Крест и полумесяц (СИ) - Агишев Руслан. Страница 14

Горец с яростью скинул мохнатую шапку и с силой провел по бритой голове рукой.

— Мы сами своими руками отдали Джаваду свою победу, — едва не застонал Имран, клацая зубами. — Мы подвели тебя, господин. Ты обещал взять аул и схватить проклятого клятвопреступника, а мы тебя подвели… — виновато качал он головой. — Мы неразумные щенки, что недостойны твоей мудрости. Прости нас, господин, прости…

Поморщившись при виде этого зрелища, Ринат требовательно постучал по деревянному борту повозки, привлекая к себе внимание. Не время было каяться. Поздно, если честно. Лучше было делом заняться, о чем, собственно, и Ринат и заявил.

—… Проследи, чтобы никто из раненных мюридов не остался без должной помощи. Каждый должен быть обиходен. Передай, что никто из них не останется без помощи и не будет брошен. Милостью Господа, мы всем поможем. Каждый из них получит по серебряному рублю, как только мы возвратимся домой, — негромко говорил Ринат, неотрывно смотря прямо в глаза наибу. — Погибших следует похоронить, как подобает истинному мусульманину. Умершие за веру не должны быть брошены. Еще вот что… Объяви, что на следующем привале я буду говорить со всеми. Иди.

Горец быстро кивнул и, вскочив на жеребца, ускакал. Ринат же со вздохом облегчения откинулся на импровизированную подушку и задумался над своим положением. Последнее, казалось, мягко говоря угрожающим. С одной стороны, воинство Рината потеряло совсем немного бойцов. Если верить Имрану, то убитых насчитали лишь неполных три десятка человек. Раненных разной степени тяжести было побольше. Примерно пять десятков, что тоже не сахар. Правда, пришлось оставить почти все свои артиллерийские орудия. С другой стороны, время работало на Джавада. Эта победа существенно повышала его авторитет как воителя и в некоторой степени подтверждала его претензии на власть над Кавказом. Мол, Всевышний воинской удачей явил всем истинного имама правоверных Чечни и Дагестана. Каждый следующий день теперь будет работать на него, добавляя ему все новых и новых сторонников. В добавок, сражение будет обрастать такими фантастическими подробностями и легендами, что скоро впору будет волосы на себя рвать и голову посыпать пеплом. Словом, нельзя было ни единой секунды терять.

До очередного привала было еще далеко, поэтому ему удалось более или менее привести в порядок свои мысли. В принципе, случившееся было объективно обусловлено. Их обязательно должны были разбить у родового селения Джавада, чему было несколько объяснений. Во-первых, сыграла свою роль страшная спешка. Ринату банально время не хватило, чтобы привести в порядок свое разношерстное воинство. Его так долго не было здесь, что мюриды снова скатились к анархии. Дала сбой и выстроенная им система административного управления иммаматом. Без верховного надзора назначенные им наибы начали в своих районах так своевольничать, что местные жители взвыли от неудовольствия. В одном месте какие-то новые подати появились, в другом — судили неправедно, не по обычаю, в третьем — землю не давали, в четвертом — все это сразу вместе взятое. Наконец, верхом безответственности и непрофессионализма оказался и сам «карательный» поход на Джавада. Всех их, включая самого Рината, поразила самая настоящая беспечность. В воинстве, начиная с самого последнего мюрида и заканчивая наибами, царили шапкозакидательские настроения. Мол, с нами теперь имам Шамиль и никто не сможет устоять перед тем, кто благословлен Аллахом. Джавад, между делом времени совсем не терял. Этот хитровыделанный хан связался с османами и восстановил работорговлю. С Кавказа в Крым и Стамбул широкой рекой снова потекли рабы, а назад самое разнообразное оружие и боеприпасы. Отметились и англичане, поставившие ему свои ружья и порох. Обо всем этом Ринат, к своему сожалению, узнал крайне поздно.

— Вот такая получается тряхомудия. Джавад, конченный… — буркнул он себе под нос, не замечая прикорнувшей сбоку от него Патимат.

Та, толком не расслышав сказанное, тут же встрепенулась:

— Что, мой муж? Вода кончилась? Принести питье?

Махнул на нее рукой. Мол, успокойся и дремли дальше. Не в питье дело.

