Человек в коричневом костюме - Кристи Агата. Страница 43

Люди, паковавшие их, говорили, что игрушки чрезвычайно неудобной формы (!), и придется изготовить специальные ящики. Я указал миссис Блейр, что, когда звери прибудут в Англию, они обойдутся в фунт стерлингов за штуку!

Пейджет стремится вырваться ко мне в Йоханнесбург. Я отговорюсь необходимостью позаботиться о ящиках миссис Блейр, чтобы удержать его в Кейптауне. Я написал ему, что он должен получить ящики и присмотреть за тем, чтобы они были надежно размещены, поскольку в них находятся редкие антикварные вещи огромной ценности.

Итак, все устроилось, и мы с мисс Петтигрю отбываем вместе. И любой, кто видел ее, согласится, что это абсолютно пристойно.

Глава XXIX

Обстановка здесь нездоровая. Используя хорошо известную фразу, которую я так часто читал, мы все живем на краю вулкана. Шайки бунтовщиков, или так называемых забастовщиков, патрулируют улицы и кровожадно косятся на вас. Полагаю, они уже готовятся к убийствам и составляют списки разжиревших капиталистов. Вы не можете пользоваться такси: забастовщики вытаскивают вас из него. А в гостиницах любезно намекают, что, когда кончится продовольствие, они бросят вас на произвол судьбы!

Вчера вечером я встретил Ривса, моего приятеля с «Килмордена», члена Рабочей партии. Он не на шутку перепуган. Он из тех людей, которые произносят чрезвычайно пространные пламенные речи единственно из политических соображений, а потом жалеют об этом. Ривс занят сейчас тем, что повсюду заявляет, будто на самом деле ничего не говорил. Когда я его встретил, он как раз уезжал в Кейптаун. Там он собирается произнести в свое оправдание трехдневную речь на голландском языке о том, что его прежние выступления в действительности означали нечто совершенно иное. Я рад, что мне не приходится сидеть в Законодательном собрании Южной Африки. Наша палата общин достаточно плоха, но мы, по крайней мере, оперируем только одним языком, и продолжительность выступлений у нас все-таки несколько ограничена. Когда я был в Собрании перед тем, как покинуть Кейптаун, я слушал седовласого джентльмена с обвисшими усами, выглядевшего в точности, как Чепупаха [15] из «Алисы в стране чудес». Он ронял слова, одна за другим, как-то особенно меланхолично. Время от времени он возбуждал себя для дальнейших усилий, восклицая нечто, звучавшее вроде Platt skeet, произносимое fortissimo [16] и в заметном контрасте с остальной его речью. Когда он так делал, половина его аудитории выкрикивала «гав-гав!», что, вероятно, по-голландски означает «правильно-правильно», а другая половина в испуге просыпалась после приятного сна. Мне дали понять, что джентльмен говорит уже, по крайней мере, три дня. Они здесь, в Южной Африке, должно быть, обладают безграничным терпением.

Я изобретал бесконечные задания, чтобы удержать Пейджета в Кейптауне, однако наконец богатство моего воображения иссякло, и он присоединяется ко мне завтра, как верная собака, которая приходит, чтобы умереть подле своего хозяина. А я так хорошо продвигался с моими «Воспоминаниями»! Я придумал кое-какие чрезвычайно остроумные вещи, — что сказали мне лидеры забастовщиков, а я — им.

Сегодня утром меня посетил правительственный чиновник. Он был поочередно то вежлив, то настойчив, то таинствен. Прежде всего, он сослался на мое высокопоставленное положение и значение и посоветовал мне удалиться самостоятельно или с его помощью в Преторию.

— Значит, вы ждете неприятностей? — спросил я.

Его ответ был обставлен такими выражениями, чтобы не содержать совсем никакого смысла, поэтому я понял, что они ожидают серьезных неприятностей. Я намекнул ему, что его правительство дает ситуации зайти слишком далеко.

— Есть такие обстоятельства, сэр Юстас, когда следует дать человеку длинную веревку и позволить ему повеситься.

— О, совершенно верно, совершенно верно.

