Санта для плохой девочки (СИ) - Росс Анвин. Страница 23

Мне не хочется, чтоб отец задавал вопросы, на которые я не смогу ответить, а лгать я больше не намерена.

***

31 декабря. Раннее утро.

Просыпаюсь впервые за последние дни под будильник. Я хоть и собиралась еще вчера прибраться, но сил хватило только на очередной фильм. Я честно пыталась собрать все коробки, только очередной душещипательный момент на экране заставил все бросить. Забраться с ногами на диван, укутаться в плед и снова плакать.

Я уже смирилась с пониманием — Декс больше никогда не придет. Если бы он хотел, то пришел бы за все эти шесть дней. Увы… Нет. Он выбрал другую жизнь — жизнь, где нет меня. Вот только я не могу начать жизнь, где нет Декстера.

— Хантер, ты сегодня возьмешь себя в руки и начнешь новую жизнь, — говорю я себе, смотря на свое отражение в огромное зеркало в ванной. — В Новом году будет новая жизнь — прошлое оставишь в прошлом. Поняла, Хантер? — Я пристально смотрю на свое отражение, будто жду, когда оно оживет и кивнет мне в ответ. — Боже, что я делаю? Я уже говорю сама с собой. Это признак шизофрении? Ложь, следом говорить сама с собой. И дальше что? — Я вздыхаю. — Я все еще продолжаю говорить сама с собой. Это плохо. Очень плохо, Хантер.

Делаю вдох-выдох и стараюсь взять себя в руки. Наконец-то привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Делаю омлет с тостами и горячим шоколадом. Начало весьма продуктивное. Вот только стоит мне приняться за уборку кучи коробок, как меня накрывает новая волна отчаяния, и я больше ничего не нахожу лучшего, как замотаться в плед и посмотреть очередной фильм, под который можно оправдать свои слезы, делая вид, что я всего лишь сентиментальная особа, и мне вовсе не больно.

И когда остается до Нового года пять часов, я наконец-то выбираюсь из своего уютного кокона. Прохожу мимо зеркала и ужасаюсь своему виду. Красные опухшие глаза, мой милый миниатюрный носик напоминает гигантскую красную картошку, и розовые щеки. В самый раз изображать пьяного гнома или грустного клоуна.

Даже если я устрою генеральную уборку, то мой внешний вид прямым текстом скажет, что я в полнейшем отчаянии, и вопросов от папы точно не избежать. И что я скажу? Что потратила его деньги на жиголо ради позерства, но пришел не тот, кого я оплатила, и я в него влюбилась за пять дней, но облажалась. Поняв свою ошибку, пришла извиниться, и выяснилось, что он тоже лжец и изменник. Так себе оправдание моего «шикарного» вида. Не думаю, что папа оценит мое поведение, и стану, как Камилла. Отец лишит меня денег, пока я не стану хорошей девочкой.

Коробки коробками, можно списать на девичник, а вот внешний вид… С ним нужно что-то делать.

И когда я все же наношу последний штрих на свое лицо, маскируя тонной косметикой мою любовную депрессию, то спускаюсь в зал. Все же следует хотя бы раскидать упаковки от печенья по мусорным пакетам, а после приняться к накрыванию праздничного стола для отца.

От занятий меня отвлекает звонок телефона. Каждый раз, когда гудит мобильный, я надеюсь увидеть имя Декстера, но нет. Это всего лишь подруги, звонящие узнать, как у меня дела. Вероятно, я еще долго буду вздрагивать от звонка и мысленно молить, чтоб это был Декс, а не подруги.

В этот раз звонят не подруги.

— Привет, пап, — отвечаю я, зажимая телефон между ухом и плечом, продолжая собирать коробки, — ты уже приземлился в Нью-Йорке?

— Привет, милая, — вздыхает отец, — нет, я только вышел из зала заседания. Как всегда, работа, Хантер.

— Но ты же сейчас направляешься в аэропорт, верно? — с надеждой спрашиваю я. Если я врала про частный вертолет жениха, то вот у моего отца был свой личный самолет.

— У меня еще кое-какие дела, милая, а после я сразу же полечу к тебе, — откровенно лжет отец. Это я понимаю, смотря на часы. Вряд ли он успеет прилететь из Вашингтона в Нью-Йорк до Нового года. Даже без его образовавшихся дел, ему только час добираться до аэропорта «Даллес», час лететь и около часа ехать до Хэмптонса.  К н и г о е д . н е т

— Хорошо, пап, — вздыхаю я и выпускаю из руки коробку с печеньем.

— Милая, ты расстроилась?

