Котенок. Книга 2 (СИ) - Федин Андрей. Страница 12

— На счёт «три», — объявил Рокот.

Я кивнул, прошёлся по сцене (по слегка вибрировавшим от шума множества голосов доскам). Поднял над головой руки — жестом поприветствовал собравшихся в зале школьников. Шум в зале усилился. Я улыбнулся девчонкам, скандировавшим моё новое прозвище. Проверил работу микрофона (который принял из рук Рокотова, будто эстафетную палочку): извинился за опоздание. Звуки моего голоса пронеслись по залу. Пробежался взглядом по лицам смотревших мне в глаза девиц. Увидел Наташу Кравцову, Лидочку Сергееву и ещё трёх своих нынешних одноклассниц. Всё они подпрыгивали, поддавшись общему порыву; размахивали руками и выкрикивали «Котёнок!» Я прижал левую ладонь к груди (напротив сердца), метнул в танцевальный зал воздушный поцелуй. Заметил, что Рокотов начал отсчёт. Отошёл от края сцены, микрофон на стойку не вернул (она осталась около Сергея).

Зал притих — больше двух сотен пар глаз смотрели с танцплощадки в сторону сцены. Я почувствовал эти взгляды, пока запоздало проделывал дыхательное упражнение. Замер, успокоил пугливо затрепыхавшееся сердце.

Заметил, что Сергей Рокотов показал мне и музыкантам «три» — кивнул ему в ответ, улыбнулся, поправил очки.

И в тот же миг из динамиков полилась бодрая музыка.

Я прослушал вступление, поднёс микрофон к губам и запел.

Школьники всё же нарушили план Рокотова. Уже после «Олимпиады-80» они сотрясли пол сцены громкими требованиями исполнить «Котёнка». Кричали, как я заметил, даже парни. Увидел, как почти в центре зала махал рукой и выкрикивал своё требование Руслан Петров. Заметил, что хором скандировали «Котёнок!» мои одноклассницы. Рокот, уже озвучивший ансамблю название следующей песни, скомандовал «отбой». Сергей недовольно скривил губы и покачал головой. Выслушал подбежавшую к нему Изабеллу Корж, кивнул и поставил на пол гитару. Рокотов прошёлся мимо музыкантов — каждому лично дал распоряжение. Я отметил, что пани не расстроились из-за срыва «списочной» композиции — ухмылялись. Ко мне Рокот подошёл в последнюю очередь. Он выдал своё любимое выражение «ёлы-палы» и заявил: «Да фиг с ними, Крылов. Давай слабаем 'Котёнка». На счёт «три».

Я поднёс микрофон к губам и без музыкального сопровождения пропел:

— Я весь для тебя…

Направил набалдашник микрофона в сторону зала.

Собравшиеся на танцплощадке школьники ответили мне дружным многоголосым рёвом:

—…Котёнок!!!

Рокотов махнул рукой — начал отсчёт.

В сегодняшнем «списке» песен встретились и незнакомые мне названия: всё же музыкой я всерьёз заинтересовался уже в двухтысячных годах (после аварии) — тогда на слуху были вовсе не нынешние «хиты». «Новые» композиции исполнял Рокотов. Я же во время его пения беззаботно восседал на верхних ступенях лестницы около сцены. Отдыхал. И переглядывался с раскрасневшимися от танцев девицами. Белла Корж и хмурый усатый дружинник держали школьниц на расстоянии от меня. Они будто опасались, что «поклонницы» разберут меня на сувениры. Я не спорил с ними: в зал не спускался. Уже не пропускал советы «опытных товарищей» мимо ушей — после встречи (недельной давности) с ПТУшниками. И не пренебрегал отдыхом: помнил, как быстро в прошлую субботу пение превратилось из развлечения в работу.

Заметил, что сегодняшнее «пение с перерывами» меня почти не выматывало. Мои голосовые связки восстанавливались, пока из динамиков звучал голос Рокота. И следующую композицию я вновь исполнял бодро, охотно и с удовольствием. Поэтому я сегодня «жульничал»: пропускал не только незнакомые мне песни — почти все, которые не значились в прошлом «списке». Во время очередной «паузы» я задумался: нормальное ли явление — сольное исполнение песен в течение двух с половиной часов. Обнаружил, что читал на эту тему статьи в интернете. Там утверждали: трёхчасовой концерт — это очень долгий. А цифра «пять» часов в тех текстах вообще не мелькала. Я невольно восхитился Рокотовым и его ансамблем: парни «лабали» по два с половиной часа еженедельно, девять месяцев в году (и это всего лишь за семьдесят рублей в месяц).

