Десять негритят - Кристи Агата. Страница 6

Вслух он проворчал:

– Спиртное в холле.

– Должен пойти поздороваться с хозяевами, – сказал доктор Армстронг.

Судья Уоргрейв закрыл глаза, отчего достиг еще большего сходства с ящером, и сказал:

– Это невозможно.

– Почему? – изумился доктор Армстронг.

– Ни хозяина, ни хозяйки здесь нет, – сказал судья. – Весьма странный дом. Ничего не могу понять.

Доктор Армстронг вытаращил на него глаза. Чуть погодя, когда ему стало казаться, что старик заснул, Уоргрейв вдруг сказал:

– Знаете Констанцию Калмингтон?

– К сожалению, нет.

– Это неважно, – сказал судья, – в высшей степени рассеянная женщина, да и почерк ее практически невозможно разобрать. Я начинаю думать, может быть, я не туда приехал.

Доктор Армстронг покачал головой и прошел в дом. А судья Уоргрейв еще некоторое время размышлял о Констанции Калмингтон: ненадежная женщина, но разве женщины бывают надежными? И мысли его перескочили на двух женщин, с которыми он приехал: старую деву с поджатыми губами и молодую девушку. Девчонка ему не понравилась – хладнокровная вертушка. Хотя нет, здесь не две, а три женщины, если считать миссис Роджерс. Странная тетка, похоже, она всего боится. А впрочем, Роджерсы – вполне почтенная пара и дело свое знают.

Тут на площадку вышел Роджерс.

– Вы не знаете, к вашим хозяевам должна приехать леди Констанция Калмингтон?

Роджерс изумленно посмотрел на него:

– Мне об этом ничего не известно, сэр.

Судья поднял было брови, но лишь фыркнул в ответ. «Недаром этот остров называют Негритянским, – подумал он, – тут дело и впрямь темное».

9

Антони Марстон принимал ванну. Он нежился в горячей воде. Отходил после долгой езды. Мысли не слишком обременяли его. Антони жил ради ощущений и действий.

«Ну да ладно – как-нибудь перебьюсь», – решил он и выбросил всякие мысли из головы.

Он отлежится в горячей ванне, сгонит усталость, побреется, выпьет коктейль, пообедает... А что потом?

10

Мистер Блор завязывал галстук. Он всегда с этим плохо справлялся. Поглядел в зеркало: все ли в порядке? Похоже, да.

С ним здесь не слишком приветливы... Они подозрительно переглядываются, будто им известно... Впрочем, все зависит от него. Он свое дело знает и сумеет его выполнить. Он посмотрел на считалку в рамке над камином. Недурной штришок.

«Помню, я как-то был здесь еще в детстве, – думал он. – Вот уж не предполагал, что мне придется заниматься таким делом на этом острове. Одно хорошо: никогда не знаешь наперед, что с тобой случится...»

11

Генерал Макартур пребывал в мрачной задумчивости. Черт побери, до чего все странно! Совсем не то, на что он рассчитывал... Будь хоть малейшая возможность, он бы под любым предлогом уехал... Ни минуты здесь не остался бы... Но моторка ушла. Так что хочешь не хочешь, а придется остаться. А этот Ломбард – подозрительный тип. Проходимец какой-то. Ей-ей, проходимец.

12

С первым ударом гонга Филипп вышел из комнаты и направился к лестнице. Он двигался легко и бесшумно, как ягуар. И вообще во всем его облике было что-то от ягуара. Красивого хищника – вот кого он напоминал. Всего одна неделя, улыбнулся он. Ну что ж, он скучать не будет.

13

Эмили Брент, переодевшись к обеду в черные шелка, читала у себя в спальне Библию.

Губы ее бесшумно двигались:

«Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.

Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен делами рук своих. Да обратятся нечестивые в ад...» [3]

Она поджала губы. И захлопнула Библию.

Поднялась, приколола на грудь брошь из дымчатого хрусталя и спустилась к обеду.

Глава 3

1

Обед близился к концу. Еда была отменная, вина великолепные. Роджерс прислуживал безукоризненно.