Для решения проблемы под названием «Джавад, сукин сын», начинать ему следовало с самого начала, то есть с тренировок своего воинства, с разведки и секретного ноу-хау. Если с первыми двумя, в принципе, все было ясно, то с третьим ясности особой не было.

— Аул превратили в настоящую крепость. Такой орешек и в мое-то время разгрызть было не просто. Сейчас же, пожалуй, и невозможно, — бормотал Ринат, вспоминая укрепленное селение. — Аул находиться на возвышении и обнесен почти трехметровой каменной стеной. Стрелки и орудия с высоких башен контролируют всю прилегающую местность. Там все, как на ладони. Ни кусточка, ни деревца. Спрятаться негде, от слова совсем. В добавок, есть еще ров… Тут точно без секретного вундерваффе не справиться. Неужели после окончания славного КИСИ[2], я ничего замутить не смогу? Смогу, обязательно смогу…

Время за столько непростыми а, подчас, и зубодробительными мыслями пролетело незаметно. Казалось, только что Ринат разговаривал с Имраном, и вот уже наступает вечерний привал. Мюриды, закончив обихаживать лошадей, начали подтягиваться к его повозке. Наслышанные о проповеди имама, они заблаговременно занимали лучшие места, откуда можно было видеть своего кумира.

Вскоре небольшая долина, втиснутая между двумя горными отрогами, заполнилась людьми, повозками, лошадьми. Между группками заалели огоньки костров, к небу потянулись струйки дыма. Солнце постепенно спускалось по склону одной из гор, и скоро должно было исчезнуть из виду. Пора было начинать.

—… Братья! — немного оклемавшийся Ринат встал перед костром, чтобы его освещенную фигуру было хорошо видно даже с окраин лагеря. — Вижу сомнение в ваших глазах. Вам будоражат вопросы: почему так случилось?, как там могло получиться?, почему клятвопреступник Джавад устоял? Эти и многие другие вопросы гложут вас, как дикий зверь, не давая вздохнуть. У некоторых сомнение пошло ещё дальше. Вы стали сомневаться…

Люди застыли, боясь пошевелиться. Ни одна из проповедей их имама ещё так не начиналась. В ней не было никаких яростных призывов, никаких клятв. Она была другой. Заставляла их виновато прятать глаза, скрипеть зубами от стыда.

—…А вдруг что-то лет не так. Вдруг мы не так сильны. Вдруг мы в чем-то ошибаемся… Вы начали оглядываться, смотреть на своих товарищей, искать причину нашего бегства, — голос Рината постепенно набирал силу и мощь, начиная разноситься по все долине. — Только в одно место вы забыли заглянуть… — Ринат сделал внушительную паузу, давая мюридам самим найти ответ. — В самих себя! Вы смотрели на самих себя, братья⁈ Может быть, дело в вашей вере⁈ Верите ли вы истово? Что смотрите? Вера, ведь, не только молитвы, но и дело! Вы подтвердили свою веру делом?

Мюриды непонимающе вертели головами. Что им говорили? Почему их обвиняют? Разве они не верят во Всевышнего? Верят!

— Мы все возгордились, братья! Мы слишком уверовали в себя, в свою силу! Сила и правда только у Всевышнего, только с ним! — едва не кричал Ринат. — Забыли про это?

Поймав вдохновение, он забыл про боль и ломоту в теле. Жадно слушавшим его людям, рассказывал о вере, о ее наполнении. Призывал доказывать свою веру не пустыми словами, а реальным делом.

-…Как можно было забыть о воинских упражнениях? О дисциплине? Кто вы, воины Аллаха или банда разбойников? Почему вы делом не доказываете свою веру? Почему?

Они должны были понять главное. Вера для них — это покорность, исполнительность, дисциплина, порядок. Никакой вольницы не должно было быть. Четкое исполнение приказов во всем и везде. Сказали прыгать, нужно прыгать. Сказали копать, значит нужно копать.

—… Запомните, Всевышний неимоверно милостив в своем величии. Он дал нам понять и осознать наши ошибки. Дает нам возможность исправиться, — теперь Ринат давал своим людям возможность увидеть выход из сложившегося положения.

Мол, смотрите, что теперь нужно делать…