— Беспорядки вызываются не самими забастовщиками. За их спиной действует некая организация. Ввозится большое количество оружия и взрывчатки, и мы добыли некоторые документы, проливающие достаточно света на методы импорта вооружений. У них есть постоянный шифр. Помидоры означают «детонаторы», цветная капуста — «ружья», другие овощи символизируют различные взрывчатые вещества.

— Очень интересно, — заметил я.

— Более того, сэр Юстас, у нас есть все основания считать, что человек, который возглавляет эту организацию, направляющая рука, так сказать, в настоящую минуту находится в Йоханнесбурге.

Он так пристально уставился на меня, что я стал опасаться, не подозревает ли он, будто я и есть тот человек. При такой мысли меня прошиб холодный пот, и я уже начал жалеть, что мне когда-то пришло в голову непосредственно наблюдать за мини-революцией.

— Из Йобурга в Преторию поезда не ходят, — продолжал он. — Но я могу устроить, чтобы вас вывезли в личном автомобиле. На случай, если по дороге вас остановят, я могу снабдить вас двумя отдельными пропусками: одним — выданным нашим правительством, и другим — удостоверяющим, что вы английский гость, не имеющий абсолютно никакого отношения к Южно-Африканскому Союзу.

— Первый — для ваших людей, а второй — для забастовщиков, а?

— Именно так.

Его план мне не понравился — я знаю, что происходит в подобных случаях. От волнения вы все перепутываете. Я обязательно вручу не тот пропуск и не тому, кому надо, и это кончится тем, что меня застрелит какой-нибудь кровожадный мятежник или один из приверженцев закона и порядка, которых я заметил патрулирующими улицы в гражданских головных уборах, с трубками в зубах и ружьями, небрежно засунутыми под мышку. Кроме того, чем мне занять себя в Претории? Любоваться архитектурой и прислушиваться к отголоскам стрельбы вокруг Йоханнесбурга? Одному Богу известно, сколько продлится мое заключение там. Они уже взорвали железнодорожные пути. Похоже, что там нельзя будет даже разжиться выпивкой. Два дня назад они ввели военное положение.

— Дорогой мой, — сказал я, — вы, кажется, не понимаете, что я изучаю ситуацию на Ранде. Как же, черт возьми, я могу это делать, находясь в Претории? Я ценю вашу заботу о моей безопасности, однако не беспокойтесь обо мне. Со мной будет все в порядке.

— Предупреждаю вас, сэр Юстас, что проблема продовольствия уже вызывает серьезные опасения.

— Небольшой пост исправит мою фигуру — произнес я со вздохом.

Наш разговор прервала телеграмма, которую вручили мне. Я прочел ее с изумлением:

«Энн невредима. Здесь со мной в Кимберли. Сьюзен Блейр». Полагаю, что никогда по-настоящему не верил в гибель Энн. В этой молодой женщине есть что-то не поддающееся разрушению — она напоминает патентованные пилюли, которые дают терьерам. У нее необыкновенное умение внезапно появиться, улыбаясь. Я все еще не понимаю, зачем ей понадобилось выйти из гостиницы посреди ночи, чтобы попасть в Кимберли. Поезда, во всяком случае, не было. Должно быть, она надела пару ангельских крылышек и полетела туда. И не думаю, что она когда-нибудь объяснится. Со мной никто не объясняется. Мне всегда приходится догадываться. В конце концов, это становится однообразным. Наверное, в основе всего лежат крайности журналистки. «Как я снимала речные пороги» — сообщение нашего специального корреспондента.

Я сложил телеграмму, избавился от своего чиновного приятеля. Мне не нравится перспектива голодания, но я не тревожусь за собственную безопасность. Смэтс способен справиться с революцией. Но я дал бы изрядную сумму денег за выпивку! Интересно, сообразит ли Пейджет взять с собой сюда бутылку виски?

Я надел шляпу и вышел, намереваясь купить немного сувениров. Лавки редкостей в Йобурге весьма забавные. Я как раз изучал витрину с импозантными мантиями из звериных шкур, когда со мной столкнулся человек, выходивший из лавки. К моему, удивлению, это был Рейс.