Осколки полевых цветов - Смелтцер Микалеа. Страница 23

Девушка позади меня вздыхает.

– Бойз-бэнд обычно просто поет. «Уиллоу Крик» – это группа, в которой есть вокалист, гитарист, басист и барабанщик.

– Понял, – говорит Тайер, но мне кажется, он просто больше не хочет раздражать девушку. Она удовлетворенно кивает, как будто радуясь качественно проделанной работе.

Тайер проводит по волосам, очередь начинает двигаться быстрее. Когда мы подходим ко входу, я открываю сумку и ищу билеты.

И бледнею. Удостоверение личности, телефон, наличные и… никаких гребаных билетов.

– О, господи! – Я поворачиваюсь к Тайеру и смотрю на него глазами, полными ужаса. – Я забыла билеты в номере.

– Нет, не может быть. – Он ошеломленно трясет головой. – Салем! – рычит он.

Слезы щиплют глаза. Это худший день в моей жизни.

– Нужно вернуться в отель. – Мой подбородок дрожит, я вот-вот разревусь. – У нас еще есть время.

Времени мало, ведь мы потратили его на то, чтобы перекусить, но мы еще можем успеть. Я пропущу музыканта на разогреве, возможно, даже несколько первых песен «Уиллоу Крик», но я не пропущу весь концерт, а это кое-что, да значит.

Тайер хватает меня за руку и тащит из очереди к билетной кассе.

– Подожди здесь, – ворчит он и идет к витрине, где горит вывеска «БИЛЕТЫ РАСПРОДАНЫ».

– Тайер! – умоляю я. – Мы теряем время. Давай я вызову такси.

Он меня не слушает и настойчиво стучит в окно. Он разговаривает с работником кассы, а я стою, закрыв лицо от смущения. Он впустую тратит драгоценное время. Его имя вертится у меня на кончике языка, я мысленно умоляю его поторопиться, чтобы у меня остался хоть какой-то шанс увидеть шоу. Я наблюдаю, как он кивает, что-то берет и возвращается ко мне.

– Можем идти.

– А?

Дверь внезапно распахивается, и человек, с которым он только что разговаривал в билетной кассе, торопливо машет нам рукой, приглашая внутрь.

– Что происходит? – шиплю я на Тайера, пока охрана осматривает мою сумку. Он вытаскивает из кармана два билета.

– Тайер! – Я практически выкрикиваю его имя. – У меня были билеты! Что ты сделал? Купил еще два? Там же было написано, что они все распроданы. Как ты вообще…? – Я провожу взглядом по билетам. – Это ложа! – вскрикиваю я.

Калеб купил билеты на хорошие места, там не к чему придраться, но эти билеты просто потрясающие – это то, из чего сотканы мечты.

– Я знаю, – спокойно и уверенно произносит он.

– Они наверняка стоят кучу денег!

Мужчина рядом со мной пожимает плечами. Пожимает плечами. Типа: «Ничего страшного».

– Тайер, – продолжаю я, – они, должно быть, обошлись тебе в несколько тысяч!

– Какая разница, во сколько они мне обошлись. Я хочу, чтобы ты была счастлива. – Его лоб морщится от этого признания, как будто он не собирался произносить это вслух.

– Мы могли бы вернуться в отель. – Я указываю на стеклянные двери, через которые мы вошли.

– И ты бы пропустила часть концерта.

– Это не конец света.

– Салем?

– Да? – Я с любопытством выгибаю бровь.

– Просто скажи спасибо.

Я улыбаюсь ему, этому мужчине, который, насколько я понимаю, стал моим другом.

– Спасибо.

Он коротко кивает.

– Не за что.

Его теплая ладонь ложится мне на поясницу и направляет туда, куда нам нужно идти. Я рада, что хоть кто-то из нас за этим следит.

Мы проходим мимо стенда с фирменной продукцией группы, и я изучаю товары, пытаясь определить, что мне нравится и что бы я купила во время перерыва.

– Мне нравится эта рубашка. – Я указываю на ту, что висит в самом верху. Она темно-синяя, а логотип группы – ивовое дерево и автомобильная покрышка – белый, с неоново-синим контуром.

Тайер что-то бурчит в ответ. Пока мы подыскиваем себе удобное место в ложе, девочки носятся вокруг и визжат от возбуждения. Я не склонна впадать в ажиотаж. Я уверена, что сделаю это позже, но сейчас я слишком потрясена.

