Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 27

«Положение с горючим:

После 1.10 в нашем распоряжении будет следующее количество горючего: 380 тыс. тонн в месяц (за счет собственного производства) плюс 320 тыс. тонн в месяц (за счет импорта). Итого 700 тыс. тонн в месяц.

Нам требуется для вооруженных сил и промышленности: 570 тыс. тонн в месяц (не считая количества горючего, необходимого для ведения операций) и 125 тыс. тонн в месяц – для зависящих от нас стран, а также 130 тыс. тонн в месяц – для Италии. Это составит 825 тыс. тонн горючего в месяц. Следовательно, дефицит горючего превысит 120 тыс. тонн.

Недостающее горючее (120 тыс. тонн) мы надеемся получить за счет следующих мероприятий:

– сокращения потребления горючего гражданским населением на 10 тыс. тонн;

– увеличения производства горючего в Германии на 40 тыс. тонн;

– экономии потребления горючего в Италии на 30 тыс. тонн;

– экономии потребления горючего в зависимых странах на 15 тыс. тонн;

– сокращения общего потребления на 25 тыс. тонн.

Всего это должно дать в общем 120 тыс. тонн.

При нынешнем положении с горючим проведение крупных операций невозможно.

в. Каучук. В стране имеется 7 тыс. тонн каучука – количество, как раз необходимое для подводных лодок и автомашин. Положение с каучуком очень напряженное».

Как можно это «положение с горючим» ещё больше усугубить?

Только устроив хорошенькую заварушку в Румынии – в главной европейской «бензоколонке».

Звонок Меркулову:

- Подготовьте мне справку по румынской нефти: сколько её и как добывается, где хранится, как и куда транспортируется и имеется ли нефтепереработка на месте.

На мой взгляд этой фразой написанной на 51-й день войны (11 августа 1941 года, понедельник), можно завершить изучение «Военного дневника»:

«Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся.

Таким образом и получается, что наши войска, страшно растянутые и разобщенные, все время подвергаются атакам противника. И противник потому одерживает местами успехи, что наши войска ввиду растянутости на огромных пространствах вынуждены создавать громадные разрывы на фронте».

***

Мой Заместитель на должности Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР – маршал Советского Союза Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, частенько меня посещал во время «долгой и продолжительной» болезни - к счастью закончившейся «скоропостижным» выздоровлением. Незадолго до этого события, рассказав ему за чаем выкладки из «Военного дневника» Франца Гальдера, спрашиваю:

- Что делать будем, товарищ маршал? Как супостата то бить? Может, так сказать – «превентивным ударом»? Я даже название операции придумал красивое: «Гроза».

Надеюсь, Резун не обидится за сей наглый плагиат. А если и обидится – то и хрен с ним, с терпилой.

Тот, сняв очки в старомодной по моим понятиям оправе, взглянул на меня умными глазами и, с едва уловимым оттенком превосходства профессионала над дилетантом в голосе, отверг такую стратегию:

- Превентивный удар надо было наносить в конце мая прошлого года, когда германская армия была занята во Франции. Вот тогда – да: эффект бы был потрясающим. А в данной ситуации я не вижу никакого смысла: по хорошо известным Вам причинам-обстоятельствам - в случае вторжения, РККА ждёт судьба армии Самсонова в четырнадцатом году.

Кивком дав понять, что разделяю его точку зрения, интересуюсь:

- Чисто из любопытства, Михаил Дмитриевич: были ли у нашего Генштаба планы ударить в спину Гитлеру, в случае если Вермахт завязнет на «Линии Мажино», как Красная Армия на «Линии Маннергейма»?

- Нет, Иосиф Виссарионович. Таких планов я пока в архивах не нашёл.

Не мог не подумать про советских генштабистов и про политическое руководство заодно:

«Лабухи конченные! Эх… Мне бы попасть на годик-полтора раньше, я бы так Адольфу вдул – шары бы у него из орбит выскочили и, через Атлантику - к товарищу Рузвельту перелетели».

Вслух же:

- Понятно… Значит, нам остаётся лишь глухая оборона с короткими, неглубокими контрударами при благоприятных обстоятельствах.

Мой Заместитель с готовностью подтвердил:

- Конечно! Наступательную войну можно вести лишь при следующих условиях…

- Пункт «а»: обладая большей чем противник, или хотя бы такой же маневренностью. Маневренность позволяет выбирать время и место удара.

- Пункт «б»: обладая господством или же хотя бы равенством в воздухе. Это условие, позволяет скрытно производить сосредоточение сил перед переходом в наступление и наносить удар внезапно. Имеется ещё множество условий, но эти два – главные.

«Разжёвывать» мне не пришлось, я и так всё прекрасно понимаю.

Первое относительно успешное наступление Красной Армии под Москвой, было возможно по причине катастрофического снижения маневренности Вермахта по причине осенне-зимнего бездорожья и нелётной погоды. Коренной перелом под Сталинградом, по большей части, стал возможен тоже из-за этих же двух условий. Ну а летние наступления РККА второй половины войны, стали возможны благодаря поставкам автомобильного транспорта по Ленд-Лизу - из-за чего маневренность советских войск превысила таковую же у германских и, советские генералы получили возможность выбрать место и время для удара. Везде быть сильным - невозможно в принципе и, брешь в обороне всегда отыщется. И, тогда с десяток лёгких «Т-70» на коммуникации – будут сильнее, чем сотня тяжёлых «Тигров» на переднем крае.

Ну и из-за снижения активности «Люфтваффе» на Восточном фронте, в свою очередь - из-за массовых бомбардировок германских городов авиацией союзников.

Не забываем: против Третьего Рейха воевала Антигитлеровская коалиция, а не один единственный Советский Союз.

***

Отодвинув в сторону самовар, вазочку с печеньем и кружки-чашки, расстилаю на столе карту западных районов СССР:

- И что мы с вами оборонять будет, товарищ маршал СССР? Укрепрайоны «Линии Сталина»?

Как известно, строительство расположенной непосредственно на границе «Линии Молотова», в «текущей реальности» прекращено моим волевым решением.

Тот, открыто пренебрежительно усмехнувшись:

- Прошлогодняя компания во Франции показала, что «топтаться» перед «линиями» – даже носящие столь высокие имена, германская армия не будет.

Догадываясь про что он, но тем не менее «включаю тупого»:

- А перед чем она – германская армия, будет «топтаться»?

Тот в свою очередь достаёт из имеющегося при нём «совнаркомовского» портфеля старинную, ещё российско-имперских времён карту Брест-Литовска:

- А вот будьте любезны посмотрите сюда, товарищ Верховный Главнокомандующий… Что Вы здесь видите?

Не выходя из образа, тычу пальцем в карту:

- Я вижу здесь Брестскую крепость-герой, которую наши оставленные без всякого руководства воины - обороняли едва ли не месяц в окружении. Германцы тогда впервые получили звонкий щелчок по носу и поняли…