Остановите музыку - Риз Екатерина. Страница 5

– Ты уже бежишь? – Люда остановилась в дверях, наблюдая за тем, как Нина торопливо складывает вещи в сумку. – А я на чай тебя позвать хотела, у меня конфеты есть. Швейцарский шоколад, представляешь.

Нина кинула на неё заинтересованный взгляд.

– Это кто такой щедрый?

Люда состроила смешную рожицу.

– Да приходила мамаша одной лентяйки. Всё задабривает. Надеется, что случится чудо и в последние дни года, её чадо закончит четверть на отлично.

– А тебя-то ей чего задабривать? Ты же оценки не ставишь.

– Нин, ты не понимаешь, от меня ведь зависит, допустят её к директору или нет. Пока он для неё всегда занят.

Нина качнула головой, но улыбку прятать не стала.

– Хорошо ты устроилась.

– Да надоела она всем. Таскает и таскает конфеты, – и пояснила: – у неё магазин свой. Но какой от этого толк, если её раскрасавица вместо того, чтобы учиться, за школой чадит и плевать ей на учёбу? – Люда упёрла руку в бок. – Короче, ты на чай придёшь?

Нина застегнула молнию на небольшой спортивной сумке, выпрямилась и с сожалением покачала головой.

– Не получится, я опаздываю уже. – Взглянула на приятельницу с надеждой. – Но ты ведь оставишь мне конфетку? Я завтра приду. Никогда не пробовала швейцарский шоколад.

– Что с тобой делать, – фыркнула Потапова и взбила пышную причёску, отливающую медью. И не удержалась, полюбопытствовала: – Тебе там хорошо платят?

– Ну не то чтобы, – не стала таиться Нина, – но регулярно. Это важно.

Люда упёрла руку в бок, принимая воинственную позу.

– А твой не объявлялся?

Нина только головой покачала.

– Вот гад, – с чувством выдохнула Потапова. – Слинял в Москву, с глаз долой – из сердца вон. Хоть бы о ребёнке подумал! – Они вместе вышли из кабинета, и пошли через зал. – Кстати, ты бы поговорила с нашим директором, может, возьмут Арину в нашу школу, на льготных условиях?

Нина подавила вздох.

– Не знаю. Я ещё хочу попытать счастья с художественной гимназией. Не могут же они закрыть глаза на её способности? Нужно пройти собеседование, показать им её рисунки.

– Ну, попробуй, попробуй. Но я всё-таки почву прощупаю, осторожненько, «своего» поспрашиваю.

Нина благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

– Да чего уж там.

– И конфету мне оставь! – напомнила ей Нина, уже спускаясь по лестнице.

Люда только головой качнула, поражаясь.

– Запросы у некоторых.

Нина рассмеялась и бегом сбежала по ступенькам.

Надо сказать, что она жалела о том, что проболталась Людмиле о второй работе. Нужно было молчать, нужно было покрыть это мраком и тайной, чтобы никто и никогда даже мысли не допустил, но при устройстве зачем-то – один Бог знает, чья это была причуда! – затребовали диплом и грамоты, желая удостовериться, что берут на эту вакантную должность профессионала, и пришлось просить всю ту же Людмилу добыть их, изъять из личного дела школьного отдела кадров, чтобы продемонстрировать новым работодателям. Конечно, Нина не сказала приятельнице, где именно она собирается подрабатывать, но вопросы, которые время от времени возникали, Нину не радовали. Всё время боялась, что правда откроется, и тогда у неё могут возникнуть серьёзные неприятности, не говоря уж о позоре. Хотя, позорного в её работе ничего не было, всё те же уроки танцев, но уже не для детей. Она старалась относиться к своему делу спокойно, хотя первое время переступала порог заведения с опаской и тревогой. Её, непривычную к изнанке жизни, пугало всё, начиная с дюжих охранников со свирепыми физиономиями, до её учениц, зачастую разбитных девиц, которых порой от души смешило то, что её, Нину, до безумия смущало. Но со временем свыклась, и с девушками общаться научилась, и охранники оказались не такими уж плохими ребятами и вовсе не свирепыми. Вот уже полгода они приветливо улыбались ей и распахивали перед ней двери закрытого мужского клуба. В баре бесплатно наливали – минералку или чай, не подумайте дурного; официантки болтали с ней, как со своей, обсуждая общих знакомых, а начальство, если можно так назвать коротышку с ехидным взглядом в поношенном джинсовом костюме, милостиво улыбалось и посматривало с намёком. Намёки эти Нина не уважала, но ссориться с тем, кто устанавливал в этом заведении порядки, она не рисковала. Всегда старалась быть безупречно вежливой, не давая возможности приблизиться к себе ближе, чем того требовали обстоятельства. Витя Жаба, как называли за глаза хозяина этого заведения, за привычку часто моргать выпученными глазами, только с виду не производил должного впечатления, но после пятиминутного общения с ним с глазу на глаз, становилось понятно, что недооценивать его нельзя. У него не только взгляд был ехидным, он и характер имел пакостный и злопамятный, злить его было опасно, он обязательно мстил своим обидчикам, причем делал это чужими руками, что было куда опаснее. Ребятки, которые работали на него, например, все теми же охранниками, готовы были выполнить любой приказ. Им за это и платили. И это было страшно, по крайней мере Нину, пугало. Переступая порог клуба трижды в неделю, Нина всеми силами старалась ни к чему не прислушиваться и не приглядываться. Она приходила работать, учить девушек-танцовщиц стриптизу, работала с ними над пластикой, ставила им танцевальные номера, и торопилась убежать, хотя Витя время от времени и пытался поговорить с ней по душам. Делал комплименты, улыбался и окидывал ее многозначительным взглядом. Сулил золотые горы, но Нина лишь вежливо улыбалась и торопилась уйти от него. Говорила о муже и ребенке, и в шутку удивлялась, как Вите могло прийти в голову предложить матери семейства подобное. Она сама уже давно не в форме. После этих слов Витя всегда насмешливо фыркал.