– Вот это да! – Я пытаюсь поверить в происходящее, позволяя Тайеру тащить меня за собой. Ему, высокому и крепкому, гораздо легче прокладывать себе путь через толпу. Несколько человек бросают на нас неприязненные взгляды, но я их игнорирую.

Я на концерте «Уиллоу Крик»! Я мечтала об этом много лет! Разумеется, я должна была быть здесь с Калебом, но…

Чувство вины поселяется во мне, когда я осознаю, что счастлива оттого, что рядом со мной Тайер. Я смотрю на этого мужчину и удивляюсь, почему я им так увлечена. Почему я не могу смотреть на него, как на остальных? Почему именно он, единственный из всех людей, что-то во мне будоражит? Это нечестно.

Наконец Тайер добирается до места, которое, по-видимому, считает достаточно хорошим. Мы останавливаемся, и он смотрит на меня сверху вниз.

– Оставайся здесь. Я сейчас.

– Я… – Он уходит, прежде чем я успеваю сказать хоть слово.

Я вытаскиваю из кармана телефон, включаю его и читаю череду сообщений. Я уже сообщила маме, что доехала до Бостона, а теперь пишу, что я на концерте и дам знать, когда вернусь в отель. Будет поздно, но я знаю, что ей станет легче, если я отмечусь, даже если это ее разбудит. Я сказала ей, что меня повезет Тайер, и когда она спросила, почему он на это согласился, я солгала: сказала, что ему нужно уладить в Бостоне кое-какие дела, так что ему все равно по пути.

А теперь получается, что из-за меня этот мужчина не только приехал в Бостон и останется в нем ночевать, но еще и оказался вынужден купить новые билеты. Да еще и билеты в ложу! Я знаю, что они недешевые, уж точно не для группы такого калибра. Мой желудок болезненно сжимается. Я никогда не смогу ему за это отплатить – ни в прямом, ни в переносном смысле.

Я прокручиваю сообщения от Калеба (в основном это «Прости» и «Я все исправлю») и прикидываю, что сказать.

Я: «Колледж важен для тебя. И футбол тоже. Я это понимаю. Не беспокойся обо мне. Наслаждайся ужином и налаживай связи».

Я отправляю сообщение и тут же вижу, что он печатает ответ, но я выключаю телефон. Я хочу насладиться сегодняшним вечером, а Калебу нужно сосредоточиться на своем.

Свет тускнеет, артист разогрева готовится выйти на сцену. Я беспокоюсь, что Тайер меня не найдет, но я обещала оставаться на месте, и я остаюсь.

Группа начинает играть, и я растворяюсь в музыке. Это небольшая инди-группа, и мне нравится, что «Уиллоу Крик» предоставляет платформу более мелким музыкантам, чтобы помочь им построить собственную карьеру.

На третьей песне я чувствую, как кто-то касается моего локтя. Я смотрю в карие глаза, которые от неоновых огней светятся то голубым, то розовым, то зеленым.

– Это тебе, – хрипло говорит он тоном, который часто использует.

– Что? – Я растерянно моргаю, глядя на него.

Он протягивает пакет и бутылку воды. Вторую бутылку оставляет себе.

– Это тебе, – повторяет он.

Я с опаской открываю пакет, как будто из него что-то может выпрыгнуть. Звучит песня, но я больше не могу разобрать ни слова, потому что слишком сосредоточена на содержимом пакета.

– Тайер. – Я произношу его имя так тихо, что он вряд ли меня слышит. На мои глаза наворачиваются слезы. Внутри – рубашка, на которую я указала, а также широкая сумка и шапка. – Тебе не нужно было этого делать, – говорю я так, чтобы он меня услышал. – Но спасибо. – Я не хочу, чтобы он думал, что я не испытываю благодарности, потому что я ее испытываю. Очень много благодарности. – Я такого… не ожидала. Никогда. Спасибо.

– Не за что. – Он кивает в такт музыке и н обращает на меня внимания, и я не знаю, потому ли, что для него это не имеет большого значения, или потому, что он дает мне время справиться с эмоциями. Теперь я жалею, что не захватила сумку побольше, и, словно прочитав мои мысли, он выхватывает у меня из рук простую черную сумку. – Я подержу.

Я благодарно улыбаюсь.

Группа на разогреве играет еще три песни и уходит со сцены. Возбуждение пульсирует в воздухе, он словно наэлектризован.