Настроение у гостей поднялось, языки развязались. Судья Уоргрейв, умягченный превосходным портвейном, в присущей ему саркастической манере рассказывал какую-то занятную историю; доктор Армстронг и Тони Марстон слушали. Мисс Брент беседовала с генералом Макартуром – у них нашлись общие знакомые. Вера Клейторн задавала мистеру Дейвису дельные вопросы о Южной Африке. Мистер Дейвис бойко отвечал. Ломбард прислушивался к их разговору. Раз-другой он глянул на Дейвиса, и его глаза сощурились. Время от времени он обводил взглядом стол, присматривался к сотрапезникам.

– Правда, занятные фигурки? – воскликнул вдруг Антони Марстон.

В центре круглого стола на стеклянной подставке в форме круга стояли маленькие фарфоровые фигурки.

– Понятно, – добавил Тони, – раз здесь Негритянский остров, как же без негритят.

Вера наклонилась, чтобы рассмотреть фигурки поближе:

– Интересно, сколько их здесь? Десять?

– Да, десять.

– Какие смешные! – умилилась Вера. – Да это же десять негритят из считалки. У меня в комнате она висит в рамке над камином.

Ломбард сказал:

– И у меня.

– И у меня.

– И у меня, – подхватил хор голосов.

– Забавная выдумка, вы не находите? – сказала Вера.

– Скорее детская, – буркнул судья Уоргрейв и налил себе портвейна.

Эмили Брент и Вера Клейторн переглянулись и поднялись с мест.

В распахнутые настежь стеклянные двери столовой доносился шум бившегося о скалы прибоя.

– Люблю шум моря, – сказала Эмили Брент.

– А я его ненавижу, – вырвалось у Веры.

Мисс Брент удивленно посмотрела на нее. Вера покраснела и, овладев собой, добавила:

– Мне кажется, в шторм здесь довольно неуютно.

Эмили Брент согласилась.

– Но я уверена, что на зиму дом закрывают, – сказала она. – Хотя бы потому, что слуг ни за какие деньги не заставишь остаться здесь на зиму.

Вера пробормотала:

– Я думаю, найти прислугу, которая согласилась бы жить на острове, вообще трудно.

Эмили Брент сказала:

– Миссис Оньон очень повезло с прислугой. Миссис Роджерс отлично готовит.

Вера подумала: «Интересно, что пожилые люди всегда путают имена».

– Совершенно с вами согласна, миссис Оним действительно очень повезло.

Мисс Брент – она только что вынула из сумки вышивание и теперь вдевала нитку в иголку – так и застыла с иголкой в руке.

– Оним? Вы сказали, Оним? – переспросила она.

– Да.

– Никаких Онимов я не знаю, – отрезала Эмили Брент.

Вера уставилась на нее:

– Но как же...

Она не успела закончить. Двери отворились – пришли мужчины. За ними следовал Роджерс – он нес поднос с кофе.

Судья подсел к мисс Брент. Армстронг подошел к Вере. Тони Марстон направился к открытому окну. Блор в недоумении уставился на медную статуэтку, он никак не мог поверить, что эти странные углы и зигзаги изображают женскую фигуру. Генерал Макартур, прислонившись к каминной полке, пощипывал седые усики. Лучшего обеда и желать нельзя. Настроение у него поднялось. Ломбард взял «Панч», лежавший в кипе журналов на столике у стены, и стал перелистывать его. Роджерс обносил гостей кофе.

Кофе, крепкий, горячий, был очень хорош. После отличного обеда гости были довольны жизнью и собой. Стрелки часов показывали двадцать минут десятого. Наступило молчание – спокойное, блаженное молчание. И вдруг молчание нарушил ГОЛОС. Он ворвался в комнату – грозный, нечеловеческий, леденящий душу:

– Дамы и господа! Прошу тишины!

Все встрепенулись. Огляделись по сторонам, посмотрели друг на друга, на стены. Кто бы это мог говорить? А голос продолжал, громкий, отчетливый:

– Вам предъявляются следующие обвинения:

Эдуард Джордж Армстронг, вы ответственны за смерть Луизы Мэри Клиис, последовавшую 14 марта 1925 года.