких мужчин! Да и разве смотрю на кого-то всерьёз, когда у меня уже есть самый идеальный?..

В конце занятия Суровин привычно обводит взглядом своих учеников, останавливаясь ненадолго на каждом лице, и я сползаю чуть ниже, прячась за головами впереди сидящих парней.

– У кого-нибудь остались ещё вопросы? – громко спрашивает он.

– Только если вы не решили наконец утолить наше любопытство и ответить на единственный вопрос, который нас очень интересует, профессор, – со смехом произносит женский голосок. – Скажите, вы женаты?

Я с любопытством отыскиваю источник звука и изучаю милую блондинку в розовом. На крошечное мгновение моё сердце ёкает, но я заставляю его успокоиться. В чём в чём, а в верности, искренней любви и глубокой привязанности Сергея сомневаться не приходится!

Но сейчас он добродушно смеётся над вопросом своей студентки и отвечает:

– Нет. Я не женат.

В его тоне нет ноток игривости или флирта, простая констатация факта, но счастливые возгласы и вздохи всё равно наполняют аудиторию, а у меня, что называется, сосет под ложечкой. Вот уже больше трёх лет мы живём вместе, как семейная пара, и не расстаёмся более, чем на восемь часов в день. Казалось бы, штамп в паспорте и кольцо на пальце ничего не решают. От них не зависит ни крепость союза, ни физическая близость, ни тепло в отношениях. Но, как и любая другая до безумия влюблённая девушка моих лет, я мечтаю о свадьбе. А Суровин не торопится делать мне предложение.

Возможно, он всё ещё ждёт, что Лена примет наши отношения и начнёт общаться хотя бы с ним, а может, он и вовсе не собирается снова жениться… или не собирается жениться на мне, я не знаю. И не решаюсь заговорить на эту тему. Поэтому его ответ задевает меня больше, чем я готова признать.

Сижу, словно в воду опущенная, и смотрю, как мужчина собирает в сумку вещи со стола, убирает ноутбук. Первые студенты поднимаются со своих мест, и я вливаюсь в их ряды, чтобы выйти столь же незамеченной.

Стою возле новенькой блестящей машины, подставив лицо солнцу, пока не слышу поблизости родной голос:

– Вы только посмотрите-ка, кто тут к нам приехал! – С моей любимой сексуальной усмешкой на лице Сергей подходит вплотную и, не мешкая ни секунды, целует меня. – Я соскучился, Юль. Знаешь, я так соскучился!..

– Я соскучилась сильнее! – говорю ему.

– Это точно! – смеётся он. – Настолько сильнее, что прокралась на занятие…

– Ты заметил? – удивляюсь я.

– Я всегда чувствую, когда ты рядом, ягода. – Смотрит на меня с нежностью Сергей. – Ты же моя половинка!

– Ах, так ваше сердце всё-таки несвободно, профессор? – не могу удержаться и поддразниваю его, пародируя голос той блондинки.

Суровин разражается смехом:

– Я сказал, что не женат, но не говорил, что свободен.

– Верно, – сварливо вздыхаю в ответ, в очередной раз проглатывая свои вопросы. – Что с твоей машиной?

– Пробил колесо на подъезде к городу, Юль, поэтому и вызвал тебя, – скороговоркой тараторит он. Я с подозрением смотрю в его глаза и спрашиваю:

– Правда пробил? Или нашёл хороший повод, чтобы вынудить меня совершить поездку дальше привычного маршрута? Ты же знаешь, как мне страшно, да? Я получила права месяц назад, Сергей!..

Он порывисто прижимает меня к себе и целует.

– Ягода, тебе нужно набираться опыта. От пятиминутных поездок дважды в день у тебя его не прибавится. – вздыхает Сергей Дмитрич. – Но колесо я правда пробил, даже на первую лекцию опоздал: пока эвакуатор дождался, пока на такси доехал…

– Ты в порядке? Не пострадал? – с тревогой спрашиваю я.

– Со мной всё хорошо, не волнуйся. – заверяет он. – Давай-ка уже выдвигаться, Юлька, а то будешь тащиться как черепаха, так и к открытию выставки опоздать недолго!..

Я обиженно надуваю губы, и мужчина смеётся. А чего, спрашивается, смеяться? Последние недели у меня и так нервы ни к чёрту, и последнее, чего мне хочется, это слушать его шуточки про моё вождение.

– Всё пройдёт великолепно, – тихо обещает он, словно это его, а не мои картины будут представлены на персональной выставке в самом модном месте нашего небольшого города!

Это моя первая личная выставка, и вот уже пару месяцев я толком не ем, не сплю, не живу, переживая, как всё пройдёт. В частности меня интересует, оценит ли Суровин мой сюрприз, поймёт ли он его, окажется ли к нему готов, и это отнимает гораздо больше сил и душевного равновесия, чем переживания по поводу общественного мнения.

Очередные тридцать километров сжигают остатки нервов. Хорошо ещё, что Сергей в принципе никогда не лезет под руку с непрошенными советами, пока я сосредоточена на дороге, а то сомнительно, что мы вернулись бы до ночи. Но я преодолеваю этот путь в рекордные пятьдесят минут. Почти на полчаса быстрее, чем добиралась до университета.

Дома не знаю, за что хвататься. Подготовленное накануне платье-футляр вдруг начинает казаться мне неподходящим, и я выгребаю из шкафа все вешалки, критически разглядывая свои немногочисленные наряды.

От досады хочется плакать. Ну почему я такая упрямая? Почему не позволила Сергею отвезти меня в магазин и купить новое платье? Теперь я жалею, и это портит настроение окончательно.

– Юль, ну ты чего? – спрашивает Суровин, когда заглядывает в спальню и обнаруживает меня сидящей на горе бессмысленных тряпок.

– Мне нечего надеть, – жалуюсь ему.

Мужчина подходит ближе и садится рядом. Взяв мою руку, он успокаивающе поглаживает ладонь большим пальцем и вздыхает.

– Ты так волнуешься, нервничаешь последние недели, что у меня начинают закрадываться нехорошие подозрения, – говорит неожиданно. – Я никогда не видел тебя такой… Словно кто-то особенный впервые увидит твои работы…

Я прикусываю губу. Как же он прав, но как ошибается! Кто-то особенный – он – впервые увидит одну из моих работ. Тоже особенную. И я не могу перестать переживать на этот счёт.

– Не говори глупостей, – выдавливаю я. – Просто не могу перестать вспоминать, чем закончилась моя первая выставка…

На лицо Суровина набегает тень, но он улыбается, мгновенно расслабляясь.

– Всё в прошлом, Юль. Больше такого не случится.

Знаю, что пользуюсь запрещённым приёмом, отвлекая внимание своего мужчины от реальных причин своего беспокойства, но ничего поделать с собой не могу. Хочу, чтобы всё прошло по плану: не зря же я писала эту картину так спешно, практически без отдыха!

Мне кажется, ещё немного и он догадается прямо сейчас. Я вообще удивлена, что мой великий математик ещё не произвёл нужных расчётов и не устроил мне допрос с пристрастием!

Но Сергей Дмитрич понимает моё задумчивое состояние по-своему: дерзко ухмыляется и заваливает меня на спину, нависая сверху.

– Знаешь, Юль, я тут подумал, что тебе не помешает немного расслабиться!

– М-м-м, – протягиваю я. – А ты точно знаешь, как меня отвлечь!

– Точно знаю, – с готовностью кивает он, набрасываясь на мои губы.

Толстые пальцы ловко расправляются с завязками лёгкого халатика и оглаживают тело под ним. Губы пробегаются чувственными поцелуями по скулам, подбородку, шее, касаются ключиц.

Мужчина обхватывает ладонями полушария груди и совершенно неожиданно для меня задумчиво протягивает:

– Больше, что ли, стали? – Но вопрос остаётся без ответа, ведь он вбирает в рот один сосок, скручивая между пальцами второй, и нам становится не до разговоров.

Суровин спускается ниже, располагаясь между моих гостеприимно раскинутых в стороны ног. Щёлкает языком по средоточию всех моих нервных окончаний, и я нетерпеливо поднимаю бёдра ближе к его жаркому рту, блаженно постанывая и прикрывая глаза. Он точно знает, что делать… Идеальный… Только мой…

Со счастливой, удовлетворённой улыбкой разглядываю собственное отражение.

– Красивая, красивая, – усмехается Суровин, возникая рядом. – И счастливая. Люблю, когда ты счастливая! Люблю тебя!