Ружемант 5 (СИ) - Рок Алекс. Страница 46

Получилось как всегда иначе: «протокол двести» был создан для вооруженного восстания внутри страны.

Старик оказался хитер: людям доверять нельзя. Вспомнил, как одного из наших бойцов нашли после без головы — тот самый бывший летчик. Вербицкий оставил все на попечение машин…

— Что дальше будет с мятежом?

— Дальше? — Контьянти будто не понимал, о чем я. Потом кивнул в ответ. — Пока вы были без чувств, мятеж был полностью подавлен.

— У мятежников не было достаточно сил?

— Отнюдь. Но ваше вмешательство обратило их полчища в опустошенные, недвижимые машины. Словно ангел Господень.

Транспортник-великан высился перед нами. Гордость царенатского военпрома и инженерной мысли. Будь здесь Сейрас, изошла бы на слюной от одного только вида.

Я восхищаться машиной желал меньше всего на свете: Контьянти терпеливо ждал, пока сканирую ее на предмет взрывчатки, после случившегося прекрасно понимал мое недоверие.

Ната последовала моему примеру: электроника прошла оценку на предмет наличия вирусов и возможности удаленно-ручного управления.

Машина была полностью автономна и готова к взлету. Заправлена — большую часть всей конструкции занимали топливные баки.

— Он нужен был для почти мгновенной доставки техники к полю боя, — пояснил генерал. Я оценил внутреннее убранство, скривился.

— Здесь же почти нет места. — Готов был поклясться, что тот транспортник, на котором нас с Фел спасал граф Кшиштоф, была куда вместительней. Контьянти развел руками.

— Это одна из причин, почему вы не видели их раньше, дипломат Потапов. Не пошли в серию из-за нецелесообразности. Но не разбирать их же теперь, верно? С десяток образцов остался в моем распоряжении.

Мы пожали друг другу руки на прощание. Ната заняла навигаторское кресло: несмотря на то, что управление было автоматическим, машиной можно было управлять вручную.

— Мы ведь еще встретимся? — совершенно по-детски ткнулась мне в руку Кьярра. Пребывание в Российской Империи сказалось на ней в хорошем ключе.

— Обязательно, — сглотнул горечь расставания. С кем? Она ведь мне почти никто, но ощущения были, будто оставляю родную дочь голодным акулам.

Транспортник взревел реактивными турбинами, унося нас прочь. Кьярра провожала нас взглядом. Думал, она расклеится, глядя нам вслед. Растеряет собранное в кулак величие, разревется. Нет. Все-таки ее слишком хорошо готовили…

Попытался связаться с Бейкой почти сразу же, как выпала возможность, — тщетно.

— Мы еще не за пределами глушащего пузыря.

— Ты изменила траекторию полета? — спросил как само собой разумеющееся. Девчонка кивнула.

— Тоже не доверяю этому улыбчивому поганцу Контьянти. Заложенный им маршрут может лежать на пути целой плеяды «Гадюк». К чему рисковать?

— Поддерживаю. По каким данным нас ведешь.

— Со спутника.

— Так, значит, ты можешь пробиться сквозь глушащую блокаду? — пришел в недоумение. Ната покачала головой в ответ.

— Нет. Но поймать сигнал со спутника отсюда в состоянии.

— А этот самый пузырь… он что же, до самого космоса простирается?

— Если залететь повыше, то выберемся из него. Но может не хватить топлива. Контьянти не солгал — машину строили для шустрой переброски техники на огромные расстояния. Но ты и сам заметил — места тут с гулькин нос, а топлива уходит едва ли не на половину «Дровосека».

Ну, с последним она явно загнула, но понимал, о чем говорит.

— До дома точно долетим?

— На такой скорости? Естественно. Будем через час, может быть, полтора. А вот как нас там встретят…

— То есть? Контьянти лично заявил мне, что народ не поддержал начинаний Вербицкого. Да и верные Императору полки…

— Верные Императору полки стоят поближе к Москве. Уверена, ведут ожесточенный бой. Но весть о мятеже внутри Царената на месте стоять не будет, тоже распространится. На границе не знают, что мы возвращаемся в этом корыте. А если и знают, каков шанс, что не наткнемся на полк, верный деньгам Вербицкого?

Скольких же ему удалось купить? Насколько глубоко коррупция разъела страну?

— Тогда, может, предупредим наших сразу же, как покинем этот самый чертов глушащий пузырь?

— Как? Вылезешь, напишешь белым на корпусе «мы свои»?

— Передадим в эфир? — У меня на уме были менее экспериментальные предложения.

— Будь ты командиром зенитного подразделения, что бы сделал? Во время мятежа в стране?

Заскрипел зубами — в самом деле, приказал бы машине разворачиваться и убираться восвояси, пока есть возможность. Иначе бы сбил…

Вот почему генерал говорил, что мягкой посадки не обещает.

— Далеко нам до границы?

— Считай, что почти уже. Полчаса пролетели, до Москвы чуть больше…

— Значит, сейчас начнется?

Бросил взгляд на динамик переговорника. Грохот, через мгновение поразивший уши, дал понять — наши не собирались размениваться на переговоры. Айка вскрикнула — машину прошило насквозь очередью, что картон. Ворвавшийся сквозняк теребил волосы, бил в лицо. Подскочил к связующему пункту сам — какие у нас там частоты для связи?

Ириска вклинилась в бортовой компьютер, все сделала сама. Я старался, чтобы мой голос звучал как можно уверенней.

— Огонь по своим, предупреждаю: вы ведете огонь по своим!

Отвечать мне не спешили. Заскрежетал зубами — пока диспетчер расшифрует сказанное мной, пока передаст начальству, а то примет решение…

Натка повела транспортник в сторону: машина резко заложила вираж, нас разве что не затрясло. Умнее всех оказалась изначально пристегнувшаяся Белка.

— Они стреляют! — Ната была где-то на самом краю истерики: вряд ли представляла свою смерть вот так. Зенитный огонь наших батарей всколыхнул небо. Десятки глаз ловили наше суденышко в перекрестье, безжалостно стискивая гашетку.

Стоило отдать инфо-фее должное: взяв машину под управление, она на удивление хорошо справлялась с ней. Без должной подготовки-то и обучения…

Когда стреляют все, хоть кто-нибудь, да зацепит. Транспортник в который раз тряхнуло. В ноздри ударил дух едкого дыма. Ириска тут же принесла «радостные» вести — мы падаем!

— Повторяю, вы ведете огонь по своим! С вами говорит имперский дипломат Максим Потапов, код двести сорок «б», дробь шестнадцать, ноль семьдесят три, вы слышите?

— Потапов? Который герой? — Голос, раздавшийся из динамика, меньше всего походил на дружелюбный. — Пошел ты на хрен, Потапов!

В этот самый миг мне показалось, что заглянул в глаза самой смерти.

Набатом бил в ушах голос Контьянти: мягкой посадки не обещаю, посадки не обещаю, не обещаю…

— Ната, сможешь нас выровнять?

— Нет! — в отчаянии выкрикнула она. По бортам замолотили ветки деревьев: падали в лесок. Треск удар, грохот и дикая тряска — вот, значит, что видят перед смертью пилоты?

Землянка, цигарка, стол.

Сколько раз подобное снилось в прошлом? Кажется, весь первый год, как стал наемником, а после приелось-забылось.

Дед-фронтовик ждал меня на разнос. Хмурил седые брови, дышал куревом в пышные усы — спрашивал, как я посмел? Он в мои годы ради страны, не ради денег готов был сражаться. А мне подавай диван помягче, вино поигристей, шлюшку пофигуристей. Не слушал моих доводов, что голодный солдат плох, а сытому есть за что воевать, есть что терять, ради чего возвращаться.

Призрак гневался и уходил прочь.

Сегодня был не старик.

Заскрипела дверь, впуская меня внутрь: тепло печи окатило жаром даже сквозь телогрейку. Лишь благодаря ей можно было познать, какой же на улице дубак.

Сидящий передо мной мужчина был мне не знаком. Сознанию казалось — где-то видел его, но лишь мельком, одним глазком. Он поднял на меня взгляд, кивнул на стул напротив приглашая сесть.

Чашка горячего чая явилась из небытия, удобно легла дужкой в руку.

Я хотел спросить, что происходит — слова не давались языку. Еще один сон, еще одно воспоминание? Сейчас, на краю погибели?