— Нет, пап, все хорошо. — Присаживаюсь я на край дивана. — Не буду тебя отвлекать. Люблю тебя, пап, и поскорее завершая дела, и прилетай.

— Люблю тебя, милая.

— Тоже, — шепчу и сбрасываю звонок.

Забираюсь на диван с ногами и сворачиваюсь на нем клубочком. Нашариваю рукой пульт и включаю очередной фильм.

И когда немного прихожу в себя, то бреду на кухню, буре последнюю коробку с печеньем, шоколадную пасту и ложку.

Надеюсь, меня не ждет участь традиции — как встретишь Новый год, так его и проведешь.

Глава 24

Декстер Хейзелвуд

— Ты что делаешь? — Толкает меня в плечо Ноа.

— Играю, — отмахиваюсь я от брата, продолжая жать на кнопки джойстика.

— Я это вижу. — Ноа встает перед монитором огромного телевизора, и я ставлю на паузу, пока вовсе не проиграл бой. И так результаты были минусовые, и я спустился почти на нулевой уровень в прохождении.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Вот я и спрашиваю: что ты делаешь?

— Играю, — еще раз сообщаю и пересаживаюсь правее, запуская игру.

— Декс! — Ноа дергает за шнур, но я крепко держу джойстик.

— Что ты сделал?! — вскрикиваю я, когда мой брат — заноза в заднице — выдергивает из розетки шнур от плазмы, и экран моментально гаснет, издавая протяжный стон.

— Дал пинка под зад, чтоб ты вытащил свою голову из задницы.

— Что тебе надо, Ноа? — Откидываю я джойстик на сидение дивана.

— Я уже сказал: высунь свою голову из задницы, Декс.

— И?

— Черт, ты издеваешься?

— Нет, — монотонно протягиваю я.

— Посмотри на комнату, ты будто живешь на помойке. Ты когда последний раз брился? Боюсь спросить, мылся ли вообще.

— Сегодня утром, — ворчу я и окидываю комнату. Коробки от пиццы и китайской еды, пустые пивные бутылки. Я почесываю отросшую щетину и слышу, как мои ногти скребутся об нее.

— И почему не побрился?

— А ты моя мама? — рычу я.

— Я твой здравый рассудок, Декс. Подними свою задницу, преврати себя в человека и езжай к Хантер.

— Зачем?

— Ты идиот, да? — Ноа закатывает глаза. — Ты запал на эту девчонку. Я видел ее. Она секси.

— Давай ты не будешь лезть, куда тебя не просили, иначе я выставлю тебя из своего дома.

— Да я сам скоро съеду, потому что тут будет вонять, как на помойке. Либо от коробок с пиццей и лапши или от тебя, потому что ты превратишься в Лебовски[2].

— Можешь уже сейчас съезжать.

— Декс. — Ноа садится на диван. — Я впервые вижу тебя таким. И если это произошло, значит ты влюбился. Влюбился по-настоящему. И та девчонка, Хантер, тоже влюбилась. Так какого хрена ты просираешь все?

— Она предпочла ложь мне. Точнее — она предпочла того гондона Дэвида, лишь бы не подмочить свою репутацию.

— Декс, она глупая девчонка, что ты от нее хочешь? И если она пришла к тебе, то значит все же выбрала тебя, а ты свалял дурака. Может, уже хватит превращать свой дом в помойку?

— А может, ты просто свалишь?

— Ладно. — Ноа встает и машет рукой. — Делай что хочешь. Я старался, но ты идиот, и это не лечится.

Как только брат покидает комнату, я сползаю вниз по дивану и накрываю лицо ладонями. Черт, я действительно спускаю свою жизнь в унитаз. И не из-за вылета из команды, НФЛ, спорта. А из-за какой-то девчонки. Не просто какой-то девчонки, а Хантер. Мисс врушки. Занозы в заднице. Занозы в моем сердце.

Вероятно, я был придурком всю эту неделю. Чертову неделю без Хантер. Без ее красивого личика, без ее голоса, без мягких губ, без ее потрясающего тела, без ее умения заставлять меня улыбаться всяким глупостям, которые она вытворяла.

Ноа, чертов засранец, был прав — я влюбился впервые. Влюбился. По-настоящему. И сейчас сам же порчу все.

Я поднимаюсь с дивана и провожу ладонями по своей отросшей за неделю щетине. Об меня можно чесаться или сдирать кожу, а еще шлифовать. Притягиваю к носу запачканную футболку соусом и принюхиваюсь — я уже начал вонять. Боже. Смотрю на весь хлам вокруг. Это все надо убрать.