Купленная жена (СИ) - Вин Аманда. Страница 6

Вхожу и не могу протолкнуться. Толпа мужчин разделилась по группам и беседуют по разным столикам, перекусывают. Оглядываюсь по сторонам, не знаю куда дальше идти.

Очень много мужчин за шестьдесят, но есть и ровесники.

Меня не радует их компания. Встречу знакомого — вопросов потом не оберёшься.

Раздаётся какой-то звук, все замолкают, на лестницу выходит Эмма, приглашает всех на третий этаж. Мы поднимаемся. Нас провожают в помещение что-то типа кинотеатра или театральной сцены.

Все ещё хуже, чем я представлял. Выкупить ее у одного – труда не составит. А вот у тысячи других — уже задача сложнее.

У меня очень хорошие доходы, очень. И все-таки я могу ее упустить.

Я протираю рукой влажный лоб и пытаюсь успокоиться. Никогда не был азартным человеком: что происходит со мной сейчас?

Дрожь в груди не унимается.

Начинается аукцион. Одну за другой на сцену выводят девушек. Повсюду слышатся радостные вопли и визги. Всем, видимо, весело. Один я злюсь, и невидимая струна внутри продолжает все больше растягиваться.

Каких-то девушек покупают, каких-то нет. Некоторых очень дорого. Но ещё ни разу не была названа сумма, которую я не мог бы побить.

Наконец, ведущий называет ее имя. И я впервые сосредоточенно смотрю на сцену. Еву выводят не как всех остальных — в белом платье. А черт возьми: в красном! Которое идеально подчеркивает ее красоту.

Встречаюсь с Евой взглядом. Струна в груди начинает уменьшаться. В зале полно народу, и все-таки она посмотрела на меня.

— А это наш особый экземпляр, — говорит ведущий.

Почему-то хочется двинуть ему по роже.

Называют первоначальную ставку. Перебиваю.

Мужчина, на вид ровесник моего отца, с длинной седой бородой (чем, кстати, тоже напоминает моего «батюшку») поднимает руку и называет свою сумму.

По залу проносится возглас удивления. Самая большая за сегодня (если я ничего не упустил).

Я перебиваю ставку.

Леонид М. (так именует ведущий моего «соперника») набавляет снова.

Я отвечаю.

Все остальные молча наблюдают за нашей схваткой.

Значит, это и есть тот второй, который ее «забронировал»? Захотелось на старости лет попробовать молодую девочку? Она же ему не то, что в дочери, она ему во внучки годится.

Старый извращенец.

Со мной ей будет в тысячу раз лучше.

Так. Мне все это пздц как надоело. Задерживаю взгляд на Еве. Непонятно, о чем она думает. Смотрит куда-то в сторону, как будто мы сейчас не ее купить пытаемся. Руки сзади в замке.

Бл*дь, Ратмир, может не стоит тратить настолько большую сумму из-за дурацкий прихоти?

Я могу купить другую жену, они все одинаковые. Другие больше будут радоваться, чем эта.

Я себя уговариваю, а моя рука поднимается вверх. И я говорю сумму, в два раза большую последней ставки.

Очень большая сумма.

Огромная.

Я ни разу не тратил разом так много денег.

Мужик с бородой встаёт и покидает зал. Приезжал сюда только ради неё? Как и я?

Слышу заветное «Продано». Мне даже аплодируют, «поздравляют» с покупкой.

Снова встречаюсь взглядом с Евой. Смотрит на меня так, как будто хочет сказать: «Ты ещё пожалеешь об этой покупке».

Глава 7

Захожу в раздевалку, меня всю трясёт.

На сцене в глаза слепил свет, я плохо видела зад. Но, конечно, смогла заметить самодовольное лицо этого… мерзавца.

Что если, Леонид – какой-нибудь мой родственник? Хотел выкупить меня, чтобы спасти.

Маловероятно, но все же…

— Ну что там? Тебя купили? — ко мне подлетают другие девчонки.

Киваю.

— Кто он? Смогла разглядеть?

— Я слышала, это тот же самый, что приезжал к нам, — отвечает ей другая вместо меня.

— Капец, Ева, он помешался, что-то я уже и не завидую тебе.

Пропускаю эти реплики мимо ушей.

Ищу глазами Дарину. Ее нигде нет. Значит, она после меня… и сейчас продают ее.

Какая мерзость. Все эти мужчины, сидящие в зале — не люди, а стадные животные. В них нет ничего человеческого! Только низменные инстинкты. Слышала, как некоторые из них кричали девушкам: «Эта красивая шлюшка. Будешь моей личной игрушкой».

«А она сможет родить мне сына?»

«Эта будет постоянной любовницей, втайне от жены».

Ха-ха-ха.

Я еле сдержалась, чтобы не прокричать ругательства. У меня даже на коже остались красные пятна: так сильно я сжимала кулаки.

Ратмир купил меня снова.

Пока они с этим Леонидом друг за другом называли ставки, я не могла определиться: какое из двух зол меньшее. Леонид, возможно, сможет пролить тайну на мое происхождение… А если нет? Что, если просто старый хрыч, который присмотрел меня давным-давно в какой-нибудь анкете? Тогда, получается, выйти за Ратмира было бы лучше… Лечь с ним в постель мне не хочется, но это хотя бы будет не сильно отвратительно, потому что он…хорош собой и молод.

Дверь открывается, заходит Дарина. Идёт и еле передвигается на ногах. Хватаю ее под руки и сажаю на стул.

— Тебя купили?

Кивает.

— Ну, давай, скажи что-нибудь, кто он?

— Не знаю...

— Он старый?

— Лет тридцати пяти.

— Почему ты такая расстроенная? — спрашиваю.

Вопрос странный, конечно. Понятно почему! Потому что нас за людей не считают… и все-таки я знаю Дарину: она бы не расстроилась, если бы ее купил Ратмир или кто-то похожий.

— Я видела у него кольцо на пальце, — отвечает подруга.

Теперь мне все ясно.

Дарина была бы рада стать чьей-то женой. И довольно искренни рада. Она не я. Могла бы полюбить любого.

Но вот быть чьей-то любовницей или игрушкой. Это не для неё.

***

Все девушки расходятся по своим комнатам. В том числе и Дарина. А я все сижу в раздевалке и думаю, что делать дальше.

Если бы я могла помочь подруге… Но как?

От несправедливости даже слёзы на глазах появляются. Мне все равно в качестве кого меня купили бы, я все равно собираюсь бежать. Рано или поздно.

И почему Ратмир не купил Дарину? Было бы намного лучше.

В комнату кто-то заходит. Я не поднимаю лица. Слышу восхищенный шёпот Эммы: «Ева! Вот ты где? Я тебя ищу. Как тебе повезло, ещё никого так дорого не покупали! Это рекорд. Не только в России, а вообще…Можешь себе представить?»

Быстро вытираю слезы, но все равно не могу успокоиться. Чувствую себя ужасно.

Эмма подходит и больно хватает меня за плечо, говорит грубым тоном:

— Ты, видимо, не понимаешь, как тебе повезло? Сидишь тут одна, страдаешь.

— Нет, не понимаю! — огрызаюсь я. — Что хорошего? Меня ему продали как вещь, и цена не имеет значения, я для него всего лишь вещь!