Новая тактика выступления дала хороший результат: к окончанию концерта я не сильно устал, оставался весел и не чувствовал себя рабом на галерах. И следил за временем. Под занавес «детских» танцев подсказал Рокотову, что не мешало бы завершить вечер «Котёнком»: из зала всё настойчивей звучали подобные призывы. Сергей согласился с моим предложением — скомандовал музыкантам. Парни (Чага, Бурый и Веник) уже предвкушали скорую встречу с портвейном. Поэтому с лидером коллектива не спорили. Они покорно согласились на требование Рокота. Я спел песню при активной поддержке зала — школьники мне энергично подпевали, будто не чувствовали усталости после двух с половиной часов танцев. Завершили мы пение уже при ярком свете: работники ДК включили иллюминацию зала точно по расписанию, не подгадывали для этого действия удачный момент.

Сегодня я и мысли не допустил пойти на выход вместе с хлынувшей из зала шумной толпой. Я лишь взглянул поверх голов идущих в сторону гардероба школьников, подхватил свою куртку и метнулся к служебному ходу — вместе с парнями из ВИА (и с Беллой Корж). Дружинник грудью загородил нас от визжащих школьниц — «прикрыл» наш поспешный «отход». Мы шумно выдохнули, когда дверь отгородила нас от взглядов поклонниц ансамбля. Переглянулись, взбодрили друг друга шутками и зашагали в репетиционную комнату. Я почувствовал, что в коридоре Дворца культуры мы словно окунулись в тишину. Сообразил, что не оглох — когда чётко различил шаркающие шаги музыкантов и всё отдалявшиеся женские голоса (приглушённые запертыми на замок дверями).

До репетиционной комнаты мы добрались вчетвером. Белла и Рокот отделились от нашей компании: «по делу». Но пообещали, что вскоре к нам присоединятся. Хмурый Чага закурил ещё в коридоре. Бурый и Веник ринулись к забытой на столе пачке с сигаретами, едва переступили порог зала, где обычно репетировали. Я снова занял табурет, прижался спиной к стене. Сегодня не чувствовал «разбитости» и «дрожи в ногах». Но всё же подустал. Хотя и не вымотался, как в прошлый раз. Охотно поделился с парнями своими впечатлениями от концерта. Выслушал шуточки Веника и откровения Чаги о том, каких «прикольных девок» он сегодня заметил около сцены. Понаблюдал за тем, как Бурый ласково поглаживал пока запечатанную бутылку с портвейном (Курочкин ждал возвращения Рокота).

Крышка с бутылки слетела в тот же миг, когда Рокотов переступил порог комнаты. Горлышко бутылки звякнуло о края расставленных на столе стаканов. Красноватая жидкость хлынула в гранёные емкости — к витавшим в воздухе запахам пота и табачного дыма добавились ароматы виноградного сока и спирта. Сергей подошёл к столу, уселся на «персональный» стул (лицом ко мне) и схватил стакан. Изабелла встала позади своего ухажёра, положила ладони ему на плечи. Рокотов провозгласил тост «за очередное хорошее выступление». Музыканты поддержали его — я и Белла от своих порций портвейна отказались (девчонке даже не налили, а мою «дозу» Бурый разлил по другим стаканам). Сергей вынул сигарету из «общей» пачки. Прикурил, затянулся дымом. Взглянул на меня.

— Белла сказала: ты не хочешь в наш ансамбль, — произнёс Рокотов.

Я увидел, что музыканты, будто по команде, скрестили взгляды на моём лице.

Кивнул и подтвердил:

— Не хочу.

Рокотов указал на меня почти опустевшим стаканом.

— Но сегодня ты пел, — сказал Сергей.

Я пожал плечами, заявил:

— Мне нравится петь.

Рокотов хмыкнул.

— А что не нравится? — спросил он. — Ты нормально лабаешь на лопате. Твой голос приглянулся девчонкам. Ты уже стал для них Котёнком, а не каким-то там неизвестным пацаном из первой школы.

Он развёл руками.

— Нас с парнями ты тоже устраиваешь, — проложил Сергей. — Белла без проблем убедит свою маму, что ты нам нужен. Два вокалиста — лучше, чем один. Да и второй гитарист нам не помешает. Я всё верно сказал, парни?