– Большинство моих девочек правую руку бы отдали, чтобы быть в твоей «не в форме».

– Зачем они тебе, без рук? – смеялась Нина, и поспешно выскальзывала за дверь его кабинета.

Несмотря на то, что Витя всегда относился к ней достаточно лояльно, и дальше пристальных изучающих взглядов и шуточек с намёком на сальность, дело не заходило, Нина его опасалась. Никогда не знаешь, что у таких людей на уме, они очень опасны. Даже его потёртый джинсовый костюмчик сорок четвертого размера из-за тщедушности его хозяина, обмануть не мог. Витя мог позволить себе многое, наверное, слишком многое, отсюда и его наплевательское отношение к внешнему виду. Жабе уже не нужно было что-то кому-то доказывать, он уже давно это сделал. И какими методами он пользовался для этого, ни одному нормальному человеку узнать не захочется. Вот и Нина не хотела знать. Старалась быть вежливой и незаметной, если это возможно, конечно, находясь в одном из самых злачных мест большого города. Хотя, девочки, с которыми она работала, уверяли, что оно не столь и злачное, скорее уж наоборот, престижное, если этот термин можно отнести к ночному клубу со стриптиз-программой. Здесь вечерами частенько появлялись субъекты определённой репутации, при деньгах и возможностях. Получить здесь работу считалось удачей, даже официантки держались за место, но для того, чтобы удержаться здесь и не вляпаться в неприятную историю, надо иметь голову на плечах и уметь держать язык за зубами. Об этом Нину предупредили сразу, а как только предупредили, так она и перепугалась. Затравленно оглядывала кабинет Вити Жабы при первой встрече, слушала речь хозяина, и думала, выберется ли она отсюда живой. К её удивлению, выбралась, уже через двадцать минут спокойно вышла на улицу, сощурилась на ярком солнце, и мысленно поклялась себе, что никогда сюда не вернётся. Не хватало ей ещё стриптиза в послужной список неудач, но не смотря на свой страх и заверения своей совести в том, что позвонит завтра и откажется от работы, задавив свои страхи каблуком, пришла через два дня, чтобы провести первый урок. Пашка тогда в первый раз исчез надолго, и нужно было как-то выживать. А Витя Жаба готов был платить за её дипломы, грамоты и профессионализм. Наверное, для него одного она всё ещё оставалась танцором А класса, то есть достойной обучать его девочек стриптизу. Когда предложение поступило, Нина попыталась донести до Вити, что о стриптизе знает столько же, сколько и он, а, скорее всего, даже меньше (она же не владеет стиптиз-клубом, в конце концов), вот только его снисходительный взгляд говорил о том, что в его понимании бальные танцы и стриптиз стоят неподалёку друг от друга, если это вообще не одно и то же. Как он однажды выразился: не велика наука задницей крутить. Помнится, тогда Нина впервые осмелилась ему возразить и поинтересовалась, зачем же тогда его «девочкам» педагог-профессионал. После короткой паузы, Витя осклабился и беззлобно посоветовал: