Десять негритят - Кристи Агата. Страница 29
Она обещала – завтра. Завтра Хьюго уезжает в Ньюки. К его возвращению все будет кончено...
А что, если все сорвется? Что, если события примут другой оборот? Что, если Сирила успеют спасти и он скажет: «Мисс Клейторн разрешила мне поплыть к скале!»
Ну и что? Она пойдет на риск. Если худшее и произойдет, она будет нагло все отрицать: «Как вам не стыдно, Сирил! Я не разрешала вам ничего подобного». Никто не усомнится в ее словах. Мальчишка любил приврать. Ему не слишком-то верили. Сирил, конечно, будет знать, что она солгала. Ну да бог с ним... Но нет, ничего не сорвется. Она поплывет за ним. Конечно же, не успеет его догнать. И никто никогда не догадается...
Догадался ли Хьюго? Уж не потому ли он так странно, отчужденно глядел на нее?.. Знал ли Хьюго? Уж не потому ли он уехал сразу же после следствия?
Она написала ему письмо, но он оставил его без ответа.
Хьюго...
Вера ворочалась с боку на бок. Нет, нет, она не должна думать о Хьюго. Это слишком мучительно. Забыть, забыть; забыть о нем навсегда... Поставить на Хьюго крест... Но почему сегодня вечером ей все время кажется, что Хьюго где-то поблизости?
Подняв глаза, она увидела посреди потолка большой черный крюк. Раньше она его не замечала. С него свешивались водоросли...
Она вздрогнула, вспомнив, как липкая лента коснулась ее шеи. И откуда он взялся, этот мерзкий крюк? Черный крюк приковывал, зачаровывал ее...
5
Инспектор в отставке Блор сидел на краю кровати. На мясистом лице настороженно поблескивали налитые кровью воспаленные глаза. Дикого кабана, готового напасть на противника, вот кого он напоминал.
Ему не хотелось спать. Опасность была слишком близка. Из десятерых в живых осталось всего четверо. Судья погиб так же, как и остальные, а ведь и умен был, и осторожен, и хитер.
Блор яростно засопел. Как это говорил старикашка? «Мы должны быть начеку».
Самодовольный лицемер, просидел всю жизнь в суде и привык считать себя чуть ли не всемогущим. Но пришла и его очередь... Он всегда был начеку, и много это ему помогло?!
Их осталось всего четверо. Девчонка, Ломбард, Армстронг и он сам. Скоро придет черед одного из них... Но кого-кого, только не Уильяма Генри Блора. Он сумеет о себе позаботиться. (Если б не револьвер... Где он? Револьвер – вот что не дает ему покоя.)
Лоб Блора избороздили морщины, глаза сузились – он все не ложился, ломал голову, где револьвер... В тишине было слышно, как внизу бьют часы. Полночь. Напряжение слегка отпустило Блора, он даже прилег. Но раздеваться не стал.
Лежал, думал. Методично перебирал все события с самого начала так же тщательно, как в свою бытность в Скотленд-Ярде. Дотошность всегда окупается.
Свеча догорала. Блор проверил, под рукой ли спички, и задул свечу. Однако в темноте ему стало не по себе. Казалось, древние как мир страхи пробудились и накинулись на него – стремятся им овладеть. Перед ним маячили лица: лицо судьи, издевательски увенчанное париком из серой шерсти; застывшее, мертвое лицо миссис Роджерс; перекошенное посиневшее лицо Марстона... И еще одно лицо – бледное-пребледное, очки, усики... Где-то он его видел, вот только где? Не здесь, не на острове. Гораздо раньше. Странно, почему он никак не может вспомнить имени этого человека. Кстати говоря, довольно глупое лицо... типичное лицо недотепы.
Ну как же! Его вдруг осенило. Ландор!
Странно, но он начисто забыл его лицо. Ведь только вчера он пытался вспомнить, как тот выглядел, и не смог. А теперь он видит его так же четко, будто они расстались накануне...
У Ландора была жена – чахлая замухрышка с вечно озабоченным лицом. Была и дочка, девчушка лет четырнадцати. Он впервые задумался над тем, что с ними сталось.
(Револьвер. Где может быть револьвер? Вот о чем надо сейчас думать...) Чем больше он ломал над этим голову, тем меньше понимал, куда мог подеваться револьвер... Не иначе как им завладел кто-то из тех троих.
Пробили часы внизу. Час. Блор насторожился. Сел на кровати. До него донесся шум, еле слышный шум за дверью. По темному дому кто-то ходил. Пот выступил у него на лбу. Кто это тихо, втайне от всех, бродит по коридорам? Кто бы это ни был, ничего хорошего от него ждать не приходится!
Блор сполз с кровати, несмотря на свою грузность, неслышно ступая, подошел к двери, прислушался. И на этот раз ничего не услышал. Тем не менее Блор был уверен, что не ошибся. Кто-то прошел совсем рядом с его дверью. Волосы у него встали дыбом. Страх снова завладел им... Кто-то крался в ночи... Он снова прислушался – и опять ничего не услышал. Им овладело необоримое желание – выйти из комнаты, посмотреть, что происходит там, в коридоре. Узнать, кто это бродит в темноте. Да нет, ничего глупее и придумать нельзя. Тот, в коридоре, только того и ждет. Наверняка он нарочно бродит под дверью, чтобы вынудить Блора выскочить в коридор.
Блор замер – прислушался. Со всех сторон ему чудились шорохи, шумы и загадочный шепот, однако упорный трезвый ум Блора сопротивлялся страхам: он понимал, что все это лишь плод его разгоряченного воображения. Вдруг он услышал шум, и на этот раз вполне реальный. Приглушенные, осторожные шаги, однако достаточно громкие, чтобы их уловить, особенно если слушать очень внимательно. Шаги проследовали мимо его двери (а ведь комнаты Ломбарда и Армстронга дальше по коридору). Решительно, уверенно.
Блор больше не колебался. Будь что будет, а он узнает, кто это бродит по дому в темноте.
Сейчас шаги доносились с лестницы. Интересно, куда это они направляются? Если уж Блор решался действовать, он действовал на редкость быстро для такого тяжеловесного и медлительного на вид человека. Он подошел на цыпочках к кровати, сунул в карман коробок спичек, выдернул из розетки шнур, обернул его вокруг хромированной ножки ночника. В случае чего тяжелая лампа с подставкой из эбонита вполне заменит оружие.
Стараясь не шуметь, выдернул стул из дверной ручки, отодвинул засов, открыл дверь и двинулся по коридору. Из холла доносился легкий шорох. Блор, неслышно ступая – он шел в носках, – добрался до лестничной площадки. Теперь он понял, почему все звуки были слышны так отчетливо. Ветер утих, небо очистилось. При свете луны, проникавшем в окно на лестнице, Блор увидел, как через парадную дверь выходит человек.
Кинулся было за ним, но тут же спохватился. Опять чуть не свалял дурака. Наверняка ему расставили ловушку, чтобы выманить его из дому!
Но этот хитрец не учел одного: теперь он в руках Блора. Ведь одна из трех комнат, несомненно, пустует. Остается только узнать чья!
Блор поспешно вернулся в коридор. Для начала он постучал в дверь Армстронгу. Никакого ответа. Подождал минуту и направился к комнате Ломбарда. Тот сразу же откликнулся:
– Кто там?
– Это я, Блор. Армстронга нет в комнате. Подождите минуту.
Он побежал к следующей двери. Постучался.
– Мисс Клейторн! Мисс Клейторн!
– Что случилось? Кто там? – раздался перепуганный голос Веры.
– Не бойтесь, мисс Клейторн. Подождите минуту. Я сейчас.
Он снова вернулся к комнате Ломбарда.
Дверь комнаты отворилась. На пороге стоял Ломбард. В левой руке у него была свеча. Он успел натянуть брюки поверх пижамы. Правую руку он держал в кармане пижамной куртки.
– В чем дело? – спросил он.
Блор в нескольких словах объяснил ему, что происходит. Глаза Ломбарда сверкнули.
– Так, значит, это Армстронг. Ну и ну.
Он двинулся к двери доктора.
– Извините, Блор, – сказал он, – но сейчас я склонен верить лишь своим глазам. – Он забарабанил в дверь. – Армстронг! Армстронг!
Никакого ответа. Ломбард встал на колени, заглянул в замочную скважину. Сунул в нее мизинец.
– Ключ вынут, – заметил он.
– Должно быть, Армстронг закрыл комнату и ключ унес с собой.
– Вполне естественная предосторожность, – согласился Филипп. – В погоню, Блор... На этот раз мы его не упустим! Минуточку! – Он подбежал к двери Веры. – Вера!